Сергей Бичуцкий - Необычные

Сесем выпил приятную на вкус чуть обжигающую жидкость, и почувствовал, как тепло радостной волной разливается по телу. Через секунду он действительно совершенно забыл о том, что надо мыть руки, и с жадностью принялся за еду. Дедал постоянно наполнял чашки вином, не переставая жевать. Сесем следовал его примеру.

– Слава всевышнему за эту прекрасную трапезу, – произнёс Дедал, проглотив последний кусок.

– Кого ты называешь всевышним? – спросил Сесем, вытирая замасленные руки холстиной, в которую была завёрнута еда.

– Не знаю, – простодушно ответил Дедал. – Все говорят, и я говорю. Может быть, того, кто присылает вас зачем-то сюда. А может, и кого-то другого. Не знаю, да и знать не хочу. Скажи-ка мне лучше, куда ты собираешься идти дальше, если не секрет.

– Не знаю, да и знать не хочу, – повторил юноша слова Дедала и засмеялся.

– В любом случае запомни, что тебе надо завтра до полудня покинуть этот город несмотря на то, что ты – необычный. Наши мудрецы говорят, что лучше избегать неприятностей, чем искать их. У тебя нет коня и тебе придётся путешествовать пешком, поэтому тебе надо как следует отдохнуть, а я уеду ещё до наступления полуночи, так что мы больше не увидимся.

– Почему? – огорчённо спросил Сесем.

– Действие перемирия заканчиваются в полночь, поэтому все воины должны до наступления этого срока покинуть город. Да и не только в этом дело. На меня могут напасть разбойники, и отобрать всю выручку. И вряд ли тогда поможет городская стража. Даже если стражники и застукают грабителей на месте преступления, всё награбленное заберут себе. Я не могу так рисковать, потому что от того, привезу я деньги или нет, зависит не только моя жизнь, но и жизнь брата и всей его семьи, – сказал Дедал, укладываясь на тюфяк.

–А как же остальные? – спросил юноша.

– Остальным даётся время до полудня, чтобы беспрепятственно уйти. Не забудь это! – объяснил Дедал, и повернувшись к стене, тут же захрапел.

Юноша посидел ещё какое-то время, глядя на темнеющее небо и решил последовать совету Дедала.

Глава 3

Утром Сесем проснулся от чувства сильной тревоги, вскочил на ноги и тут же вспомнил вчерашнее предупреждение. Взглянул в окно и понял, что проспал. День давно наступил, но сколько сейчас времени не знал. Выскочил в совершенно пустынный коридор, затем на улицу, и побежал к выходу из города. До открытых ворот оставалось не более двухсот метров, когда раздался звон башенных часов. Интуитивно почувствовал, что наступает полдень, но, увидев, что творится впереди, понял, что проскочить в открытые ворота не успеет. Пытаясь в спешке выбраться за пределы города, перед самыми воротами сцепились колёсами две большие телеги, наглухо загородив проход. Возницы яростно хлестали лошадей, но телеги ещё больше сцеплялись, и надежды на то, что они расцепятся, не было никакой. Проход был полностью перекрыт. По бокам ворот стояли два великана в доспехах с плетьми в руках и злорадно улыбались. Сесем остановился как раз в тот момент, когда раздался последний удар курантов. Теперь и эти торговцы, и он сам, становились добычей великанов. Сесем это помнил, но о себе не думал. Оглянулся вокруг и увидел рядом с воротами довольно много зевак-великанов, собравшихся на последнее в этом году представление. Они знали, что будет с теми, кто не успеет покинуть город, и заключали пари, пытаясь угадать точную судьбу этих несчастных реян: кого из них убьют, кого возьмут в рабство, а кого зажарят. Недолгие наблюдения Сесема прервал отчаянный крик одного из реян-торговцев. Великан-стражник схватил его как котёнка, поднял на вытянутой левой руке и злорадно загоготал. Злобный хохот тут же подхватили собравшиеся сородичи. Они потешались над извивающимся и пытавшемся вырваться пленником, а стражник поворачивался из стороны в сторону, демонстрируя жертву. Возмущение Сесема достигло предела и он, не думая о последствиях, что есть силы закричал:

– Оставь его в покое, чудовище!

Крик был настолько силён, что его услышали все, включая стражника. Наступила гробовая тишина. От неожиданности все замерли на несколько секунд, даже пленник, и только стражник, наливаясь яростью, стал искать взглядом того, кто посмел прервать это представление. Увидев Сесема, понял, что это именно он, отпустил пленника, и сделал несколько шагов в его сторону. Затем взмахнул плёткой и с силой ударил. Юноша инстинктивно поднял левую руку, защищаясь от удара, и тут произошло нечто, чего никто не ожидал. Едва плеть коснулась руки Сесема, раздался громкий хлопок. Конец гигантской плети взорвался, и она начала искриться и гореть, подобно бенгальскому огню. Стражник, несколько мгновений пребывавший в оцепенении, опомнился и стал хлестать плёткой по земле, пытаясь сбить огонь, но ничего не получалось. Попробовал избавиться от самой плети, но и тут потерпел неудачу. Плеть будто срослась с рукой. Видя, что все его попытки тщетны, великан завыл. Завыл от страха и безысходности, и этот вой тут же подхватили сородичи. Между тем огонь добрался до рукоятки и начал пожирать её с удивительной скоростью. У стражника от ужаса пропал голос и он, вытянув руку вперёд, обречённо смотрел, как огонь подбирается к его руке. В это время из здания, служившего казармой для стражников, выскочил ещё один гигант. Увидев происходящее, выхватил огромный кривой меч и одним ударом отсёк кисть вытянутой руки. Из культи с небольшой задержкой хлынула кровь. Гигант подскочил к ничего не понимающему стражнику, схватил культю и перетянул тонким кожаным ремешком, остановив кровотечение, а затем указал на валявшуюся на земле отрубленную кисть, которую пожирал безжалостный огонь. Как только улеглось первое волнение, гигант повернулся к Сесему, поклонился до земли и смиренно произнёс:

– Прости нас, необычный. Мы не хотели причинить тебе зла.

Услышав эти слова, все находившиеся на площади великаны, все, как один, рухнули на колени. Сесем кивнул головой в знак прощения и потребовал:

– Расцепите телеги и отпустите торговцев!

Его приказ исполнили, и освобождённые пленники тут же устремились прочь из города, нахлёстывая лошадей. За ними последовал и Сесем. Проходя мимо безрукого стражника, остановился, посмотрел на его страдающее лицо и подошёл.

– Пусть отныне первым твоим именем Учин будет имя Добрый, – прочитав имя стражника на шлеме, сказал Сесем. Коснулся браслетом отрубленной руки и повторил:

– Пусть отныне тебя будут называть Добрый Учин. Не делай никому зла! – сказал Сесем, и тут же рука несчастного стала отрастать. Прямо на глазах. Через минуту она стала такой же, как и прежде. Изумление и радость Доброго Учина были настолько велики, что слёзы брызнули из его глаз, и он в знак благодарности рухнул на колени. Сесем опустил руку и пошёл через ворота. Почему он поступал так, а не иначе, и как у него всё это получалось, не задумывался, также как человек не задумывается над тем, почему он дышит или видит. Это было его естеством. Вот и все объяснения. Благоговейная тишина сопровождала его путешествие до тех пор, пока стены города великанов не скрылись за горизонтом. Молчали не только оставленные в страхе и изумлении великаны, но и сама природа. Молчал и Сесем. Он ощущал, что сделал что-то хорошее, и радость от этого поступка окрыляла его.