Дарья Вдовина - Сакрум

– Если хочешь, я могу принести тебе ужин в комнату? – предложила Кэрри, собираясь выйти за дверь. На ней уже красовался ярко-красный свободный свитер и обычные джинсы. Волосы растрепались.

– Я не хочу есть…

– Все равно принесу, – бросила с улыбкой соседка и вышла из комнаты.

Глава 6. Неверный шаг

Стоя перед зеркалом спустя несколько дней после первой тренировки, Юнис понимала, что она довольно сильно изменилась. Под глазами появились такие мешки, что в них можно было хранить тонны овечьей шерсти или, например, риса. На левой щеке и на лбу красовались свежие царапины, на нижней челюсти несколько ссадин от ударов во время рукопашных боев, а верхняя губа и вовсе зашита. Шов небольшой, но все же напоминает о собственной неумелости. Все тренеры в один голос твердят, что Юнис слишком резко реагирует на выпады соперника, сама подставляется под удар, легко обманывается и поддается на провокации. Но никто не понимает причины такого поведения, а ведь она просто ужасно нервничает. Постоянно. Каждую минуту. Юнис то и дело представляет перед собой песочные часы, внутри которых время крупица за крупицей бежит вниз и уже почти истощилось.

Что поделать, если других ей на тренировках уже не догнать? Юнис пыталась стать хоть чуточку сильнее самой себя прежней, чтобы иметь хоть какой-то шанс на выживание. На тренировках она выкладывалась на полную, из кожи вон лезла, чтобы хоть один раз кого-то ударить, обогнать или просто не получить по лицу. Иной раз кое-кто даже поддавался, чтобы доставить новенькой удовольствие. Но такие подачки только сильнее выводили ее из равновесия. Абсолюты не считали ее своей союзницей в полной мере этого слова. Конечно, за исключением нескольких персон. Например, Кэрри.

Эта девушка стала за несколько дней для Юнис первым и самым близким другом. Она ввела ее в курс дела: показала, кто есть кто среди абсолютов, с какими ребятами можно найти общий язык, а каких опасаться, рассказала, про их новые способности, о том, что Фридман наблюдает только со стороны и никогда не появляется на людях, что призывников в этом году выжило гораздо больше, ведь и прибыли они в двойном количестве. На вопрос, почему так изменились правила и будут ли так же забирать людей в последующие годы, Кэрри ответить не могла, как и никто другой.

– Призывников забирали по двое? Выходит, Асманда увезли вместе с моим братом? – рассуждала Юнис за обедом, потирая ушибленное на тренировке плечо.

– Нет, я была в машине одна, – ответила Кэрри, покосившись на военных у двери. – И поэтому складывается впечатление, что мы не должны были знать о втором призывнике из города.

– Какой во всем этом смысл?

– Вероятно, такой, о котором мы никогда не узнаем, – надменным голосом произнес Филипп Марчелл, усаживаясь рядом с Кэрри. Они были друзьями, и потому Юнис приходилось терпеть его общество. – Наше дело усиленно тренироваться, а не задавать лишние вопросы.

Юноша явно указывал Юнис на ее ошибку в день приезда. Показательное всезнайство сына канцлера было иногда слишком бестактным, но остальные будто не замечали этого. Кэрри и вовсе восхищалась умом и рассудительностью этого парня. Юнис была уверена, что он больше расчетлив и хитер, но, как считало большинство абсолютов, Филипп возглавит их отряд, когда они окажутся за стеной, поэтому всякий раз в ответ на колкое замечание Марчелла, она старалась молча соглашаться с ним, проглатывая свое возмущение.

Вскоре Юнис поняла, что ее подруга всех считает хорошими, потому что сама являлась слишком доброй и открытой. Она была готова любому подставить свое плечо, выслушать и поддержать, лишь бы среди абсолютов царили мир и гармония. Однажды она успокаивала их третью соседку Ати, когда той приснился сон, где ее мать не выдержала ее ухода и покончила с собой. Юнис в тот момент чувствовала, как внутри нее что-то горит в буквальном смысле. Этот сон был для нее явью, живым напоминанием о той ночи в лесу, когда миссис Браун…

Память о прошлом, о доме постепенно стала смешиваться с реальностью, насыщенной событиями. Новые лица, тренировки, эта странная необъяснимая способность – все это помогало отвлечься. Иногда Юнис казалось, что она забывает настоящую себя, своих близких и каждую ночь, когда мысли одолевали голову, корила себя за это. В ней боролось желание постоянно скорбеть о случившемся с желанием жить заново и становиться сильнее. И это сводило с ума.

Тренировки с ментором, Говардом Сарвантесом, не давали особых результатов. Каждый день они собирались в специально отведенной комнате из невозгораемых стен и нескольких деревянных мишеней, которые Юнис предстояло научиться зажигать с помощью нового дара. Но вот уже прошло три дня, а единственное, что получалось у девушки, это заставлять свои ладони дымиться, а температуре тела подниматься до тех пор, пока не начиналось сильное головокружение, а один раз Юнис и вовсе потеряла сознание. Фридман требовал от Говарда результатов, а тот просто не знал, что ему делать. И тогда он взрывался, психовал, срывая всех собак на свою ученицу, или просто пил. И под воздействием алкоголя он становился куда спокойнее и веселее. И однажды, когда Юнис сидела у него в кабинете, ожидая, когда тот соизволит вернуться к тренировке, он заговорил с ней не как старый ворчливый ментор, а как настоящий наставник.

– Не думай, что я злюсь на тебя, – вдруг произнес он, стоя у окна своего кабинета и держа в руках почти пустой бокал виски. – Я на себя злюсь, а еще больше на Фридмана.

Девушка сидела в его кресле, интенсивно чиркая карандашом по бумаге, когда неожиданно до нее донеслись слова, непривычные для этого человека. Она перестала рисовать и прислушалась.

– Если ты научишься управлять своим даром, ты получишь огромный шанс выжить, сможешь защищать себя, других абсолютов, понимаешь? Ты не виновата, что оказалась в таком положении. У тебя слишком мало времени на подготовку, а этот Фридман, сукин сын! – Говард швырнул бокал в стену, и тот разлетелся с глухим стеклянным звуком. – Ему насрать на вас всех! Лишь бы вы приносили пользу и исполняли его приказы, как послушные псы.

– Почему ты на него работаешь? – спросила Юнис, осознав резкие различия во взглядах своего наставника и Маркуса Фридмана. – Почему не уйдешь?

Все еще находясь спиной друг к другу, оба вдруг замолчали на продолжительное время. Юнис поняла, что задала не самый лучший вопрос. Возможно, Говард не хотел на него отвечать или просто не знал ответа.

Обрабатывая очередные раны Юнис, доктор то и дело вздыхал и покачивал головой.

– Ты самый частый мой посетитель, – заверял он явно не с радостным тоном. – Сколько можно позволять себя лупить? Скоро на тебе живого места не останется…