Татьяна Зубачева - Аналогичный мир. Том второй. Прах и пепел

– Конечно, ложись. Ты бы взял себе второе одеяло, он и в одном не замёрзнет. Ну, как знаешь. Эндрю, давай вниз. Пусть отдыхают.

Их голоса доходили до Джонатана глухо, как сквозь воду. Просто продолжалось то состояние блаженного покоя, которое началось ещё во время массажа. И он, уже не сознавая окружающего, растворялся в этом покое. И было совсем не страшно, и не больно, и вообще ничего не было… И только совсем смутно ощущалось чьё-то живое дыхание рядом…

Эркин спал. Беспокойство о Жене и Алисе, загнанное глубоко внутрь, причиняло уже физически ощутимую боль, и только привычным усилием он удерживался от стона. Солнце припекало всё сильнее, кабина и борта защищали от ветра, и становилось жарко. Эркин лёг на спину, локтем заслоняя от солнца глаза. Ну вот, что мог, он сделал. Дальше не от него… Дальше… нет, не могу… Женя… Я уже еду… Женя…

Фредди гнал грузовик, придерживая руль одной рукой. Андрей следил за его работой с таким живым и даже детским интересом, что Фредди рассмеялся:

– Иди на шофёра, парень. У тебя глаза на машину горят.

– Хорошо бы, – кивнул Андрей. – Но грамота нужна. Да и больно чистая работа для цветного. Не пустят.

Фредди быстро посмотрел на него и снова отвёл глаза, рассматривая дорогу.

– Решил цветным остаться? Не передумал?

– Нет, – покачал головой Андрей. – Дважды такое не решают. Я ж говорил.

– Помню. Но… но не все ж белые сволочи, чтоб от расы отрекаться.

– Не все, – согласился Андрей. – Я таких классных мужиков встречал! Там ведь… лучшие, может, и не лучшие, но хорошие. Я ж с полами был, с присами. Да и среди кримов… люди попадались. Но… но они не белые, они… люди. А охранюги вот – сплошь белые. Понимаешь?

Фредди кивнул.

– Тяжело тебе будет, парень.

– Ничего. Из оврага когда вылезешь… покружится голова и пройдёт. Тяжелее, чем было, уже не будет. Мне главное – не сесть. Второй раз через решётку смотреть не буду. Не смогу. А на всё остальное… – Андрей ухмыльнулся и длинно выругался. И тут же продолжил серьёзно: – И не один я теперь. Где он, там и я буду. Что ему, то и мне, – тряхнул головой и резко сменил тон. – Слушай, Фредди, а кольца эти, ну, на потолке, зачем?

– Для винтовки, – улыбнулся Фредди. – Ну, или чего другого стрелкового можно подогнать. Снаружи не видно, а руку поднял и взял.

Андрей поднял руку, провёл пальцами по обшивке крыши.

– Здорово придумано. Буду знать.

– Ты стрелять совсем не умеешь?

– Нет. И не хочу уметь. Как охранюги палят по-всякому, видел, а сам в руках не держал, – искоса посмотрел на Фредди. – Я и на стрельбы, ну, на олимпиаде, не пошёл, потому что видел… охранюги тоже так, на спор. Привяжут к столбам или крестами поставят и палят. Я как увидел, что по команде кольты поднимают… И ушёл. Чтоб не сорваться.

Фредди кивнул.

– А на показательных ты вроде нормально смотрел.

– Это ж ты стрелял. Совсем другое дело.

Фредди невольно улыбнулся.

– Ну, спасибо, парень. Как сыграл-то вчера?

– Нормально, – Андрей негромко рассмеялся. – Джонатан не в полную силу работал, а так, баловался. Ну и я… Время потянули, и всё.

– Тебя… Эркин попросил? – сообразил Фредди.

– Ну да, ему с тобой поговорить надо было, и чтоб не лез никто. Я и взял всех на себя. А… а ты, значит, Джонатана с тем же отправил?! – Андрей расхохотался. – Ну здорово! С двух сторон в одну дверь лезли.

Фредди рассмеялся.

– Да, бывает. И много выиграл?

– Три с половиной. Проиграл одну. Стеф две с половинкой выиграл, проиграл половинку, и Джонатан половинку выиграл и пять проиграл.

– Для таких игроков банк маловат. Чего вы Стефа так пощадили?

– Его бы Мамми запилила, ты что, без механика хочешь остаться?

Фредди с удовольствием заржал. Засмеялся и Андрей.

– А говорили о чём? Ухохотались, я слышал.

– А, – Андрей ещё смеялся, но покраснел. – Меня с Молли дразнили.

– Представляю, – хмыкнул Фредди. – Ну, и чего ты?

– А чего? Подыгрывал, конечно. Раз было – значит, было. И нечего в бутылку лезть и компанию ломать.

– Ты попрощался с ней?

– А как же! Я сразу ей сказал, что не останусь. Так что, – Андрей рассмеялся, – на мне греха нет. Не силой и не обманом. Слышал я от одного приса, – Андрей заговорил тягуче с явным даже нарочитым акцентом, но не передразнивая, а подражая. – Когда насильно или обманом – это грех. А когда по доброму согласию и в общее удовольствие, то греха нет.

– Хорошо сказано, – кивнул Фредди. – Успокоился ты, значит? Нет проблем?

– Не-а, – ухмыльнулся Андрей.

– И жениться пока не думаешь?

– А зачем? – подмигнул ему Андрей.

Фредди кивнул. Тронув висящее над ветровым стеклом зеркальце, оглядел кузов и вернул зеркало обратно.

– Спят голубчики.

– Умотало Эркина, – вздохнул Андрей. – Он что, вчера тебе делал?

– Да, общий. Всего промял, – Фредди улыбнулся воспоминанию. – Не знал я, что такое возможно. Золотые руки у парня.

Андрей кивнул и вдруг неожиданно для себя зевнул.

– Долго ты с Молли прощался, – усмехнулся Фредди. – Поспи и ты немного.

– Ага.

Андрей поёрзал, усаживаясь поудобнее и закрыл глаза.

Эркин проснулся резко, как от пинка, и сел, протирая глаза. Ломило руки и плечи, потянуться бы, да в кузове и на ходу… Эркин растёр себе руки от пальцев к ключицам и обратно. Солнце как высоко уже… Не вставая, он скинул куртку и пересел к заднему борту, подставив лицо ветру. Фу, разоспался как, и сны какие-то бестолковые, тяжёлые. Никогда он в сны не верил. Разве только в детстве. И то… нет, снам верить нельзя, незачем. Джонатан спит, аж похрапывает, и солнце ему не мешает. Потный весь, блестит. А массаж ведь лёгкий был. Видно, и у него… накопилось. Отсыпается теперь. Если ему понравилось… поможет парням. У него и деньги есть, и знает много, может… может, и выгорит у них. Своё дело, ни на кого не пахать, самим жить, своим делом, своим домом… хорошо бы. И заработок… не от случая к случаю, а постоянный, постоянная работа… Попробуй её найди, постоянную. Дворники, грузчики, нет, грузчики тоже на подёнке, только на заводе если, но там все белые, даже грузчики. Дворники… все места забиты, почти все ещё ж прежние, рабы, что у своих хозяев остались. Нет, пока получается только подёнка. Правда, деньги теперь есть. Полторы тысячи и ещё пятьсот. Две тысячи он Жене отдаст…

Эркин шлёпнул себя по губам ладонью: так испугался, что у него сорвалось запретное, и посмотрел на Джонатана. Нет, вроде спит, значит, всё-таки не сказал, только подумал. Можно дальше думать.

Ладно. Большие деньги. Хватит надолго. Надо дрова на зиму запасать. Ну… напилить, поколоть – не проблема. Надо опять… чёрт, какие самые лучшие? Что хорошо горят. Ладно, найду, у кого выспросить. Из одежды на зиму… всё есть, куртка, шапка, сапоги – всё целое, крепкое. Сапоги потёрлись, конечно, но подошвы ещё год выдержат, а может, и два. Подковки в Цветном поставить, тогда точно на два года. А до холодов в кроссовках можно. Две тысячи. И ещё игровых… почти две сотни. Мелочь. А если вспомнить, как сотню на кроссовки набирал… Нет, всё отдам. Купит на зиму себе, Алисе, что там нужно. Зима – трудное время. Все так говорили. И в Бифпите, и на перегоне. На дрова, на керосин – расход большой. А ещё одежда тёплая. И еда зимой дорогая, и больше её нужно. Ладно. Задел есть, а остальное они с Андреем заработают. Всё ж не один он теперь, а Андрей – мастер. Это здесь в подручных ходил, а в городе уже он у Андрея на подхвате. В Цветной сходим, пропишемся заново, если из прежних вожаков не уцелело никого. Ну, это не проблема. А если забыли нас – Эркин ухмыльнулся – то и напомнить можно.