Виктор Бондаренко - Лестница в лабиринте

Макото вышел из дома и, не оборачиваясь, проследовал за бдительным и молчаливым охранником. Видно было, что это был опытный наемник, но из дешевых. Вероятно, он поселился в этой деревеньке недавно, охраняя ее за еду в сопровождении своих родственников или сыновей, вынужденных осваивать опасное ремесло охранника.

Дом мельника, куда направил гостя старик, действительно стоял в живописном месте и настолько гармонично вписывался в местный ландшафт, что, казалось, будто сама природа сотворила его тут в угоду бурлящим потокам реки у соснового леса. По словам старосты, в доме была всего одна женщина – дочь мельника.

Когда они спустились к реке и подошли к дому, Макото огляделся. Возле мельницы лежала старая лодка, перевернутая вверх дном. С одной стороны нее была дыра, из которой пробивалась трава, а вокруг на просушку лежали сети и две пустые бочки. Обе также стояли вверх основанием, и было видно, что ими пользовались очень давно.

Между домов стояла повозка с мешками. Двое худощавых, но жилистых ребят молча и старательно укладывали их между собой. Никто не посмотрел в сторону гостей, видимо, всех уже предупредили, и внешнее любопытство к страннику никто нарочно не проявлял.

Охранник подошел к двери и постучал. В открывшемся проеме показался очень крупный и весьма пожилой мужчина в фартуке, обсыпанным мукой. Он заулыбался, но были видны его сильное волнение и страх.

– Пожалуйста, заходите, – сказал суетливый мельник и поклонился, – ночлег, еда и вода стоят всего две монеты, господин.

И он стал прятать глаза, продолжая сильно смущаться.

Макото выдержал небольшую паузу и кивнул. Мельник в ответ еще раз поклонился, украдкой посмотрел на новоиспеченного постояльца, его нашивку и крикнул:

– Симэ! Проводи гостя. Быстро!

Макото достал привязанный к поясу кошелек и отсчитал две монеты, которые растворились в пухлой руке грузного хозяина.

Макото в сопровождении молодой девушки подошел к маленькому домику возле мельницы, обернулся и посмотрел на повозку. Мельник прикрикивал на работников, давая им какие-то указания и команды. Все вокруг вернулось в русло обычной жизни. Запряженная в повозку лошадь была старой и, часто фыркая, мотала головой, стараясь отгонять от себя назойливых мух. На мгновенье Макото почувствовал себя инородным телом в слаженном организме, которым представлялась ему местная деревня. Все двигалось и подчинялось своим правилам, и это, с одной стороны, успокаивало, а с другой, где-то глубоко внутри, дергало за какие-то невидимые струнки и вызывало ощущение тревоги. Это были ноты одиночества и постоянной оторванности, музыка которых была терпимой, но грустно болезненной для организма молодого воина из клана «Черной лилии». Что-то внутри в такие моменты натягивалось, воздух становился приторным, а слух обостренным. Такое происходит перед поединком, когда все ощущения становиться во много раз острее, а мысли и вовсе исчезают, отступая перед системой приобретенного подсознательного поведения. Он почувствовал, как в его пальцах снова что-то кольнуло. И тут же это чувство испарилось. Макото вспомнил своего черного скакуна, по которому сильно скучал и с которым не любил расставаться надолго.

Он оглянулся, рядом стояла девушка с аккуратно зачесанными за уши волосами. Ее взгляд был опущен, но казалось, что она целиком и полностью видит все ее окружающее, и, конечно, целиком поглощает молодого воина-путника, который был любопытнейшим экземпляром представителей людей из соседних и далеких миров. Макото как-то по-детски и чуть заметно улыбнулся, но его напряжение не исчезло, хотя все вокруг становилось каким-то мягким, безобидным и оттого приятным. Он произнес:

– Проводи меня. Я очень проголодался и хочу отдохнуть.

Девушка молча поклонилась и повела за собой гостя. Помещение уютного сарая было просторным и пахло хлебом. Приятный запах, удивительно тонкий и легкий. В такие моменты из глубин прошлого поднимаются и накатывают детские воспоминания. Всплыли яркие солнечные дни и теплый летний ветерок, который кружил листву возле старой мельницы в том месте, где вырос Макото. Это были приятные моменты, в которых уже ничто не могло измениться.

Трапеза была короткой. Рис, рыба и несколько лепешек буквально вернули ему все растраченные по пути силы. Макото быстро расправился с едой и растянулся на полу. Он посмотрел на потолок. Веки его закрылись, и он почувствовал движения окружающей его системы. Это были механизмы мельницы, ее шестеренки и колеса, хлюпанье по лужам ног нерасторопных работников возле телеги, перегружавших мешки, шелест листьев деревьев на берегу реки, всхлипывание воды от набегающих волн и постукивание привязанной к пирсу лодки о деревянные столбы пристани. «Тук, тук, тук-тук» и с очередной волной быстро наступил долгожданный сон. Реальность попала под жернова мельницы и пылью взметнулась в бездну, превращаясь в тысячи капелек, которые закружились в спирали вечернего ветра, и единым порывом снова ворвались в сознание Макото. Проснувшись и открыв глаза, он почувствовал огромный прилив сил. Солнце уже пересекло границу леса и оставило в разводах облачного неба рыжие отблески ярко-красного заката, затухавшие на глазах. На востоке виднелись первые звезды, а с реки потянуло вечерней прохладной свежестью.

Макото вышел и присел на крыльце сарая, рассматривая привязанную лодку. Он услышал шарканье мелких шажочков. Так передвигаются только женщины. Дочь мельника все это время наблюдала за сараем из окна дома и, как только заметила пробуждение таинственного гостя, понесла ему чашу освежающего питья и теплую лепешку.

Макото снова улыбнулся. Энергия разливалась по его телу, и ему было хорошо. Он вернулся в сарай и без лишних разговоров приступил к еде. В это мгновенье он почувствовал робкий и очень цепкий взгляд.

Макото приподнял голову и увидел, что девушка решительно смотрит на него и в глазах ее уже давно застыл какой-то вопрос, который она с нетерпением готова была задать в подходящий момент. Так и произошло:

– Я могу с вами говорить? – спросила она очень тихо, озираясь по сторонам.

Такое поведение совершенно не свойственно и даже неуважительно. Тем более девушкам и особенно деревенским. Возможно, отсутствие матери и постоянное нахождение в орбите любящего отца, к тому же в роли единственной хозяйки дома, стерли границы приличия и волнительный страх в ее разговорах. Конечно, она уже давно стала завидной невестой на всю деревенскую округу и получала много знаков внимания. Сильная отрешенность от внешнего мира и отсутствие должного родительского внимания оставили пятна в манерах и поведении этой юной девушки. Но Макото был в хорошем расположении духа. Уголок брови его приподнялся, и выражение его лица превратилась в вопросительную гримасу. Он махнул ей рукой, давая понять, что готов побеседовать с умилительно любопытным созданием.