Екатерина Перонн - С.О.Н.

– А как же иначе? – я безнадежно киваю. – Ты разве не помнишь, какой у нее характер?

Мы заговорщически переглядываемся. Нина фыркает, и я уверена, что первым же делом она расскажет об этом разговоре своей мамаше. Меня терзает дурацкое желание швырнуть в королеву прокисших щей свою неудобную туфлю. Сдерживают пламенный порыв лишь неопределенные основы этикета, привитые Наташей.

– У нашей такой же, – уныло отвечает Слава, рассматривая мои коленки.

Я официально заявляю, что ненавижу короткие платья, вызывающие непристойные мысли у друзей мужского пола.

– А вот и мы! – сияет Таша, перебивая неловкую паузу. В ее ушах чинно покачиваются длинные бриллиантовые сережки, а кроваво-красное платье подчеркивает загоревший цвет лица. Я еще в номере подумала, что она его не застегнет, но платье кажется идеальным по размеру. И как же она в него влезла, интересно? Три месяца назад этот шедевр французских кутюрье был безнадежно малым. Ах да, соседка Вера, местная портниха, за две недели до поездки приходила к нам на тортик. Видимо, платье внезапно расширилось под ее чутким руководством.

Слава, а затем и строптивая Нина церемонно расцеловывают моих родителей в обе щеки. Я с сожалением покидаю ложе столь уютного дивана, ужасаясь неудобности ненавистных туфель.

– Что ж, поехали, – Слава по-джентельменски протягивает мне руку. Мне удается пройти до машины, споткнувшись всего лишь один раз. (Нина в этот момент так сжимает губы, что я пугаюсь, как бы они не лопнули.)

Поездка в ресторан проходит в официально-неприятной обстановке.

Меня безумно раздражает настырная Наташа, заваливающая Славу кучей, как мне кажется, заранее подготовленных вопросов. Нинель она, кстати, тоже раздражает, так как вопросов ей почему-то не задает.

«Слава, а где ты учишься?» «Кем хочешь стать?» «Как тебе во Франции?» «Есть ли девушка?» (Она отлично знает, что официальной барышни нет, но безумно хотела спросить его об этом лично, а потом многозначительно на меня посмотреть.) «Какие у вас с Полем отношения?» «На какие оценки ты сдал сессию?» «Что это у тебя за машина?» «Твоя?» (Естественно, она помнит, что машина – Peugeot 209 и что это был подарок Марго на 18-летие, но предпочитает опять же услышать ответ от замученного Славы и вновь бросить мне выразительный взгляд.)

Как только мы подъезжаем к ресторану «Ambassadeur», я, несмотря на ненавистные каблуки, резво выпрыгиваю из машины, не дожидаясь очередного вопроса из серии «Лариса Гузеева и кандидат в «Давай поженимся». Наташа осуждающе цокает языком. Нина все еще дуется. Эта пигалица, как я понимаю, никогда и ничем не довольна. Как, впрочем, и ее неутомимая мамаша. Сколько же разводов придется выдержать женской части этой семейки, чтобы научиться вести себя порядочно по отношению к окружающему миру? И неужели я настолько цинична, что на полном серьезе об этом думаю?

– Добро пожаловать в «Crillon», один из самых дорогих отелей Парижа, – чопорно произносит Нинель, напоминая Наташе о своем существовании. – «Ambassadeur» – это их собственный ресторан.

Удивленно моргаю. Этот французский жених очень хочет нам понравиться. Или показать, что он богат. В здании из всех углов кричит неприкрытая роскошь. Люстры, свисающие с потолка, блестят тысячью хрустальных огоньков. Я с ужасом втягиваю голову в плечи, боясь, что одно из этих чудес света свалится на мою неудачливую персону.

Моя неуклюжесть всегда была моей визитной карточкой. И как Наташе пришло в голову обуть меня, такую нескладную, в высокие шпильки?

Нас подводят к огромному круглому столу, и штук десять официантов летят к нам с кучей невысказанных вопросов. Папа от неожиданности роняет кошелек. Его тут же поднимает непонятно откуда взявшийся одиннадцатый гарсон.

– Необходимо сесть так, чтобы чередовать мужчин и женщин, – подает голос Нинель, в очередной раз закатывая глаза.

Честное слово, если она все время так активно будет крутить своими зрачками, то года через три приобретет необратимое косоглазие.

– Я знаю, – высокомерно отвечает Наташа, вызывая во мне вдруг чувство смутной гордости.

Мачеха тут же развивает бурную деятельность: стул папе, затем – Нине, Славе, мне и себе. Я догадывалась, что она захочет посадить меня рядом с сыном лучшей подруги, но сесть на соседний? Она и правда хочет держать свечку?

Рядом с Наташей остается два пустых места: для жениха и невесты. В общем, мачеха осталась в настоящем выигрыше с этими «французскими рассадками» несмотря на то, что мужчин в нашей компании меньше, чем женщин.

– Принесите, пожалуйста, бутылку шампанского, – как настоящий хозяин положения заказывает Слава.

Спасибо родителям, с французским у меня все в порядке: репетиторы смогли вбить основы языка глубоко под корку мозга. Туда же, куда и запал кошмарный сон. Я незаметно вздрагиваю при мысли о мертвом Ангеле, напоминающем о себе каждую чертову ночь.

Официанты развивают бурную деятельность: через минуту на столе стоит огромное серебряное ведро со льдом и бутылкой французских виноделов. Плюс тарелочки с оливками, небольшими солеными слойками и прочей закусочной бурдой.

Интересно, работники ресторана так и будут стоять вокруг стола все то время, что мы будем ужинать? Сколько же персонала должно быть в этом странном месте? И не стесняет ли это несчастных клиентов? Я, например, не очень люблю, когда смотрят, как я ем.

Нам всем разливают шипящий напиток.

– Мама сказала их не ждать, – поясняет Слава. – Когда они приедут, мы закажем еще одну бутылку.

Нина загадочно фыркает, выражая свое неодобрение по этому поводу. Скорее всего, пить аперитив без присутствия ее мамаши кажется ей невежливым. Если уж на то пошло, то я бы вообще предпочла холодного пива (как, кстати, и папа). Но, как я понимаю, Вячеславу даже в голову не пришло спросить у нас, чего мы хотим. Или в подобном ресторане слишком стыдно заказывать что-то кроме элитных вин?

– Сантэ! – провозглашает тем временем Слава, поднимая свой бокал. – В смысле, за здоровье!

Папа слегка морщится. Ему такие тосты не нравятся из-за своей скандальной банальности.

Мы чокаемся и отпиваем шипящий напиток. Глоток вызывает во мне странное ощущение: шампанское совершенно кислое. Типа «экстра-супер-пупер-брют»?

Да уж, одно из самых дорогих в мире вин – и вдруг невкусное… Я незаметно наблюдаю за столом. Нина удовлетворенно улыбается. Папа с видом «что это нам подсунули» задумчиво смотрит на спрятанную в блестящем ведре со льдом бутылку. Слава отпивает два немаленьких глотка (больше, чем полбокала) и удовлетворенно вздыхает. Наташа с исключительно светским видом пробует шампанское и довольно кивает.

– Такой интересный вкус, – вставляю я, видя, что мои озадаченные родственники не решаются озвучить общую идею. – Хм-м… а я думала, что оно должно быть сладким.