Виктор Серов - Здец

– Пусть сама выберет себе пару! – предложил кто-то.

– Это исключено. Выбирают мужчины, поэтому счастливчик должен определиться в честном состязании.

– У меня есть предложение! – заплетающимся языком выкрикнул Норкин. – Мы с вами сюда зачем приехали?

Этот вопрос тут же вызвал оживление и массу саркастических и не совсем приличных реплик.

– Неправильно, – обрадовался толстяк. – Загляните в свои путевки. Там черным по белому написано, что целью посещения спортивного клуба «Сокол» является участие в велосипедных гонках. Понимаете, к чему это я?

– Поддерживаю! – первым отозвался Киреев. – Считаю, что…

– Минуточку! – прервал его Соколовский. – Михаил Львович!

– Что? – затравленно стал озираться Норкин.

– Я справа от вас… возле входа…

Все повернули головы, а хозяин базы помахал рукой с микрофоном.

– Викторыч, ты что, не согласен? Мне кажется, что велосипедный заезд – это как раз то, что нужно нашим претендентам.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– То есть, вы, Михаил Львович, хотите сказать, что в сумерках и в не совсем трезвом состоянии готовы крутить педали?

– Причем тут я? Мне, как и всем остальным, будет интересно наблюдать за состязанием. Ну, и поболеть… за кого-нибудь. Я ж, к твоему сведению, голосовал вон за ту пышку, а она, сука…

– Стоп! – остановил его Соколовский. – Не будем, Львович, никого оскорблять. Все мы здесь, по мере сил, выполняем свою роль. Ну что, думаю, идея господина Норкина имеет право на жизнь. Продолжай, Георгий.

– Итак, господа, поступило предложение подобрать пару нашей великолепной Насте через велосипедную гонку. Я выношу его на голосование. Разумеется, голосуют только участники. Кто за? Против? Воздержался?

Желающих оказалось восемь человек, сомневающихся – двое, несогласных – один, Голубев. Таким образом, предложение было принято и объявлена пятнадцатиминутная готовность. Учитывая позднее время и не совсем спортивное состояние, утвержденный маршрут был сокращен почти вчетверо. Соколовский лично на большой карте, а затем и за воротами рассказал «спортсменам» о пути следования. Особое внимание он обратил на два крутых поворота и одно узкое место между деревьями. Кроме того, один из работников базы был направлен разметить маршрут светодиодными фонариками. Несмотря на не очень широкую дорогу, всем удалось выстроиться в одну линию. Отмашку на старте доверили сделать «виновнице торжества». Проходя мимо Федора, Настя шепнула:

– Буду болеть за тебя.

– Раньше надо было думать! – не очень любезно ответил тот, хотя настроен был совершенно противоположно.

Мысли о Насте вызывали забытую сладостную тоску. Подобное он испытывал лишь однажды – в девятом классе их общей с Лехой школы. Тогда он буквально бредил Катькой из соседнего подъезда. Однако летом ее отца-военного перевели в Екатеринбург и после непродолжительного контакта в Интернете чувства постепенно угасли. В «Вышке» у него, как у всех нормальных парней, была девушка. И даже не одна. И хотя он с ними и получил первый сексуальный опыт, от этих взаимоотношений ничего душевного не осталось. С другой стороны, его буквально бесило отношение писательницы к близости с мужчинами.

«Погоди, если тебя никто не научил правильному поведению, то я покажу, как надо Родину любить!» – стартуя, думал Федор. Он так яростно жал на педали, что через пару минут оказался в абсолютном одиночестве. Лишь тяжелый лесной воздух шуршал в ушах, да мелькали развешенные у обочины фонари. Почувствовав, что тут вполне реально победить, он еще активней погнал велосипед. По лесной тропе «просвистел», как по тоннелю. Конфигурация первого поворота четко просматривалась издалека. Поэтому он был пройден, практически не замедляясь. Было понятно, что к этому моменту остальная группа значительно отстала. Разум подсказывал, что пора притормозить и спокойно преодолеть оставшийся путь. Однако адреналин с примесью алкоголя сделали свое дело – Бабочкин увеличил скорость.

Поэтому ко второму повороту он не подъехал, а подлетел, не зная о том, что были допущены две трагические ошибки. Соколовский, рассказывая о сложностях маршрута, совершенно забыл, что последний отрезок проходит по краю глубокого, заросшего деревьями, оврага. Кроме того, парень, который развешивал фонарики, не рассчитал их количество и заметно проредил последний этап дистанции.

Ощущение свободного полета Федор испытывал не раз. Как и сегодня, это происходило спонтанно и с некой бравадой. Но тогда прыжки страховались тарзанкой и последующие события были предсказуемы. Совсем другое дело – полет на велосипеде в ночном лесу. Естественно, в первый момент он даже не понял, что произошло. Просто земля ушла из-под колес, а потом… потом горизонтальное движение преобразовалось в свободное падение. Оно было достаточно продолжительным, чтобы успеть испугаться и ощутить свое весьма незавидное положение. Когда велосипед обломал первую ветку, Федя мысленно перекрестился. Хотя понимал, что это бесполезно. Нет, в бога он, конечно, верил, но не настолько, чтобы надеяться на его помощь. Поэтому в момент касания грунта губы практически самостоятельно вывели роковое слово – «пи…ец!».

Вначале было ощущение невероятной легкости. Затем он открыл глаза и обнаружил… белый кромешный мрак. Тем более что поднятая рука в «молочной» темноте совершенно не просматривалась. Резкое приближение ладони к глазам вызывало едва заметное движение воздуха и некоторое изменение фона. Это означало, что все происходящее реально. Сомнения рассеялись, когда раздались странные звуки. Что это? Речь живого существа? Разговор двух субъектов? Свою природную способность к языкам Федор особо не развивал, хотя свободно общался на английском, понимал французский, а любое наречие мог в принципе правильно идентифицировать. Так вот – ни на какой язык мира это похоже не было!

Щелканье с завыванием ветра – вот что это напоминало. Но почему звуки ассоциировалось с диалогом? Да потому что они различались как по тону, так и по тембру. Кроме того, когда был слышен один, другой молчал. В какой-то момент белая пелена рассеялась, а расплывчатые контуры приобрели конкретные образы. В странном шарообразном помещении находились два человека. Они склонились над лежащим Федором и внимательно на него смотрели. Затем, как по команде, улыбнулись. Это было понятно по их глазам. Остальные части лиц были закрыты… тюрбанами. Недолго думая, он ответил им тем же. Однако тут же возник вопрос: «Как я попал в Египет?» В последнюю поездку в эту страну Бабочкин с экскурсией посещал берберов. Так вот – это были точно они. Более того – судя по глазам и комплекции, один из них являлся мужчиной, а вторая – женщиной. Но причем тогда эти звуки? На арабский язык они и близко похожи не были.