Ольга Скубицкая - Тропою сна

– Вообще-то к экстрасенсу.

– Не вижу разницы.

Лем ничего не ответил, и они долго сидели, глядя в разные стороны, пока не вернулась хозяйка квартиры.

– Так что за метод? – уточнила Эля, появившись в прихожей.

– Он передумал, – выразительно глядя на Лема, сказал Янош.

– Ну вообще-то нет, – чуть прокатившись на пуфике вперед и вернувшись обратно, сказал Лем. – Но пожалуй, это будет несвоевременно, оставим до критической ситуации.

Побледневшая Эля так и замерла в прихожей, обессиленно опершись о стену.

– Хватит пугать. Ты что, ее не знаешь? Напридумывает черт знает чего.

Лем промолчал, явно придерживаясь своего мнения, поэтому вибрацию мобильника в наступившей тишине услышали все.

– Да, мам, скоро буду, только успокою парочку параноидальных психов, – сказал Янош в трубку и отключился. – Так, мальчики и девочки, срочно меняем тему. Чего он проснулся?

– Сказал, что в комнате много кричащих дяденек в синей одежде.

– И?..

– Потом они куда-то ушли, на их месте появилось что-то приемлемое, и он уснул.

– Интересно, – оживился Лем.

– Еще бы, судя по описанию – военные, только вот откуда он о них знает, да еще и в таких исчерпывающих подробностях, у нас даже телевизора нет, – девушка в напряжении морщила лоб.

– Да откуда угодно, например девочка в группе рассказала. Где-то я тут у тебя видел успокаивающий чай.

Янош встал и начал открывать все подряд дверцы полосатых кухонных шкафчиков, пока не нашел нужную упаковку. Щелкнув кнопкой чайника, он шагнул в прихожую и потянул Элю за руку. И только когда усадил на жуткое творение современного модерна из кучи блестящих металлических трубок и всучил чашку с горячим напитком, источавшим запах валерьяны, продолжил:

– Детский психолог говорил тебе, что для ребенка это нормально, неокрепшая психика способна выдать любые неожиданности. Лучше подумай о том, что у Эмиля скоро день рождения, спланируй подарки, стол, список мероприятий в конце концов. – Янош старался всячески отвлечь друзей от совершенно нелепых, как ему казалось, мыслей; в их троице он еще с детства был отрезвляющим началом.

– Он только через две недели, – напомнил Лем.

– И что? Нужно все обсудить заранее.

Спустя полчаса, выжав из Эли, все еще находившейся в растрепанных чувствах, варианты возможных подарков, Янош успокоился. Разговор съехал с опасной темы на более земную и приятную. Ну а на этапе обсуждения плюсов и минусов различных украшений для детской молодой человек посчитал свою миссию выполненной.

– Ладно, я пошел. Ты со мной?

Лем, прервавшись, отрицательно покачал головой.

– Дай угадаю… – но хмурое выражение, появившееся на лице шатена, просило его не продолжать. Янош махнул рукой, а Эля кинулась заворачивать какие-то сладости собственного приготовления для женщины, которую еще со школы мечтала назвать свекровью.

Пока она шуршала пакетами, отвернувшись в сторону, Янош недвусмысленно жестикулировал Лему, чтобы он больше не поддерживал расстраивавшую Элю тему. Лем состроил равнодушную мину и развернулся к окну.

Эле так хотелось попросить двери не выпускать Яноша, но дверь, к сожаленью, не понимала человеческой речи.

– Отец? – проводив Яна и вернувшись на кухню, спросила она.

Парень нахмурился.

– Тебе компьютер сегодня нужен?

– Нет, буду спать. Перетаскивай его в зал, только потише, Эмиль может проснуться. Пойду постелю диван, не забудь, там ножка шатается.

– Я же в прошлом месяце ее починил. Уже не помнишь?

– Угу. На нем же спишь только ты, да и то редко.

– Ну почему же, один раз спал Ян.

Девушке не нужно было долго вытаскивать из памяти на свет тот случай, он как раз относился к эпизодам жизни, которые Эля бережно хранила и порою любовно перебирала в голове, как олимпийский чемпион золотые медали, а еще снабжала деталями, не имевшими ничего общего с реальностью. Позже, лежа в постели, она вспоминала ночь, чуть больше двух лет назад, когда Янош единственный раз остался у нее. Переутомленный после рабочего дня, уснул прямо сидя на диване. Она осторожно сдвинула его красивую голову на подушку и просидела до утра, рассматривая классические черты лица, черные как деготь пряди идеально постриженных волос, атлетически сложенную фигуру. Вдыхала знакомый до мельчайших оттенков запах мужского тела и мечтала, мечтала, мечтала…

Из прихожей пробивалась еле заметная полоска приглушенного света. Лем работал. Сон не шел, и даже привычные размышления о Яне, ранее способные при любых раскладах вернуть ее в приподнятое расположение духа, не могли отогнать другие – настойчивые, тревожные, изматывавшие. В мыслях девушки наравне с Яном уже давно царил и другой персонаж – маленький, голубоглазый, улыбчивый. С тех пор как Эля, едва живая, выбралась из горящей машины, прижимая его к груди, жизнь разлетелась на мелкие осколки, которые затем срослись в другом порядке в нечто, уже с трудом напоминающее прежнее. А сердце, которое всегда казалось переполненным только одним человеком, расширилось и впустило крохотное горько плачущее чудо. Чудо, даже не подозревая о том, оплакивало своих погибших родителей, а прибывшие на место аварии медики долго не могли вырвать из рук потерявшей сознание девушки рыдавший зеленый сверток.

Сегодня она намеренно осталась спать в детской и теперь слушала, как тихо дышит в темноте ребенок, лишь это слегка успокаивало и ободряло. Она знала, что происходит нечто странное, и пожалуй, могла бы обрадоваться каплям мистики, разбрызгавшимся по ее обыкновенной жизни, если бы это не касалось златовласого сокровища, которое давно стало для нее самым дорогим на свете.

Компьютер Лем выключил под утро, и приблизительно в это же время Эля смогла закрыть измученные бессонницей глаза, которые, как показалось, сразу же открылись, и лишь через пару секунд Эля поняла, что проспала несколько часов. А разбудили ее не изменившееся дыхание Эмиля и не клацанье посуды за стеной, а мокрые ресницы и послевкусие пережитого страха. Она никогда не помнила своих кошмаров, но точно знала, если они приходили за ней.

Часов в комнате не было, и серость утра не давала не единого ориентира во времени. Одевшись и заглянув на кухню, Эля обнаружила бодрого Лема, тихо набивавшего рот едой под рэп из наушников. Она спокойно вынула у него из руки хлеб с маслом, обильно посыпанный сахаром, положила его на стол и принялась готовить душистую пшенную кашу с персиками и корицей.

– После трудовой ночи нужно восполнить резервы организма чем-нибудь сладким, – продолжая жевать, изрек Лем. – Мои извилины попахали сегодня на славу.

Что правда, то правда, его гениальные мозги все время требовали подпитки. «Золотая голова, – частенько говорил Митрофанов-старший – отец Лема. Но в моменты ссор с единственным сыном непременно добавлял: – Только дураку досталась».