Елена Филон - Королева Альтури

Хочу знать, в какой колонии он рос, кем был её старейшина, какими были родители Килиана, его сестра и тот самый старик Отто, о котором боец упоминал не раз.

Знаю. Кому может понравиться, когда бередят старые раны? Но сейчас, именно эти раны – всё, что у нас двоих осталось. У каждого свои. Одна глубже другой.

Мы сидим в противоположных углах камеры, в непроглядной темноте. Но я знаю, что Килиан видит меня, а мне достаточно его глаз напротив. Они как якорь цепляют; горящие синевой, холодные и яркие, как звёзды, нет… как целые мириады звёзд, за каждой из которых – вселенные, неразгаданные и таинственные.

– Мой отец… он… – спустя долгую паузу звучит тихий голос Килиана. – В каждой колонии есть ответственный за обучение детей письму и чтению. Этим мой отец и занимался.

– Значит, твой отец был учителем, – говорю утвердительно, и на душе вдруг так тепло стало от того, что Килиан поделился со мной частичкой своего прошлого, что впервые за последние дни губы тронула улыбка. – Значит, тебя тоже он обучал?

– Да. И Далию тоже.

– Далия, – повторяю, словно пробуя имя на вкус. – У твоей сестры красивое имя.

– Было , – поправляет Килиан, но вовсе не сердито, скорее… с печалью. – Мать назвала её в честь «Одних из самых красивых цветов в мире». В каком-то старом журнале увидела, когда ещё сама ребёнком была.

Кровь. Крики толпы. Боец в яме… Стоит на коленях… Слёзы на лице, а на руках мёртвая, истерзанная псами сестра…

– Далия и вправду очень красивый цветок, – шепчу.

– Не знаю. Никогда не видел.

– У моей матери был небольшой сад за домом. Там она и Далии выращивала; тебе бы они понравились.

Не отвечает. И отводит взгляд.

– А чем занималась твоя мама? – продолжаю интересоваться. Вот так просто, без стеснений, неловкости и напряжения; этому всему в нашей истории уже не осталось места.

– Моя мать была добытчиком.

– Добытчиком? – Мне не послышалось?..

Видимо, удивление в моём голосе повеселило Килана, потому как тот приглушённо усмехнулся и повторил:

– Да, добытчиком. И охотником. Женская работа была не по её части. Едва Далия сидеть научилась, как я стал её круглосуточной нянькой, а мать продолжила вылазки с отрядом добытчиков; у отца и без того забот в колонии хватало.

– Сколько тебе было?

– Когда Далию посадили мне на шею?.. Шесть.

«Совсем ещё ребёнком был». – Вслух сказать не решаюсь. А слёзы вновь душат. Ведь выходит… Килиан практически в одиночку вырастил свою сестру?..

Теперь я ещё лучше понимаю боль его утраты.

– Что насчёт тебя? – спустя паузу тишины, без капли колкости, спрашивает. – Не жалеешь о сорвавшейся свадьбе?

– А ты? – вопросом на вопрос.

Не отвечает, но я почему-то уверена, что сейчас на его губах блуждает улыбка. Просто чувствую это.

Решаю подобраться поближе, – на расстояние двух шагов между нами. И в этот раз Килиан не требует вернуться обратно.

Тяжело вздыхаю.

– Я так и не дала своё согласие, – припадаю спиной к стене, и сцепливаю пальцы в замок, потому как желание коснуться Килиана слишком велико. – У нас всё иначе. Никто не выбирает тебе пару. Никто не заставляет вступать в брак поневоле.

– Ты не ответила на вопрос, – так пристально мне в глаза смотрит, что мурашки расползаются по коже. – Не жалеешь о том, что ваша с майором свадьба теперь уже вряд ли состоится?

Молчу. Дышать вдруг тяжелее становится, и как маятник из стороны в сторону бросает, – настолько противоречивые эмоции я испытываю.

Жалею ли я, что у нас Дьеном всё так печально закончилось? Конечно, да.

Жалею ли я, что не выйду за него замуж?.. Ответ очевиден.

– Ты ведь почувствуешь, если твой пульс участится? – задаю свой вопрос.

– Да, – спустя паузу, голосом с хрипотцой, – но я не знаю предела.

– А что если я просто возьму тебя за руку?

– Не стоит этого делать, Эмори, я…

Не договаривает, – замолкает резко, потому что я уже взяла его за руку, просто не смогла и дальше бороться с желанием коснуться.

– Даже дети держатся за руки, в этом нет ничего плохого. Как пульс?

– В норме.

А у самой вот сердце чаще забилось, а по телу разлилось тепло: от макушки и до самых кончиков пальцев, которые сжимает в своей большой ладони Килиан.

– «Нет» – это ответ на мой вопрос, – шепчу, глядя в горящие неоном глаза. – Больше нет. Больше не жалею. – И голос дрогнул. Пришли недавние воспоминания… Обида и злость на Дьена затопили, сердце сжалось, а в глазах защипало.

– Ты виделась с ним. – Это не вопрос. Боец слишком хорошо чувствует меня. – Что он сказал? Он сделал тебе больно?.. Эмори!

– Я не хочу говорить о нём сейчас, – вновь Килиану в глаза заглядываю. – Пожалуйста.

– Что он сделал, Эмори?!

– Ничего, – трясу головой, не желая сейчас говорить на эту тему. – Он ничего не сделал. Не смог. Правда! Давай не будем говорить о Дьене?

Пауза тишина.

Шумный выдох Килиана…

– Хорошо, – … и его вторая ладонь оказывается на моей щеке.

Подушечкой большого пальца поглаживает скулу, и меня накрывает новой волной чувств. Таких смешанных… И нежность, и грусть, и страх, и волнение…

– Иди сюда, – Килиан привлекает меня к себе, обняв за плечи, и я оказываюсь прижатой к его широкой груди.

Осторожно обнимаю его за талию и с силой зажмуриваюсь, прогоняя слёзы.

– А как же «Я же говорил тебе, что так будет, Эмори»? – Голос мой дрожит.

– Я не знал, что так будет, Эмори , – обнимает меня крепче. – Я не знал.

– Как дела с пульсом?

Чувствую, как пожимает плечами:

– Неплохо.

Теперь я тяжело вздыхаю.

– Сэйен у них, – считаю нужным сообщить. – Её пытают. Я слышала, как она кричит.

К моей огромной неожиданности, Килиан мрачно усмехается:

– Сэйен кричит? Серьёзно? Поверь, какой бы страшной не была пытка, и какой бы сильной не была боль, гордость не позволит ей даже звука проронить.

– Тогда зачем она это делала?

– Просто напомнила тебе о себе.

Вот как?..

Приподнимаю голову и смотрю Килиану в глаза:

– В таком случае Сэйен напоминала не о себе, нет… А о том, что мы должны сделать. О том, что всё ещё можно исправить.

– Да. И мы не собираемся этого делать, – голос Килиана звучит предостерегающе. – Или ты успела поменять своё решение, Эмори?

– Нет, я… Нет.

Качаю головой и замолкаю.

На самом деле я больше не уверена в том, что приняла верное решение.

Это черта, к которой Сэйен подвела нас всех. Назад дороги нет, – там теперь обрыв. Либо прыгнуть вниз, либо переступить черту.

– Не делай этого, Эмори, – Килиан берёт моё лицо в ладони. – Не пытайся скрыть то, что чувствуешь.

– Я не знаю, что я чувствую! – горячо заверяю. – Я запуталась… Но что, если… что если изменив прошлое у нас действительно появится шанс на лучшую жизнь?