Юлия Прилипко - Эгрегоры. Антагонисты и протагонисты

– Это… Кхгм… Ты же знаешь о моей былинной неуклюжести? Просто вчера, хоть верь, хоть нет, но у моего лба было просто незабываемое рандеву с дверным косяком, – про себя: «ну, почти». – При моем росте это норма.

– Опять намекаешь, что я мелкий? – расслабленно улыбнулся Данила, которого девушка периодически подстёгивала либо по поводу того, что он младше, либо по поводу того, что меньше ростом.

– Заметь, это ты сказал, не я, – попыталась подавить смешок, Васильева, растягивая следующее слово: – Малы-ыш.

– Ладно, сделаю вид, что я тебе поверил, – нарочито обиженно вымолвил Котенко, цепкий взгляд его зацепился за шрам на подбородке, но молодой человек так и не решился спросить, откуда он, как не решался ранее. – Если вдруг что, то не стесняйся обращаться.

– Ага. В любом случае, спасибо, – девушка замялась, думая, стоит ли продолжать мысль. – Знаешь, хороший ты человек, Кот, – глаза топлёного шоколада встретились с холодной сталью. Парню от этих слов стало и приятно и не по себе одновременно, ведь он поначалу всеми фибрами души не желал этого разговора, а сейчас из-за этого его терзало чувство вины.

«Как же я тебя… Но нельзя, нельзя даже пытаться…», – внутренние терзания никаким образом не сказались внешне на лице девушки.

Парень хотел что-то сказать, как вдруг в этот момент объявились их друзья и начали шуршать по приготовлению шашлыка. Момент был упущен, а Васильева упорно делала вид, что ничего выходящего из ряда вон не произошло. Ведь, по сути, ничего же и не произошло?

Вечер плавно перетёк в сумерки. Ребята успешно пожарили шашлыки, выпили, закусили, болтали о какой-то ерунде.

В какой-то момент к ним присоединились ещё две девушки, знакомые Котенка, которые, буквально повиснув на парне, причитали о том, как по счастливой случайности они его встретили.

Васильева никаким образом не выдавала того, как это неприятно полоснуло по её душе, презрительно фыркнув на жалостливый взгляд Светы. Девушка уже привыкла к тому, что и в такие моменты её спящие до этого внутренние демоны внезапно просыпаются, поднимают свои головы, острые рога которых впиваются в душу изнутри. И даже вторая бутылка пива не помогла улучшить настроение, или хоть немного забить вой тех демонов.

«Жаль, что нет чего покрепче», – подумала блондинка.

Сквозь пелену опьянения девушка вдруг чётко почувствовала ту необходимость, которую столько дней пыталась заглушить, это стало жизненно важно – наполнить лёгкие густым дымом с ментоловым привкусом.

Выудив из кармана открытую пачку, девушка вставила сигарету между зубов и раскусила ментоловую капсулу. Достав оттуда же зажигалку, она подожгла средство отложенного во времени самоубийства и блаженно затянулась.

– Что, Жека, недолго музыка играла?

– Ага, Серёга. Моя философия эпикуреизма и гедонизма в части удовлетворения своих желаний возымела надо мной верх.

– Так разве силу человека не предопределяет его способность противостоять желаниям? Твои же слова, Васильева, – улыбнулся Данила.

Женя хотела что-то язвительно ответить парню про то, как он противостоит желаниям, обнимая сразу двух девушек, но тут слова, готовые сорваться с губ, прервал звонок её телефона.

– У аппарата, – не смотря, кто звонит, ответила девушка заплетающимся языком.

– Ты срочно нужна тут. Самаэль опять. Только вот…

По мере продолжительности разговора расслабленное лицо блондинки начало принимать свою обычную строгость и жёсткость.

– Еду, – коротко ответила девушка, скинув звонок.

– На работу вызывают? – спросила Света.

– Ага.

– Но ты ведь всадила две бутылки, – отозвался Ник.

– Мне это ни по чём, – поднимаясь, сухо и жёстко ответила боевой адепт.

– А, типа вседозволенность СБУшников? – хмыкнул Котенко. Для всех непосвящённых Евгения имела легенду о том, что работает в специальном Комитете безопасности нации СБУ, сокращённо – КБН, или как в шутку называла Женя, а так же все остальные сотрудники «Кабан», что в принципе было правдоподобно, особенно, если учесть, что легенду отдельного комитета Службы безопасности страны имело всё управление братства. Ведь если Малому Совету всё того же братства, как высшему органу, можно и даже нужно было позволить существовать вне поля зрения непосвящённых, то управление, как исполнительный орган, нуждалось в связи с теми, от кого они так отгородились своими традициями и предрассудками.

– Ну, не всё же мажорам на красных спорткарах нарушать, – ответила в том же духе Васильева. – Покеда, шпана, – девушка быстрым шагом направилась к своему авто, на ходу доставая какую-то пластинку с разноцветными таблетками, и, выпив синюю пилюлю, решительно завела мотор мощного «Хаммера».

В этот раз ангел смерти действовал по-другому. Была ли в его умысле насмешка над преследователями, или же устрашение «грешникам» – сказать было сложно, но выход за рамки шаблона был очевиден. Это и отметила Васильева, проходя мимо толпы зевак, что их напор сдерживали обычные копы. Раз последних всё-таки привлекли к действию, значит, дело, увы, не удалось замять, а значит, всё было очень серьёзно.

Итак, во-первых, место действия – открытая и людная улица, почти центр города. До этого ангел смерти выбирал всегда малолюдные места для свершения своей праведной казни.

Во-вторых, пафосность и нарочитость самого убийства. Везде: на столбах, на стенах зданий были развешаны фотографии зверств нынешней жертвы. В большей частности, это были собаки и коты, которых кат всяческими изуверскими способами уничтожал: сжигал заживо, подвешивал, резал. Иногда на фото появлялся сам палач, иногда видно было только руку, часть туловища, что в ней угадывались тучные размеры этого изувера.

Проходя в центр, стараясь не зацепляться взглядом за фото, Женя, которая питала к братьям меньшим любовь, пыталась отогнать от себя мысль о том, какую ненависть поднимают данные следы преступления в её душе. За восемь лет пора бы было привыкнуть ко всему, более того, род её деятельности призывал к жёсткому контролю всех эмоций и желаний. Но в этот вечер контроль сдавал все свои позиции безбожно. Кто знает, может, это последствия алкоголя, который ещё немножко бродил в крови, может, эмоционального скачка, что был пережит днём, может, просто хроническая усталость, ведь она не была в отпуске уже четыре года.

И вот в центре находился «виновник торжества». Крупный тучный мужчина, явно бандитской внешности типа «бритоголовых братков», был раздет до пояса и буквально пригвождён к стене старого дома с квартирами типа «хрущёвок». На теле его было множество ран и кровоподтёков, а на животе – вырезанное слово «грешник». Ещё одно несовпадение – слово расположилось не на лбу, как это бывало обычно, и было вырезано, кажется, вручную, без помощи эгрегора. Хотя почерк вроде бы был тот же.