С. Малиновски - Вечная история

Дородный военврач осмотрел меня со смесью удовольствия и разочарования, потом взял личное дело, зачитал записи всех врачей и с сожалением констатировал:

– По всем параметрам – хоть в кремлёвскую роту, но против природы не попрёшь, остается только стройбат.

От обиды на глаза навернулись слёзы. Я опустил голову и надрывно вздохнул. Лучше бы я «откосил».

И тут от дальнего конца стола раздался резкий голос:

– Призывник, в ВДВ хочешь?

– Так точно! – неуверенно выдавил я, с надеждой поворачиваясь к говорившему. Врачи тревожно зашептались.

– Вы уверены? – поинтересовался председатель комиссии.

– Беру под свою ответственность, – ответил тот же голос.

– Ну, как знаете, – пожал плечами врач и протянул вставшему со своего места заступнику моё дело.

Тот взял папку и повернулся ко мне. Передо мной стоял высокий худощавый брюнет с очень белой кожей и невероятно светлыми глазами. Звания его я определить не смог, так как халат скрывал погоны.

– Молодой человек, вам надлежит явиться на вокзал с вещами к воинской кассе номер два двадцать второго мая в четырнадцать ноль-ноль.

– То есть послезавтра? – не веря своему счастью, уточнил я.

– Товарищ призывник, приказы не обсуждают, а выполняют. А сейчас сдайте свой паспорт, займитесь оформлением воинского билета и озаботьтесь получением денежного довольствия. Кругом, марш! Выполнять приказ!

– Есть! – радостно рявкнул я и бодро замаршировал из кабинета.

Следующий день тянулся невыносимо долго. Сдавать паспорта пришло гораздо меньше народа, чем было на комиссии. Мне пришлось особенно тяжело, так как от нетерпения я явился на два часа раньше, чем открывалось окошко, – зато я был первым.

Пока ждал, подтянулись остальные. За нами присматривали капитан и два прапорщика, которые с безучастным видом прогуливались вокруг плаца. Деваться из этой толпы было некуда, поэтому я принял участие в общей беседе.

Ребята в основном травили байки, кто и как «отмазывался» от армии. Судя по всему, байки были абсолютной брехнёй. Но одна из них, про психиатра, мне очень понравилась.

… Некий призывник, скажем, Иванов, обладал недюжинным здоровьем, так что «корячился» ему, как минимум, Афганистан. Естественно, ни богатого папочку, ни тем более сына это не устраивало. К кому только ни обращался несчастный отец, но все врачи, как сговорившись, утверждали, что здесь ничего нельзя сделать. Помочь согласился только психиатр.

От суммы, которую назвал врач, у отца глаза вылезли на лоб, но он, ни на секунду не задумавшись, полез в карман за деньгами.

– Ни в коем случае! – величественно заявил психиатр. – Служить сыну, а не вам, вот пусть он и приносит деньги, но не сюда. Сегодня вечером на кладбище, пятнадцатый сектор, могила Розы Абрамовны Иффенбах, прийти он должен один, ровно в тот час, когда солнце коснётся горизонта.

Озадаченный отец, готовый на всё, согласился.

Надо ли говорить, что в точно назначенное время молодой человек с деньгами был у вышеназванной могилы. Багровое солнце садилось за горизонт, по небу неслись тёмные тучи, ветер гнул кроны деревьев и свистел между оградками… И тут откуда-то сверху послышался вкрадчивый голос:

– Деньги принёс?

Парень поднял голову и опешил. Примерно в двух метрах от земли на ветке старой ивы сидел доктор в костюме-двойке – трусах и лифчике.

– Принёс, – растерянно выдавил призывник.

– Давай, – таинственно прошептал доктор. Взяв пакет с деньгами, он коротко скомандовал: – Пошёл вон!

Оторопевший Иванов выполнил команду.

На следующее утро, придя в военкомат и пройдя всех врачей, он совершенно спокойно вошёл в кабинет медкомиссии. И для него как гром среди ясного неба прозвучало роковое слово председателя: «Годен!»

– Как годен?! – возопил Иванов, пылая праведным гневом и поворачиваясь к психиатру. – За что же вы тогда деньги брали?!

Комиссия вздрогнула и с подозрением повернулась к врачу.

– Когда и где? – с усталой ленцой поинтересовался психиатр, всем своим видом выражая оскорблённую неподкупность.

– Вчера! На кладбище! Вечером! – задохнулся от возмущения призывник. Врачи задумались и на всякий случай отодвинулись подальше. Психиатр, напротив, подался вперёд и, внимательно глядя на него, попросил:

– Вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее.

– Да вечером, я же говорю! – Иванов уже захлебывался словами. – Солнце почти село! По небу тучи! Везде ветер! И вы на дереве! В трусах и лифчике!

– Стоп! – скомандовал психиатр и, повернувшись к комиссии, покачал головой. – Ну надо же, коллеги, чуть не пропустили. Сумеречное состояние. Представляете, что он в армии бы натворил?…

Вдоволь насмеявшись, я дождался-таки открытия благословенного окошка и двинулся к нему.

Тут же оба прапорщика выскочили мне наперерез. Один из них, потирая руки, спросил:

– Куда это вы собрались, молодой человек? Домой к мамочке? А в армии кто служить будет?

Я молча достал из кармана военкомовское предписание. Прапор развернул бумажку, прочитал, многозначительно хмыкнул и, окинув меня подобревшим взглядом, буркнул:

– Так бы сразу и сказал, – и отступил в сторону.

Задумываться над этим я особенно не стал, а просто поспешил к окошку. Миловидная девушка, мельком глянув в предписание, забрала мой паспорт и выдала заранее подготовленные документы.

С трудом дождавшись следующего дня, я к двум часам, как и было приказано, прибыл к назначенной кассе.

Был я один, так как отца своего не помню по причине раннего развода и его отъезда в другой город; мать умерла полгода назад; девушкой, благодаря своей внешности, так и не обзавёлся, посему провожать меня было некому. Только соседка, тётя Шура, всплакнула и всунула пакет ватрушек на дорожку. Ну и ладно, долгие проводы – лишние слёзы.

У кассы стоял майор с голубыми просветами на погонах. Когда он повернулся, я увидел на груди обычного зелёного кителя «иконостас», состоящий из наградных колодок, завершали всё это великолепие две Звезды Героя Советского Союза. С трудом оторвавшись от созерцания наград, я поднял глаза и узнал позавчерашнего заступника. Я подошёл к нему, печатая шаг, и, как мне показалось, лихо гаркнул:

– Призывник Горлов прибыл по вашему приказанию!

– Чего орёшь? – поинтересовался майор. – Кошек распугаешь.

– Каких кошек? – ошалел я.

– А какой призывник? Ты уже солдат! Ладно, ждём остальных и отбываем! Можешь покурить.

– Не курю.

– Вот это правильно, – одобрительно кивнул майор, – вот это молодец.

Остальные не заставили себя долго ждать. Двое высоких, крепких, подтянутых парней с очень светлой кожей. Альбиносами они, правда, не были.

Но я всё равно немного успокоился. В обществе трёх бледных и незагорелых мужчин я чувствовал себя вполне комфортно. От размышлений меня оторвал майор, коротко скомандовав: