Борис Утехин - Ключ

– А зачем ты Библию в гравюрах купил? И иллюстрированный Ветхий завет? – поинтересовался Матвей.

– Потому что сегодня рулят не длинные глубокомысленные тексты, а Твиттер и Инстаграм. Картинки и 140 символов. Мы живём в веке, когда информация должна быть передана максимально быстро. Наглядно и кратко.

– Думаешь, ты что-то поймешь, посмотрев картинки? Это же фактически чужая для тебя интеллектуальная среда. Как UHVGSOH.

– Что за хрень? – Влад наморщился.

– Это тоже сокращение. Когда англоязычный собеседник хвалит твоё чувство юмора (u have very good sense of humor). Это как WTF. Только сложнее.

– Так эта мудрость не для меня. Она для тебя, умник. Ты же у нас креатив. Вот и читай, вникай в тему. Вера! – позвал он секретаря. – У нас осталась от маляров большая такая матерчатая сумка? Тащи сюда и сложи книги для руководителя. – Давай так, – он открыл настольный календарь. – Берём семь дней, как для сотворения мира. Ты читаешь, я читаю. Ты думаешь, я думаю. Потом встречаемся и что-то генерим.

Матвей не без труда вклинился в словесный поток компаньона: «Я сейчас на встрече был. Отличная тема. Может, мы как-то соединим проекты?» – и он рассказал Владу о кольце.

– Даа, – протянул Влад. – В страшное будущее мы вступаем. А где ты здесь увидел синергию?

Матвей объяснил:

– В какой момент человек задумывается о Боге? Не просто же так? Бог в общественном сознании – это прежде всего мораль. Мораль не ради абстрактного добра, а мораль – инструмент. Хорошо себя ведёшь, будет тебе шоколадка.

Плохо себя ведёшь, но покаялся – шоколадка. Плохо себя ведёшь, не покаялся, но поставил свечку в храме – снова шоколадка. Без шоколадки эти действия кажутся совершенно бессмысленными. Получается, раз нет греха и чувства вины – нет и шоколадок. А секс – как раз то, в чём верующие видят свою основную вину перед Богом. Потому как трахаются все. Или почти все – он взглянул в открытую дверь кабинета за которой в Веркином компьютере ковырялся сисадмин. – А кто нет – те дрочат. Это, кстати, тоже грех. Замкнутый круг получается. Можно продвинуть идею, что изобретение кольца верности – божественный промысел, проявившийся в области хайтека.

Он взял фломастер и нарисовал на листе бумаги самолёт без крыльев и надетое на него толстое кольцо. Написал: «Господь в деталях. Мелочи, которые делают тебя тверже».

– Как тебе?

– Маршрут понятен, – Влад взял листок и отодвинул на расстояние вытянутой руки, представляя себе масштабную поверхность ситиборда. – Только вот это – он показал на бескрылый самолёт – слишком прямолинейно. А общая идея кампании как раз схвачена верно. Сумей увидеть проявления Бога в обычной жизни, в мелочах. В тех, которые делают тебя лучше. Маладец! – он хлопнул Матвея по плечу. – Давай двигаться в этом направлении!

В одной из квартир того самого дома, где жила Валерия, в это время шёл спор.

Спорили загадочная девушка, с которой Матвей познакомился накануне во время небольшого автомобильного инцидента, и двое мужчин: один – высокий, широкоплечий, с мощной шеей, в темно сером костюме и черной водолазке, второй – худой, меньше первого на голову – в брюках и чёрном свитере с низким воротом. Оба были бородаты и стрижены «под ноль». Широкоплечий говорил громко и яростно:

– Я не понимаю, зачем мы должны соглашаться играть в эти твои игры! Этот человек – ничто, просто инструмент, который должен открыть дверь! Мы сидим здесь, а наши братья в это время погибают! У нас есть способы заставить его сделать то, что нужно!

– Понимаешь, Муса – второй человек, постарше, говорил тихо, но в его голосе чувствовалась власть, – мы точно знаем, что не можем его заставить. Дверь можно открыть только добровольно, только если хозяин ключа сильно и искренне хочет этого. Поэтому мы здесь, поэтому Наргиза здесь. И будем здесь столько, сколько потребуется. Ещё ни у кого не получилось войти туда. Сааду ибн Абу Ваккасу после битвы при Кадисии привели того, кто открыл ему тайну Ключа. Но он не смог открыть дверь. А у нас есть шанс. О Ключе все забыли. Традиция утрачена. Ключ в руках случайного человека. И только Наргиза сможет, если нам удастся открыть дверь, войти туда вместе с ним. Хотя для неё это смертельный риск.

– За меня не беспокойтесь, сайеди. Я знаю, на что иду и во имя чего. – Наргиза посмотрела на второго собеседника – и ты, Муса, не торопи меня. Тайна Ключа открылась не только нам. Мы знаем, что враги тоже будут пытаться его получить. У нас есть согласованный план, и мы не будем от него отступать.

Наргиза взяла со столика телефон и набрала номер:

– Рамазан, мы через десять минут едем.

Когда она вышла из дома, машина уже ждала у подъезда. Водитель открыл заднюю дверь, она села, достала из сумочки планшет и начала пролистывать фотографии с жёлтыми в коричневых пятнах листками, заполненными мелкой арабской вязью и едва заметными рисунками. В какой-то момент глаза её стали пустыми, как бывает в момент, когда человек глубоко задумался или погрузился в воспоминания.

Она и правда вспоминала.

Яркое утреннее солнце, ветер гонит песок и мусор по жёлтой земле. Три худых пальмы у каменной ограды. За ней – дымящаяся мечеть без одной стены, вокруг которой расбросаны части людей. Очень многих людей. Рядом с ней чья-то рука, окровавленная стопа с чудом удержавшейся на ней сандалией. Мёртвый старик в чёрно-красной мокрой рубашке лежит и смотрит в небо, словно задаёт вопрос: «За что»? На её платье кровь и она не может найти отца. Кто-то подходит и берёт её за руку, ведёт куда-то и она послушно идёт, лишь бы не видеть этих людей с пустыми глазами на земле.

Она пытается вспомнить отца, но не может, помнит только белую одежду и тонкие кисти рук с длинными пальцами. Помнит, что он читал ей на ночь какую-то книгу, смысла которой она не понимала, но голос отца ей очень нравился и она с удовольствием слушала. Потом, через много лет, она снова увидела в одной книге эти строки и вспомнила. «Боль существует только в сопротивлении, радость – только в принятии. События, наполненные болью, становятся радостными, когда мы принимаем их с открытым сердцем. События, наполненные радостью, приносят боль, если мы не принимаем их.

Нет такой вещи, как плохой опыт…Есть просто сопротивление тому, что есть».

Еще там было сказано: «Бог побуждает умереть для себя и дарует жизнь в Нем. Тварей своих Бог создал как завесу. Кто знает это, тот приближается к Богу, а кто видит тварей его как реальное, тот отгорожен от его присутствия».

«Я принимаю все, что есть открытым сердцем – подумала она. – Вся моя жизнь была дорогой к Ключу. Теперь я знаю это. Я свободна. И боли больше нет…»

Матвей мучился.