Боб Шоу - Миллион завтра

— Понятия не имею, — равнодушно ответил Парма. — Я делаю только то, что должен делать.

Он опустошил кружку до половины, бодая пену испещренным жилками носом, и Карев почувствовал растущую симпатию к этому человеку. Он принялся за свое пиво, которого было как будто больше, чем в первый раз.

Следующие кружки, выпитые в тот вечер, казались ему все больше и больше, но стоило поднести их к губам, как содержимое их чудесным образом исчезало. Пока Карев удивлялся этому открытому им обстоятельству, круглый зал постепенно заполнялся, а потом вдруг закачался вокруг него и задрожал. Лица людей превратились в двумерные ничего не выражающее маски, а потом вместе с Пармой он оказался за дверями, спотыкаясь в темноте. Он бы не нашел дороги к своему домику, но Парма довел его до самых дверей. Молча пожав Кареву руку, он ушел, волоча ноги.

Чувствуя, что должен немедленно лечь, Карев открыл дверь и щелкнул выключателем. Свет не загорелся, и тогда его затуманенная алкоголем память подсказала ему, что в тот вечер техники должны были кончить монтажные работы. Заглядывая в домик в первый раз, прямо напротив двери он заметил пульт климатизации. Вытянув вперед руки, он двинулся в том направлении, пока не почувствовал под руками гладкий пластиковый главный рубильник. Он без труда повернулся, и дом залил свет, и только тут Карев заметил, что на пульте нет предохранительной панели.

Некоторое время он с бьющимся сердцем тупо смотрел на провода высокого напряжения, в которые мог воткнуть пальцы, если бы ему исключительно не повезло. Неспособный удивиться или разозлиться, он подошел к кровати и лег.

Вскоре он заснул, но во сне его хрупкому стеклянному телу угрожали большие машины, слепая сила которых могла растереть его в сверкающую пыль.

Утренние лучи солнца разбудили Карева. Он с большим трудом поднялся, чувствуя в висках болезненную пульсацию, и пошел в маленькую ванную. Когда он оттуда вышел, то в первый момент хотел снова лечь, но вспомнил, что Парма говорил, чтобы он с самого утра явился к координатору группы и официально подписал контракт. Поэтому он открыл саквояж, вынул капсулы с кислородом и витамином С, которые использовал против похмелья, и быстро проглотил одну. Из-за желатиновой оболочки капсула неприятно остановилась где-то в горле, и он хотел уже сходить за стаканом воды, когда взгляд его остановился на пульте климатизации.

Обнаженные концы проводов зловеще поблескивали.

Хмуря брови, Карев огляделся вокруг и увидел, что предохранительная панель с пульта лежит на стуле. На лбу у него выступил пот. Он фыркнул, осознав собственную глупость — ведь без предохранительной панели нельзя было повернуть главный рубильник и пустить ток.

— И все-таки свет в домике зажегся! Рубильник передвинулся без труда!

Сжимая виски, чтобы смягчить упорную пульсацию, он подошел к пульту и заглянул внутрь. Провода, блокирующие главный рубильник, пока он не соединится со стержнем на панели, были свернуты и явно не действовали.

Мгновенно в голове его возникла мысль: кто-то хотел меня убить, и это из-за Афины! Потом он немного отошел, его охватил яростный гнев, который испытывает бессмертный, жизни которого угрожала опасность из-за чьей-то небрежности. Он пообещал себе, что виновный поплатится за это.

Когда он бросил грязную одежду в ликвидатор и надел свежую, чистую тунику и брюки, головная боль стала постепенно проходить. Он вышел наружу. Утренний свет резал глаза, куда бы он ни взглянул, как будто на небе светило несколько солнц. Вместе с теплым воздухом в легкие попал тяжелый запах каких-то незнакомых ему цветов.

Пройдя короткой улочкой, он добрался до площади, которая оказалась пустой, если не считать двух мужчин в голубой форме Объединенных Наций, которые прохлаждались под тентом. Перед геокуполом, в котором размещался клуб, по-прежнему стоял грузовик Пармы. Карев уже хотел было спросить кого-нибудь из этих двоих о дороге, когда заметил герб Объединенных Наций на другом геокуполе по другую сторону площади.

Внутри за длинной стойкой сидела служащая, а за ней стояли хорошо знакомые ему выходы компьютерного терминала. Перегородки из матового пластика образовывали вокруг купола отдельные служебные помещения.

— Чем могу служить? — сонно и без особого интереса спросила девушка.

— Я из группы «Фармы», меня зовут Карев.

— Да?

— Я хотел бы поговорить с техником, который проводил вчера в домик электричество, — сказал он, открывая депилированный подбородок вниманию служащей.

— Вы хотите пожаловаться?

— Да. Он допустил преступную небрежность, и я чуть-чуть не был убит током.

— Сочувствую, но именно этот техник улетел сегодня утром первым самолетом.

— Вы можете сообщить мне его фамилию? Я хотел бы кому-нибудь доложить об этом.

— Кому?

— Не знаю… кому-нибудь, кто может наказать его.

— В таком случае обратитесь к мистеру Кенди, координатору, — сказала служащая с таким укором, словно Карев нарушал какой-то неписаный закон. Она провела его в одно из помещений, где за столом сидел молодо выглядевший остывший блондин, подстриженный ежиком. Кенди был очень мускулистым для остывшего, а его румянец говорил о цветущем здоровье. Он крепко и сердечно пожал руку Карева, после чего внимательно выслушал его рассказ, делая записи.

— Разумеется, я дам делу ход, — пообещал он. — Кстати, мистер Карев, поскольку уже довольно поздно, скажите: вы готовы начать работу?

— Ради этого я сюда и приехал, — с улыбкой ответил Карев. — Но честно говоря, не знаю, на что могу пригодиться. Я приехал сюда потому, что…

— Вам ни к чему объясняться, мы в основном функционируем благодаря синдрому BEAU GESTE. — Кенди сложил листок бумаги из блокнота и его углом стал ковырять в больших и ослепительно белых передних зубах. — Вы представляете «Фарму», поэтому можете помогать при применении биостата, производимого вашей фирмой. ЕЛ 2, если не ошибаюсь?

— Но я всего лишь бухгалтер.

— Этот вопрос решен в Нью-Йорке, — бесстрастно, хотя и с долей иронии, ответил Кенди.

— Я знаю, но думал… что, может…

— Кроме того, помощь в конторе нам не нужна.

— Дело не в этом… — Карев замолчал, пытаясь привести мысли в порядок. — Когда начинается облава?

— Уже началась. Мы занимаемся переселенной ветвью старого племени малави, а они маловосприимчивы к нашим чудесам с погодой. — Кенди написал фамилию Карева на формуляре и подал его через стол. — Идите с этим на склад, там вам выдадут снаряжение. Мы запланировали, что удержим осадки до окончания акции и будем действовать под прикрытием тумана. С этой целью… — рядом с первым формуляром Кенди положил второй, голубой, — вы получите автомат.