Игорь Харичев - В гуще чужих ощущений

Лодка уходит с малой, перископной глубины на заметно большую. Теперь надо затаиться, выждать.

Полная тишина воцаряется в лодке. Мой экипаж вышколен. Никто не издает ни звука в ситуации, когда враг ищет нас, когда его акустики изо всех сил пытаются поймать издаваемые нами шумы.

– Вражеский эсминец, – негромко сообщает Ганс, мой акустик. – Шум приближается.

Внезапно раздается взрыв, мне ударяет по ушам. Потом еще взрыв, еще. Англичане или американцы начали бросать глубинные бомбы. Взрывы становятся все громче. «Только бы прошли мимо, – думаю я, как и, наверно, каждый член моего экипажа. – Только бы не попали».

Но взрывы только усиливаются. Внезапно лодку подбрасывает. Я с трудом удерживаюсь на ногах. Уши заложило. Попали!

Звенящий звук торчит в ушах. Внезапно я слышу тревожный голос Курта, старшины:

– Лодка погружается!

– Держать глубину! – кричу я. Надо разобраться, что произошло. Приказываю в микрофон. – Доложить ситуацию в отсеках.

Мне никто не отвечает. Гнетущая тишина обволакивает меня. Мне трудно молчать.

– Первый отсек. – Обращаюсь я. – Первый отсек… Второй отсек. Третий.

Вновь тишина, и лишь через какое-то время из динамика звучит:

– Господин капитан-лейтенант, в пятом отсеке поступление воды!

– Господин капитан-лейтенант, в шестом отсеке все в порядке.

– Господин капитан-лейтенант, в седьмом отсеке все нормально.

Первые отсеки не отвечают. Похоже, это было прямое попадание. Часть моего экипажа, скорее всего, погибла. Мои боевые товарищи…

– Николай, – раздается рядом осторожный голос штурмана, моего давнего приятеля Вольфганга. – У нас тоже вода.

Я смотрю вниз и вижу воду, которая подступает к моим туфлям. Она прибывает. Несколько секунд, и туфли залиты ею, холод касается моих лодыжек. Что делать? Дать команду на всплытие? Это, может быть, еще удастся осуществить – поднять лодку на поверхность. Но это сдача в плен. Это позор. Хотя всплытие сохранит жизнь тем членам моего экипажа, кто еще жив. Спасет часть моих боевых товарищей.

– Дифферент на нос! – проникает в мое сознание голос Курта. – Удержать не получается!

Я и сам вижу: лодка наклонена в сторону носа. Медлить нельзя. Я принимаю решение.

– Продуть цистерны! – командую я. – Всплываем.

– Продуваю цистерны.

Раздается знакомое шипение воздуха. Дифферент резко увеличивается. Пол по-настоящему уходит из-под ног. Меня и моих товарищей бросает на переднюю стенку – на приборы, краны, трубопроводы, на люк, ведущий в третий отсек. Туда же устремляется вода. Еще немного, и мы стоим на стенке, точнее, на многочисленных трубах, уже по колено в воде. Только бы лодка всплыла. Только бы всплыла. Мне вовсе не страшно умереть. Но я хочу, чтобы выжили мои товарищи. Те, кто еще может выжить.

К счастью, свет продолжает гореть.

– Курт, мы всплываем? – спрашиваю я.

– Простите, господин капитан-лейтенант, я упал, – слышится сконфуженный голос. – Сейчас посмотрю… Нет, господин капитан-лейтенант. Мы медленно погружаемся.

Значит, никого уже не спасти. Мы все погибнем. Что ж, это возможный вариант для каждого, кто борется за свою родину. Мы – воины. Наш долг – добиться победы или умереть. Вода уже по пояс. И она прибывает все быстрее. Я чувствую, что надо сказать какие-то слова. Переговорное устройство теперь недоступно. Я говорю для тех, кто рядом, в командном отсеке.

– Господа, мы выполнили свой долг. Мы сражались храбро и умело. Удача много раз сопутствовала нам. И пусть сегодня нам не повезло, победа будет за Германией. Прощайте, боевые друзья. Прощай, Вольфганг. Хайль Гитлер!

– Хайль Гитлер! – нестройно звучит в ответ.

Воды все больше. Неумолимо уменьшается пространство, еще занятое воздухом, в котором можно дышать. Пространство жизни в нашем отсеке. Оно скоро исчезнет.

Я отворачиваюсь. Я не хочу видеть, как гибнут мои товарищи. Я готов. Мне почему-то вспоминается банкет в честь спуска на воду нашей лодки, сидящие за столами члены моего экипажа, веселые, счастливые. И девушка в белой блузке среди них, моя жена, тогда еще будущая. Которая теперь не дождется меня.

Дышать больше нечем. Я под водой. Это конец. Мир пропадает…

В отличие от остальных, воспользовавшихся компактными дыхательными аппаратами, я утонул. И сразу после этого отсек поднялся над водой, люк, который вел будто бы в третий отсек, открылся, вода хлынула в бассейн. А меня оперативно вытащили, принялись откачивать. Этим занимались настоящие врачи.

Не скажу, что слишком приятно приходить в себя после того, как ты утонул. Я вижу врачей, окружающих меня. Я в карете скорой помощи. Она стояла рядом с бассейном, когда мы начинали. Я слышу мерный писк прибора, отмечающего работу сердца.

– Все нормально? – с некоторым затруднением спрашиваю я, глядя на ближайшего ко мне худого, громоздкого мужчину в зеленоватом халате.

– Надеюсь, – отвечает врач. – Но я рекомендую вам лечь на один день в больницу. Чтобы исключить любые опасности. Прежде всего, пневмонию. Мы вас отвезем… А что, нельзя было воду в бассейне подогреть?

Я не сдержал усмешку:

– Нельзя. Лодка погибла в Атлантике, а не в Карибском море.

Я рассчитывал вечером оттянуться, выпить с Майклом, Элизабет, но вместо этого оказался на больничной койке, облепленный датчиками. Майкл все равно был рядом. Он и его подружка Бритни явились в больницу, развлекали меня разговорами, смешили. Бритни – известная хохотушка. Мне приходилось постоянно напоминать, что мы в больнице.

Майкл и Бритни то ссорятся, то опять мирятся. Это их постоянное состояние. Но, сколько я ее помню, веселость никогда не покидает Бритни. Она остается беззаботной болтушкой, даже на работе – она гример в Warner Brothers. Хотя, быть может, это маска, и наедине с собой она совсем другая. Бывают такие люди.

Утром следующего дня мне позволили покинуть больницу. Слава Богу, обошлось без осложнений. Мы с Майклом решили посвятить этот день отдыху. Мы его заслужили. Чем заняться двум серьезным парням в хороший летний день, если рядом Тихий океан, а у них свободное время? Разумеется, серфингом. Это увлекательное занятие, и к тому же полезное для здоровья.

Вечером отправились в «Duke’s Malibu». Вчетвером. Прекрасно провели время. Ночевал я опять у Лиз.

На следующее утро мы с Майклом явились к Дональду Мейеру. Он весьма оживился, увидев нас.

– Привет, парни. Сработали вы отлично. Подводник получился прекрасно. Пожарный – тоже неплохо. Теперь пора браться за большой проект.

– За тем и пришли, – весело сообщил я.

– Тогда вам стоит кое-что увидеть. За мной.

Дональд вскочил и понесся быстрым шагом. Он всегда так ходил, часто переступая не слишком длинными ногами. Мы ринулись за ним. На лестнице он почему-то повернул наверх. Очень скоро мы оказались на крыше, просторной и плоской. Здесь была оборудована вертолетная площадка. Там стояло два «Bell» модели 629, в одном из которых сидел пилот. Дональд сделал ему знак, и тот начал запускать двигатель.