Владимир Евлампиев - Сюр-приз

Он быстро натянул на себя комбинезон, гадая, почему здесь его лётная форма, притом совершенно чистая – а на хозяина указывала нашивка с его именем, – как из-за двери показалась ее прелестная головка:

– Ты уже оделся?.. Мыться не пойдешь?

– Конечно, пойду, – пробормотал он и быстро прошмыгнул в ванную.

Стоя под душем и старательно намыливаясь, он тут же устыдился своего поведения: так тщательно смывать с себя ее следы показалось ему чуть ли не предательством – ведь этим он как бы совершал сакральное действие, отрезающее его от произошедшего, чего сейчас делать совсем не хотелось. Он чувствовал, что всё оставленное ею на его теле являлось не чужеродным и случайным, как бывает с другими женщинами, а естественным и чуть ли не необходимым.

«Э… парень, это плохой признак. Очнись, она тебе не пара, от нее получишь одну головную боль – желающих закрутить ей мозги будет предостаточно, а сидеть возле нее цербером – значит потерять уважение, а это всё, конец. Да, и кто она на самом деле, и как ты сюда попал? И почему здесь твой комбинезон?» – Он лихорадочно рылся в памяти, но последнее, что там задержалось, – это голая безжизненная планета, куда они сели для ремонта, с каким-то ненормальным песком. И вдруг это наваждение, которое, по всем его представлениям, могло быть только на Земле. Что же случилось, почему он ничего не помнит?

Он вышел из ванной и спустился вниз. На столе стояли две чашки чая и бутерброды.

– Мы завтракаем одни? – спросил он, усаживаясь за стол так, чтобы свет не падал ему в глаза.

– Нет… Твой приятель уже перекусил и гуляет. Вот, посмотри! – она кивнула в сторону окна.

Борис действительно бродил невдалеке среди деревьев, и тоже в комбинезоне.

«Бред какой-то, – растерянно соображал Сергей, разглядывая своего товарища. – Надо из этого как-то вылезать».

Она села напротив, и он наконец смог ее получше рассмотреть.

«Очень красивое лицо… И отчего оно именно такое?» – гадал он, потягивая горячий чай.

Словно опытный механик, он попытался разложить его на детали, рассматривая отдельно глаза, нос, уши, но чего-либо особенного в их строении он не нашел. И в то же время объединенные в одно целое, они создавали картину просто удивительную. Сергей предположил, что это, скорее всего, только его мнение, потому что все части ее лица были созданы именно так, как больше всего ему нравилось: брови естественные, без лысых надбровных дуг, лоб высокий, но закрыт челкой, глаза зеленые, хорошо сочетающиеся с рыжими волосами, заколотыми на затылке, отчего шея казалась еще длиннее. Рыжие волосы, если они натурального цвета – а об этом говорил их природный блеск, – предполагали веснушки, но их не было. Она относилась к очень редкой породе женщин, у которых в этом случае была абсолютно чистая, молочного цвета кожа. «Потрясающе смотрится! Японец Абэ знал толк в таких вещах… И никаких ухищрений: просто красивое лицо», – думал он.

– Да, где мы? – не выдержал он.

– Ты хочешь сказать, что ничего не помнишь?

– Вообще ничего! Какой-то провал в памяти, – решительно заявил он.

– И как сделал мне предложение стать твоей женой, значит, тоже не помнишь? – тихо спросила она, наблюдая за ним.

Задавать такие вопросы за завтраком крайне опасно – кусок бутерброда застрял у Сергея во рту, глаза округлились.

– Вы все, мужчины, такие – одни вначале и другие после – или только ты?.. А!.. Понимаю: причин для страсти уже нет, и ты решил всё забыть. Перебрал, говоришь? – ее лицо помрачнело, глаза стали пустыми.

– Послушай, не обижайся, – поспешил он ее успокоить (признаться ей сейчас, что он даже не помнит, как ее зовут, показалось ему неуместным), – но у меня действительно амнезия какая-то. Но если я сказал эти слова – значит, сказал, только для меня это несколько неожиданно… И что ты мне ответила?

– Что подумаю… Ладно, извини за испорченный завтрак. Закончишь – иди к Борису, а мне нужно кое-что привести в порядок.

С предсказанным аппетитом он допил свой чай. Ему было неловко и перед собой, и перед ней за это глупое положение, в котором, с одной стороны, он был не виноват, а с другой – получается, виноват, да еще в очень нехорошем обмане.

«Да нет, это какой-то розыгрыш: не мог я незнакомой девушке, пусть даже очень красивой, сказать такое… Чушь! Полная чушь! – успокаивал он себя, выходя на террасу. – Или она вообще ничего не понимает».

Дом стоял среди леса, напоминающего большой парк. Борис, что-то выискивая в траве, с аппетитом засовывал себе в рот.

– Чем увлечен? – спросил Сергей, подойдя ближе.

– Землянику собираю, присоединяйся.

– Землянику?!. Да!.. Только этого мне и не хватает. Ты здесь один?

– В каком смысле? – Борис замер, уставившись на Сергея.

– Понимаешь, проснулся, а возле меня девушка… Случайно не знаешь, кто она и, вообще, где мы?

– Так это же Анна! Ты сам ее к себе затащил. Чего прикидываешься?

– Да не прикидываюсь я. Просто ничего не помню… Что еще знаешь, выкладывай!

– Да не больше твоего. А где мы – без понятия. Последнее, что задержалось в моей голове, – как нас подняли и куда-то понесли, а вчера вечером мы очутились на этой веранде в одних комбинезонах. И тут выходит она. Ты сразу и завертелся вокруг неё, словно заправский ловелас. Меня даже близко к ней не подпустил.

– И ты мне ничего не сказал?

– А что тебе скажешь – у тебя глаза были, как у недоеного быка! Ты был готов биться за нее сам с собой.

Сергей сорвал несколько ягод – земляника действительно была вкусной.

– И никто не спросил, где мы? – с сомнением произнес Сергей.

– Тебе было не до этого, а вмешиваться в твой брачный танец было бесполезно.

– Она сказала, что я сделал ей предложение.

– Ну да! Пальчики целовал, на колено становился, предлагал руку и сердце, – всё как положено. У тебя в роду француз в тысяча восемьсот двенадцатом году не пробегал? Уж больно ты был пылок и галантен. Не ожидал я от тебя такой прыти! Ты это придумал, чтобы затащить ее в постель, или у тебя всё серьезно? – хмыкнул Борис.

– И что она мне ответила?

– На удивление согласилась. Да!.. еще говорила о каком-то подарке. Ты его получил?

– Кое-что, только не знаю, всё ли… Но почему тебя удивляет ее согласие – я что, урод какой-то?

– Как говорит пословица, любовь зла… Ты мужик, конечно, ничего, но на ее фоне, скажем прямо, смотришься бледно.

– Вот это-то и странно, знать бы, с какой целью мне ее подсунули?

– Не знаю, командир. Только выход у нас, получается, один: расслабиться и получить, что дают. – Борис ехидно посмотрел на Сергея, но, увидев появившуюся Анну, восхищенно присвистнул: – Однако подарочек тебе вручили, прямо скажем, шикарный! Слово «подсунули» здесь не подходит. Я бы у тебя ее отбил… Но, кажется, она чем-то расстроена?