Евгений Лукин - Джинны пятой стихии

Он поднялся и направился к выходу. Капитан и Главный планетолог понимающе переглянулись и тоже встали.

Пассажирскую кабину Главный биолог остановил прямо напротив своего кабинета. Он подождал, пока гости усядутся, и, извинившись, скрылся за внутренней дверью, ведущей в Лабораторию.

– Ну, что скажешь? – вполголоса спросил Капитан.

– Заманчиво поверить во все это. Ты не находишь?

– Да. Очень похоже на правду. – Капитан оглянулся на дверь, в которую вышел Главный биолог. – Я сижу и думаю, что он нам сейчас покажет? Ты понял, что ему есть что показать?

Главный планетолог улыбнулся.

– Я был в этом уверен, еще когда мы шли к тебе. И я, кажется, знаю, что, вернее, кого мы увидим.

– Думаешь, он решился?

– А что еще сможет тебя убедить? Да и меня. И всех нас. И поставить Совет перед свершившимся фактом.

– Довольно опрометчиво, – Капитан покачал головой.

– Почему же? Если он был уверен в полном успехе. Да с его любовью к экспериментам на себе…

– Стоп! Кажется, он идет!

– Ты хотел сказать – «они идут»?

Дверь дрогнула и сдвинулась на половину проема. Главный биолог задержался на пороге, потом быстрыми шагами прошел в глубь кабинета и сел. Дверь открылась полностью, в кабинет шагнули двое. Главный планетолог покосился на Капитана.

Тот тоже узнал их. Они были в парадной форме биологов, и в этом, разумеется, не было ничего странного. Но одинаковые знаки отличия Второго биолога в сочетании с одинаковыми эмблемами корабля вносили первую дисгармонию в их облик. А следом сознание отмечало невероятное, доходящее до неправдоподобия их внешнее сходство. Оно было даже не зеркальным, что сразу приходило на ум, а самым что ни на есть прямым: индивидуальные родовые черты одного абсолютно повторялись в другом.

Не нарушая общего молчания, Главный биолог поднялся, прошел за их спины и закрыл дверь. Потом стал с ними рядом.

– Ты прав, – Капитан повернулся к Главному биологу. – Главный геолог был бы здесь сейчас совершенно лишним.

– Судя по нашивкам, мы видим перед собой двоих… гм-м… двоих Вторых биологов нашего корабля. – Главный планетолог выпрямился в кресле. – Но кого мы видим на самом деле?

– Вопрос законный, – кивнул Главный биолог. У себя в Лаборатории он держался солидно и уверенно, как полагается ее руководителю. – Разрешите представить вам оригинал и клон-копию Второго биолога.

– Кто из них кто? – бросил Капитан.

Главный биолог широко улыбнулся. За ним следом улыбнулись и оба Вторых биолога, но тут же притушили свои улыбки.

– Вот уж чего не могу сказать, того не могу! – Главный биолог развел верхними руками и демонстративно вздохнул. – Они и сами, кстати, хотели бы это знать, да тоже никак не разберутся.

– Но ты-то их различаешь? – Главный планетолог подошел ближе, внимательно разглядывая двойников, стоящих по-прежнему навытяжку.

– Представь себе, нет. Различий не существует – ни на клеточном, ни на молекулярном уровне. В области психики, памяти, интеллекта адекватность тоже полнейшая. – Он торжествующе поднял голову. – Пять суток работы всей Лаборатории по контрольной сверке подтвердили их абсолютное тождество.

– Та-ак! – Главный планетолог вернулся на место. – Но ведь кто-нибудь может вполне однозначно их идентифицировать?

– Каждый эксперимент в первую очередь должен быть поставлен корректно, – уклончиво ответил Главный биолог.

– А если без экивоков?

– Гм-м… Эксперимент должен всегда ставиться корректно, – повторил Главный биолог. – Поэтому я – могу. Но только я. Перед самым внедрением психоматрицы оригинала в мозг одному из них я ввел изотоп железа. Но вот кому – оригиналу или клон-копии – даже вам не скажу… Кстати, Капитан, ты разрешишь им сесть?

Капитан приподнялся.

– Вторые биологи, можете сидеть, можете разговаривать с нами и между собой, – произнес он уставную формулу и снова сел.

– Да, – вдруг спохватился Главный планетолог, наблюдая, как Вторые биологи располагаются в креслах напротив. – Как мы будем их называть? Если я правильно понимаю, имена специалистов у них одинаковы. Впрочем, – он усмехнулся, – детские и родовые имена тоже.

– Мы бросили жребий… – хором сказали Вторые биологи, разом замолчали, переглянулись и рассмеялись.

Не удержался от смеха и Главный биолог.

– Пока шла контрольная сверка, они находились в максимально одинаковых условиях и, разумеется, не видели друг друга, – пояснил он. – А последние три дня они свободны в поведении и все равно никак не наберутся чисто индивидуального жизненного опыта. Наверно, потому, что буквально неразлучны… Говори ты, – Главный биолог указал на сидящего справа.

– Мы бросили жребий, – начал тот, покосившись на своего двойника, – и решили, что его будут звать Второй биолог, а меня Второй-бис биолог. Но это пока, – торопливо добавил он. – А потом мы придумаем что-нибудь поблагозвучней.

Среди лекарств, ему приписанных, наверняка были успокоительные, иначе он просто не мог объяснить свое отстраненное спокойствие. Был в этом и отрицательный момент, потому что покой в мыслях логически вел к равнодушию, а если не прямо к нему, то к состоянию очень близкому. Однако положительного было, естественно, гораздо больше. Все-таки приятно более или менее уравновешенно анализировать то, что случилось в последние несколько дней. Богатые событиями дни выдались, что говорить.

Рассуждая здраво и непредвзято, надо было в первую очередь признать, что они – Капитан, Главный биолог и он сам – допустили ошибку стратегического порядка. Может быть, стоило не торопиться, в кулуарных беседах выяснить осторожно отношение главных к личному бессмертию, подавая его па первых порах как гипотетическую возможность выхода из создавшегося положения. Потом попытаться как-то промоделировать их возможную реакцию… Ведь предвидели же они самое резкое неприятие открытия со стороны кое-кого из главных!..

Действуй они похитрее, подипломатичней, наверняка на Совете не обозначилась бы столь отчетливая оппозиция.

Одно хорошо – выговорились все. Вволю… И то, что Совет так резко размежевался, тоже неплохо в конечном итоге. При новом обсуждении гарантированно поднимется более широкий круг проблем, а это повысит шансы того, что решение будет правильным.

Ведь идея Главного биолога, что ни говори, идея безумная. Правда, тем и привлекает. А когда проходит шок, ею вызванный, от безумия мало что остается…

Впрочем, одернул себя Главный планетолог, это уже чисто субъективное. Это только в его восприятии идея личного бессмертия имеет под собой реальную основу. Только голова начинает кружиться от разворачивающихся перспектив… Не так, разумеется, как кружится сейчас.