Елена Филон - Королева Альтури

– Эй, Грэг, а нам за это не влетит?

– Заткнись! – зашипел Грэг товарищу. – Я хочу знать, что она чувствует. Что ты чувствуешь, Эмори? А?.. Каково доживать свои последние часы, зная, что твоё имя войдёт в Новую историю, как имя самой гнусной предательницы человеческого рода?.. О тебе будут рассказывать малявкам в школах, для которых ты станешь одним из самых великих злодеев Новой эры. Твоё имя станет синонимом тупости и полнейшему отсутствию мозгов! Как тебе… подыхать, зная о том, что уже ничего нельзя изменить?

Ничего нельзя изменить…

Поджав губы и до скрипа стиснув челюсти, смотрела на Грэга без капли сожаления и раскаяния… Холодно, безразлично. Так, как смотрят на людей морты, заточённые в Эргастуле.

Грэг цинично усмехнулся и, вновь впившись пальцами в волосы, вздёрнул меня на ноги.

– Считаешь себя одной из них?.. – с насмешкой глядел мне в глаза. – Ошибаешься, Эмори. Ты ещё хуже, чем они. А знаешь почему?.. Потому что морты подыхают мортами. А ты… сдохнешь никем.

Меня передали охране южного крыла, и я ещё успела заметить лёгкое недоумение в их глазах при виде моего разбитого окровавленного лица, но никто из них не обмолвился ни словом – по крайней мере, при мне, – а уже через несколько минут я оказалась в душевых.

Там мне стало понятно, почему солдаты, которых переводят в южное крыло Эргастула, редко на это жалуются, несмотря на то, что служба в этой части тюрьмы считается далеко не самой престижной, – слишком лёгкой, «девичьей», если так можно сказать. Но, такому переводу не возражают не только молодые бойцы, но и старые офицеры…

… здесь ведь можно вдоволь любоваться на обнажённые женские тела.

А, возможно, позволять себе и немного больше.

Самое мерзкое, что среди пленённых мортов полно девочек лет тринадцати-четырнадцати. Уверена, среди охраны найдутся и те, что и с детей в душевых своих грязных похотливых взглядов не сводят.

Чёртовы извращенцы!

Пока слабым напором на меня лилась холодная дождевая вода и, смывая кровь, стекала по лицу и груди розовыми ручейками, двое из таких извращенцев стояли за спиной и делали вид, что всего-то несут службу и ни в коем разе не фантазируют о том, как имеют меня по очереди на этом грязном полу.

– … я же сказал: даже не думай об этом сопляк! – Услышала их перешёптывание, пока вытиралась подобием полотенца и одевалась в чистую робу.

– Да она всё равно завтра подохнет. Какая разница в каком она состоянии будет?

– Она ставка, идиот! Ты не знаешь, какой вид должны иметь ставки? К тому же сам майор Кинжалов ясно дал понять, чтобы к его бывшей куколке никто и пальцем притрагиваться не смел.

– А я не под командованием майора.

– Он из Кинжалов! – яростно зашипел один из охранников. – Он одним своим авторитетом тебя насмерть задушит!

Меня не тронули.

Спасибо Дьену за это.

Думаю, это последний хороший поступок, который он совершил ради меня.

И вот я в клетке. Клетка в палатке. А палатки установлены в специально отведенном для этого месте, рядом с ареной. И судя по шуму снаружи, в Окату съехались даже самые ленивые из самых ленивых представителей своего рода; включая рафков. Хотя… сложно представить ленивого рафка. Зато представляя себе его, вполне реально на какое-то время забыться о том, что ждёт меня и Килиана в ближайшее время. О том ужасе, что вот-вот начнётся…

Его бой. Наш бой.

Боже… зачем я обманываю себя?.. Об этом невозможно забыть. Пусть внешне я кажусь собранной и готовой к чему угодно, внутри же всё дрожит от панического ужаса.

– Добрый день, Эмори, – раздаётся совсем рядом негромкое, и я подпрыгиваю на месте от неожиданности, едва не врезаясь макушкой в стальные прутья.

Боже… чуть сердце не остановилось от испуга.

Лафлёр. Стоит рядом с клеткой и пристально смотрит на меня одним своим прищуренным глазом.

И когда только успел оказаться в палатке?.. Как вообще можно двигаться настолько беззвучно?

В парадном мундире, огненного цвета волосы собраны в тугой и настолько идеальный хвост, что ни один волосок из него не выбивается; руки сложены за спиной, плечи расслаблены, а лицо преисполнено такого безмятежного спокойствия, что хочется поморщиться.

Ну, по крайней мере, на его лице нет эмоций, предвкушающих начало одного из самых зрелищных боёв сезона, и, несомненно, самого ожидаемого.

– О, прости, кажется, я напугал тебя.

– Нет, – сухо, коротко, без капли вежливости и уважения отвечаю. Больше ни к чему соблюдать субординацию.

Взгляд Лафлёра перемещается на мою правую щёку, на которой остались следы после встречи с полом, которую организовал для меня Грэг, и главнокомандующий щурит глаз ещё больше; в чертах лица замечаю неодобрение.

Это пугает. Это ещё больше вводит в замешательство. Какие же планы на мой счёт у этого человека, раз его, очевидно, расстраивают царапины на моём лице?..

– Что ж, – коротко прочистив горло, Лафлёр делает шаг вперёд, и теперь его голос звучит так, словно у нас с ним деловые переговоры: – Ты умная девушка, Эмори, поэтому я не стану ходить вокруг да около, и сразу перейду к сути нашей встречи.

– О, так у нас встреча? – цинично усмехаюсь и киваю на прутья клетки. – Что ж вы заранее не предупредили? Я бы не стала брать с собой на встречу такой боооольшой аксессуар.

Вот он – яд, который появился внутри меня с самого нашего знакомства с этим человеком. С первого взгляда, брошенного на Лафлёра. С первого его сказанного мне слова. Протест, недоверие, подозрение… всё это зародилось во мне, а теперь нашло выход. Когда можно больше не бояться последствий. Когда на интуитивном уровне понимаешь – перед тобой странный, не внушающий доверия и очень опасный тип.

– Какую сделку вы заключили с Килианом? – спрашиваю решительно.

Бровь Лафлёра в удивлении приподнимается.

– Что? – пожимаю плечами. – Вы же сами сказали: не будем ходить вокруг да около.

– Я не этому удивился, – в голубом глазе появляется странный блеск. – А тому, что ты назвала морта по имени. Вы стали так близки? Всего за несколько дней? Какие у вас отношения? Он рассказал тебе о своём прошлом? А о своей семье?.. О, прости, я не должен задавать всех этих вопросов. Можешь не отвечать, твоё право.

Вот тут, если честно, я ненадолго зависла, глядя на Лафлёра с ещё большим недоверием. А ещё с приоткрытым ртом.

Да кто он такой, чёрт возьми?

– Пропуск, – заставляю себя говорить. – Тот пропуск, что лежал рядом с документами, которые вы просили меня принести в срочном порядке… Он не случайно оказался на вашем столе, я права?

Лафлёр не отвечает, но и в лице не меняется.

– Вы знали о том, что мы с Лайзой планируем сделать?

– Не знал, – коротко пожимает плечами, – но догадывался. Поэтому и ткнул тебя носом в готовый пропуск. Это всё, что я мог сделать, ведь ты бы ни за что не поменяла решение идти на самоубийство. Ты слишком упрямая и слишком самоотверженная.