Михаил Сергеев - «The Coliseum» (Колизей). Часть 2

Но земля та станет обетованной. Видя помрачение сынов, она соберется, поднатужится и вытерпит горе и беды, сбережет надежду, пробудит веру и слезы радости. В этом «взвале», в этих ревущих водоворотах, столь необходимых по тому обету, как и прежде, вынесет она Русь из лихих переломов, времен и потрясений. Оставаясь землею, которую знал весь мир. Обителью с поразительной душой, поручнями и штурвалами, за которые никто в мире не хотел браться. Только ее дети могли сохранить правду мира, ту, единственную. Укрывая и молясь.

– Говорите, трапы? – Куприн продолжал всматриваться в дымку.

– Один, вроде, сыскался.

– Крым? Пожалуй, маловато. Надобно повсеместное наведение мостов. От Балтики до Тихого океана. Или не узрели еще нужды? А этот… первый? Кто сплотничал?

– Новый губернатор. Аксенов. 7 7 Аксенов Сергей Валерьевич – «Герой нашего времени», вернувший Крым домой. Герой нашего времени.

– Не слыхал. Может нового времени?

– Нашего, Александр Иванович, нашего времени. Нет его… нового-то. Одинаковы. Алые паруса во всяком сыщутся. И времени, и человеке. Одно слово-то и поменяли за триста лет.

– Какое?

– У графа Потемкина: «Плюнь, матушка, на Запад, присоединяй Крым, и потомки тебя прославят». Екатерина-то колебалась.

– А-а-а! Поменяли на «батюшку»? – догадался Куприн и по-доброму кивнул: – А кому он так сказал?

– Путину.

– Достучался? Возможно ли?

– Литературе всё возможно. Кстати, малоизвестный факт – пока Миронов 8 8 Миронов С.М. Председатель Совета Федерации 2001–2011 гг. Единственный политик такого уровня, обвинивший партию «Единая Россия» в узурпации власти. не объявил на всю Россию, что не оставим Крым в беде – все молчали. Между прочим, бывший десантник – шесть наградных пистолетов.

– Выходит, по наградам и дела? – Куприн был весел. – Выходит, херес за первый большой мост? Чтоб не последний! На Хортицу, дружище? Там встретим братьев за одним столом?

– А вы оптимист, батенька. Вот так и сразу? Лет десять дайте.

– Да ради встречи подожду и боле! Но, херес…

Однако закончить не успел: в распахнутых дверях с неуместным в такую минуту шумом появился незнакомец. Жестикулируя, он что-то громко объяснял месту, где прежде стоял швейцар. Лысый мужчина среднего роста с кипой страниц в руке, заметив внимание друзей, поправил очки и, будто сомневаясь в поступке, неуверенно шагнул вперед.

– Разрешите сэкономить ваши деньги, господа.

Тень смущения пробежала по его лицу.

– Мне тоже жалко жену, – незнакомец улыбался Грину. – Позвольте и с вами согласиться, Александр Иванович … – он кивнул соседу.

Куприн вежливо поклонился из-за спины друга. – Уж коли вы намерились туда, где:

Будем беречь их, времена. Но не время! Надо бы получить над ним власть, ведь здесь, – мужчина потряс листами, – я располагаю временем, а не оно мною… Пока не кончена книга. Но точки – не бывать!

– Придется тогда ответить на главный вопрос, – автор «Поединка» 9 9 Повесть А. Куприна. крутанул усы, загадочно ухмыляясь. – Когда вы начнете писать для людей? А не для себя? Угадал? По мне, так расточаете. – И выжидательно умолк.

– Не знаю… – тень смущения снова пробежала по лицу.

– Выходит, не любите?

– Выходит, не способен. Да и любовь я вижу по-другому. Ее и расточаю третий год, – незнакомец опять тряхнул страницами. – И выздоравливаю. Так что вы правы, Александр Иванович, – для себя, только для себя, А люди… пусть увидят глаза книги. Решая, пить лекарство или нет.

– Ну, батенька, – белая шляпа покачалась. – Такое возношение!

– Отнюдь – пожалуй, литпросвет.

– Неужто с детства? На амбразуру?

Мужчина не заметил сарказма.

– Предлагаю оступиться вместе и писать для себя. Далекого в начале, но близкого к финалу всем. Если до дна. Чтоб вправить, а не втиснуть на страницы.

– На амбразуру? – Грин все это время находился в прострации.

– Так точно! За младенцев! Прочь избиение! – парировал незнакомец. – Не оставим больше на берегах. Одних и беззащитных!

– А кабала, молва и сплетни? – не меняя тона, спросил Куприн. Его брови отыграли наверх. – А долги?..

– Миновал. Свободен. Выплатил.

– Что?! Выплатили?! – брови насупились. – Скажите, пожалуйста! А я вот помню, как заманили всех обманом. Как плаху ожиданий буквально втиснули в сюжет. И рубили, рубили, рубили!

– Каюсь. Искупил.

– А эпизоды?! – не унималась «шляпа». – Где концы? Оборваны! Имена повисли! Никто не доплывет до середины вашего Днепра!

– Да, да, – вышел из оцепенения сосед. – Обрушил ливнем новые нача́ла, парадигмы…

– Мой ливень – подмывающий устои, смывает всех тельцов и гимны с постаментов. Проба. Зубила угол подбираю я страницам. На камне том. Прочь опасенья – нить сплетена морских канатов крепче. Связала несколько обложек! Стран, времен, героев! Их сотни тысяч, без вести пропавших – среди «заслуженных», «народных» и молвы. Как прежде лживой. Пособий наставлений и трактатов. С того же древа иль стола чумного пира.

Он с каким-то отчаянием посмотрел на Куприна:

– Сами же знаете – простому человеку к совести прийти проще. А путь других в глубоких аргументах.

– Опять «русский» геморрой? Так уж на Достоевском отыгрались!

– Русская душа, Александр Иванович. А геморрой у тех, на Темзе, от нее. Так что? Готовы вместе? Вязать канаты, имена, концы?

– Всё без обмана? И не паутину? Плетут надежно, – Куприн толкнул локтем друга, – так же.

Сосед от толчка будто вернулся, бормоча:

– Так как же выплатили?! Коли «для себя»? Долги-то… перед ними! – и указал на палубы.

– Может статься и наоборот. Не допускали? – Гость поправил очки.

– Так мы средь них! Ведь мы же! – Возмущение было искренним. – А как же современники?

– Готов за них… долги принять от вас.

Куприн пришел в восторг:

– Нет, каков наглец! А начинал-то, начинал!

– Я не понимаю вашего настроения, любезный, – Грин выглядел раздраженным.

Куприн невесело пожал плечами:

– Да бог с ними, с долгами-то. Не нам их считать. Ему. А коли взялся, есть где зубы обломать, – и подмигнул автору «Бегущей» 10 10 «Бегущая по волнам» – роман А. Грина. . Тот недовольно отвернулся.

Однако «белый костюм» не оставлял попыток сарказмом обуздать напор гостя:

– Вы обещали оправдать ожидания… Возможно, соблазнимся.

– Я постараюсь херес подсластить, – незнакомец понимающе кивнул. – Ведь ожидания не слишком романтичны…

– Да с кем имеем честь?! – не выдержал Грин. – И, наконец, что это значит?! Всё?!

Он отступил в сторону:

– Моя романтика – спасение! Хотя бы в грезах. Мечты о лучшей жизни… добавьте к ним надежду… окрасьте ожиданьем бытие. – И поднял руку, указав наверх. – Спасен! Спасен читатель, человек ликует! Безжертвенно повержен негодяй! Мы, – писатель кивнул другу, ища поддержки, – запрещаем вам касаться других ожиданий! «Не романтичных», как изволите считать! Они прекрасными должны быть в человеке!