Томас Диш - Эхо плоти моей

— Убирайся к Его святейшеству, старый сводник. Ты же знаешь, капитан не любит, когда его водят на поводке.

Второй Пановский выкатился из комнаты, а первый, как ни в чем не бывало, продолжил беседу:

— На Луне сейчас застряло некоторое количество крайне озабо­ченных, я бы сказал — обезумевших русских. Никто из них не может понять, что приключилось с Солнечной системой. Точно так же и на Земле суб-первой ни один человек, кроме, конечно, меня, не догадывается, что происходит. А тамошний я скорее всего опасается, что кто-то независимо от него разработал передатчик нового типа и употребил его таким апокалиптическим образом. Зато здесь все это время я втолковывал президенту, куче всяких комиссий и, на­конец, даже журналистам: что, кем и для чего было сделано. Власти ужасно взбесились, но думаю, что втайне они рады такому исходу, вроде как матадор, очнувшийся в больнице и недоумевающий, как он остался жив после того, как проявил столько героизма. Они выслушали меня, но мало кто из них хоть что-то понял. Но те, кто понял,— поверили. И вот как мы поступили. На Землю суб-первую был передан ряд ученых и добровольцев-офицеров. Они попытаются сделать там то, что уже делали вы — реинтегрироваться со своими суб-первыми личностями. Когда у кого-нибудь из них это получится, он при помощи передатчика-приемника отправится на Луну и по­ступит с нею так же, как вы поступили с Землей. Луна суб-первая отправится к Земле, а нам оставит эхо, которое мы вернем на свою орбиту. От этого произойдет суб-третья Луна, которая, как ни пе­чально, когда-нибудь свалится на Солнце. Хотя не исключено, что ее обитатели решат отправить ее куда-нибудь еще. В самом деле, почему бы им этого не сделать? Приемники-передатчики у них есть. Они смогут путешествовать по Вселенной куда им заблагорассудит­ся, пока у них не кончатся запасы. Возможно, эта и все последующие Луны станут межзвездными путешественниками. Что с вами, Натан? Ведь я так популярно все изложил! Знаете, если вы хотите помыться с дороги, то в нашем номере есть три огромнейших ванны. Я заметил, что ванна прекрасно помогает в тех случаях, когда вы не можете что-то понять.

— Спасибо, дело не в ванне. Но я надеялся, что…

— Конечно же, Натан! Конечно, она здесь. Бриджетта, тебя хотят видеть!

Она вплыла в комнату на волнах смеха. Он не знал, какая из Бриджетт перед ним — Бриди, Джет, Бриджетт или еще какая-ни­будь, это не имело значения, ведь любая из них была единственной женщиной, которую он любил, и он обнял эту женщину, и они поцеловались, и поцелуй тоже был как смех.

— Профессор Пановский,— церемонно произнес Хэнзард,— я хотел бы просить у вас руки вашей жены Бриджетты.

— Я благословляю вас обоих, но советую сначала договориться со своими соперниками.

— Нет,— сказал Хэнзард.— На этот раз пусть она решает, как желает распорядиться мною.

— Натан, я говорю не о соперницах Бриджетты, а о ваших соперниках.

И под взрывы хохота и гремящие музыкальные аккорды в комнате появились давно ждавшие этой минуты два Натана Хэнзарда, де­ржавшие за руки еще двух Бриджетт. Они выстроились перед ним со скромной симметричностью моцартовского финала. Он знал, что они будут здесь, знал с самого начала, поскольку сам он не был даже последним Хэнзардом, а лишь предпоследним эхом, оставшем­ся на пирамиде Хеопса после прыжка в Канберру, но все же до последней секунды по-настоящему не верил в возможность такой встречи. Он схватил протянутые ему руки и некоторое время они стояли так, словно собираясь водить хоровод.

Вот мы и подошли к концу рассказа. Герой получает награду за свои подвиги и труды, мир спасен от гибели, даже Луну удалось вернуть на место, и Пановский впервые в жизни стал свободным человеком. Стоит прекраснейшая июньская погода, хотя, чтобы оце­нить ее по-настоящему, надо бы выйти за пределы купола, пройтись на лодке по реке или просто прогуляться по сельской дороге. Жаль, что к 1990 году найти сельскую дорогу в Америке стало почти невозможно.

Впрочем, для нашего героя нет ничего невозможного. Любовь облагораживает своим сиянием самый унылый пейзаж. И только нам, взирающим на происходящее со стороны, может стать немного грустно от мысли, что очарование мира не всегда и не везде выдер­живает пристальный взгляд.

Но даже и это меняется! Сам мир теперь изменится, станет лучше; более умеренным и могучим, более человечным. Энергии теперь будет достаточно, чтобы осуществить все, что раньше казалось не­возможным. Границ нигде не останется, а вместо них появится свобода и непринужденность. Войны тоже больше не будет. Зато будет достаточно места, чтобы ходить и ездить, а самой большой трудностью станет выбор: куда направиться. Ведь если говорить прямо, то для людей теперь открыта вся Вселенная.

Но с такой проблемой люди как-нибудь справятся, а наша история стремительно близится к завершающей точке.

Свадьба была сыграна на широкую ногу — водопады белых кружев, флердоранж, органная музыка, священник, которому помогал самый респектабельный из служек, и вот теперь все три пары: Хэнзард и Бриджетта, Хэнзард и Бриджетта, Хэнзард и Бриджетта — стоят на пороге передатчика. Пары собираются провести медовый месяц в раз­ных странах — первая на Цейлоне, вторая на Амазонке, а третья…

— Вы готовы? — спросил Пановский.

Хэнзард взял новобрачную на руки и перенес ее через порог. Пановский нажал кнопку, которая отправит их в Ватикан. Хэнзард еще не видел Сикстинской капеллы.

Хэнзард приоткрыл рот, потом вздохнул.

— Неужели что-то не сработало?

Бриджетта тихо рассмеялась, не переставая покусывать его ухо.

Он перенес ее обратно через порог, сквозь закрытую дверь. Хэн­зард и Бриджетта и вторые Хэнзард и Бриджетта ждали их за дверью. Они указали на Пановского, который за лабораторным столом писал что-то на листе бумаги. Пановский окончил записку, улыбнулся, глядя хоть и не совсем на них, но все же в нужном направлении, и покинул комнату.

Хэнзард попытался взять лист бумаги со стола. Третичная плоть его руки прошла сквозь вторичную материю.

Все вокруг было как прежде: насосы, качавшие воздух на Марс, продолжали его качать, хотя это был воздух вторичной реальности, который оставлял после себя отзвук от эхо. Но этим отзвуком ше­стеро влюбленных — сами эхо своих эхо — могли дышать.

— Что там написано? — спросила Бриджетта, хотя могла прочи­тать записку не хуже Хэнзарда. Но она хотела услышать, как он произносит слова:

— Счастливого медового месяца.

1. mariage de convenance (фр.) — брак по расчету

2. Карл Эйхман — военный преступник, возглавлял в имперском управлении безопасности подотдел “по делам евреев”. После разгрома фашистской Германии бежал в Аргентину, где в 1960г. был схвачен агентами израильской разведки и вывезен в Израиль. На процессе в Иерусалиме приговорен к смертной казни.