Елена Луговская - О чем думает море…

Надо отдать должное гибкости индексной системы – если вопреки прогнозам генетиков социально-профессиональный анализ индивида содержал показатели, достойные другого, более высокого или, наоборот, более низкого положения в общественном существовании, индивиду было не избежать изменений в судьбе, вот только индекс в имени оставался неизменным.

Во многом именно из-за таких корректировок индивидуального существования, а также из-за небольшой вариативности индексации, ну и строго охраняемой секретности индексирования подавляющее большинство индивидов не понимало судьбоносности индекса в своем наименовании, да и не задумывалось, честно говоря, об этом. Таким образом, в разных отраслях производства или науки на фоне большинства с тем или иным индексом всегда можно было встретить индивидов с другими буквами в наименовании, которые воспринимались как редко встречающиеся и не более.

Год, стоящий в наименовании перед индексом, не обозначал года появления индивида на свет, он указывал на год формирования ячейки, и возраст индивидов в ячейке мог варьироваться в пределах 5 лет. Собственные имена, составляющие последнюю часть наименования, подбирались случайным выбором для основного участника ячейки, вокруг которой она формировалась (обычно таковыми были индивиды индексов G или I) и по фонетическому созвучию для остальных участников ячейки. Количество индивидов в ячейке зависело от многих факторов – и от общего, существующего на момент формирования ячейки, количества индивидов, и от психолого-математических данных совместимости, и от социально-профессионального запроса на перспективу 7-20 лет, но, в целом, все было подчинено принципу максимальной комфортности индивидов уже указанных индексов (G, I).

Несмотря на то, что ячейку составляли индивиды, ничего индивидуального у них изначально не было, индивидуальные проявления поощрялись только на уровне материальном, хорошо отслеживаемом уровне предпочтений в еде, в еде и…в еде. Иногда, в очень редких случаях, индивидуальность находила выход в странной привязанности некоторых индивидов к мелким предметам не всегда ясного назначения и этимологии. Это могли быть как предметы природы – небольшие щепочки, камушки, засушенные листочки, собранные во время плановых контрольно-воспитательных мероприятий на живой природе, так и предметы искусственного происхождения, давно утратившие свое утилитарное значение – их тоже чаще всего находили во время испытательных поездок – выцветшие, потертые и сточенные дождями и ветром осколки уже давно не выпускаемых материалов – цветной хрупкой пластмассы, фаянса, фарфора, бутылочного стекла, керамики… К таким чудачествам относились более внимательно и строго следили за тем, чтобы количество талисманов ограничивалось одной единицей, и чтобы эта самая единица ни при каких условиях не передавалась, как говорится «по наследству».

С древнейших времен безуспешно внушаемая человечеству мысль о том, что отдельно взятому человеку не нужно никакой собственности, в самом естественном виде наконец-то была воплощена в новой системе мироустройства Нового матриархата. У обитателей новых полисов и планетарных центров, оплетающих поверхность земли причудливо изгибающимся рисунком разноцветных цилиндров, тесными группами вырастающими на все новых и новых пространствах, не было ничего своего, и одновременно было всё, что нужно для существования, в любом количестве, в любое время и абсолютно бесплатно. Хотя было бы не совсем верно применять понятие платы для описания отношений в обществе, где все подчинялось главному, удивительно простому и естественному, закрепленному в Основах как жизнеутверждающему и жизнеустанавливающему принципу Необходимости.

Необходимость была мерилом всего – начиная от насущных потребностей существования и оканчивая нуждами жизнеобеспечения новой цивилизации. Те пространства, которые не были заняты новыми полисами и более крупными образованиями – планетарными центрами, тщательно расчищали, освобождая от устаревшей архитектуры, на чем благоустройство межполисного пространства и ограничивалось. Впрочем, природа была только благодарна новым властителям мира за такое наплевательское отношение – мир словно разделился на две части – благоустроенные нанополимерные полисы, в которых живая природа была представлена только генетически измененными растениями и животными, и естественная, действительно живая природа, буйствующая в своем диком великолепии, со своими собственными законами чередования пожаров и наводнений, дождей и засухи, с жестокими нравами диких и одичавших животных.

Эти два мира существовали, даже не сказать чтоб гармонично, а просто параллельно – один мир словно бы не имел значения для другого. Конечно, случались эксцессы, когда в полисы попадали животные из внешней зоны – чаще всего это были потомки так называемых домашних животных – неясные обрывки тысячелетних инстинктов, сложившихся у их предков за время проживания рядом с человеком, время от времени загоняли их снова к людям. Или особо разросшиеся растения прорывались сквозь защитную раму внутренней зоны, которая в основном призвана была охранять жителей цилиндров от всякой мелкой пакости типа насекомых, грызунов и немодифицированных птиц. Кроме того, полисы абсолютно не были застрахованы от капризов погоды – снег, дождь, ураган – все это, как и миллионы лет назад, неизменно совершалось как таинственный ритуал, который состоится в любом случае – будет это нравиться человеку или нет, будет человек на планете или нет.

Ответным видом нарушения границ чужого ареала обитания были достаточно регулярные высадки десанта ячеек разных линий обучения – эти плановые мероприятия имели экзаменационно-воспитательный характер и всегда заканчивались более или менее благополучно для тестируемых – укусы насекомых, змей, отравления травами и ягодами не в счет.

На период такой экстремальной проверки знаний и навыков индивидов высаживали на любом участке внешней зоны, разрешая иметь при себе только одну Необходимую вещь – одежду, еду, воду или оружие защиты. Чаще всего ячейки распределяли мелкие необходимости таким образом, чтобы оставить себе одежду, еду и воду, что потом делили поровну уже на месте. Этот обряд посвящения в Основы (закрепление основного постулата учения – Необходимости) выявлял такие глубинные проблемы в характерах индивидов и психологическом здоровье ячеек, которые разглядеть даже с помощью каждодневного, очень тщательного мониторинга, было нельзя.

Лучше всех преуспевали ячейки-пятерки, сложнее приходилось редким двойкам, основное правило состояло в том, что нет никаких правил, кроме Основ, при этом индивидам было достаточно сложно понять, каким образом можно применить Основы в условиях дикой природы, рассредоточенности ячеек в пространстве и полной социальной неорганизованности условий временного существования. Так как осуществить полное наблюдение за индивидами во внешней зоне было абсолютно невозможно (в отличие от внутренней зоны, где существование ячеек и каждого индивида буквально на виду у всех ни у кого не вызывала каких бы то ни было эмоций), во внешней зоне были предусмотрены так называемые модусы Необходимости, через которые при необходимости же осуществлялась связь между тестируемыми и их кураторами.