Саша Кругосветов - Прогулки по Луне (сборник)

Летим, летим. Крутиться на центрифугах – это, конечно, очень непросто. Но настоящий полет оказался много сложнее. Ффф-у-у-у, какая все-таки тяжесть. Кажется, вот-вот сосуды полопаются. Как там Вовик, Вовик, ты жив? Молчит… Кряхтит только, отдувается, похоже, жив еще. Держись, Володя, ты же крутой опер, в разных переделках побывал… Это ненадолго, мой дорогой, всего несколько минут… Ффф-у, отпустило вроде, тишина, отключили двигатели. Сколько продолжались перегрузки? – почти четыре минуты, значит, шестикратное земное ускорение, как-то так…

Элон, это ты? Все нормально, Элон. Да оба мы в порядке, Вовик вполне орлом смотрится. Немного потрепанным орлом… Вы нас сопровождаете? Ну да, орбиту ведь надо корректировать. На Луне связь будет? Будет? – это хорошо, а в скафандрах уже нет? Значит, дружим до прилунения. А дальше сами.

Вовик, ты как, не очень? Я, честно говоря, тоже. Давай полежим, день выдался не из легких, да и ракета – не центрифуга какая-нибудь, разгон до второй космической – это не для слабаков. Спишь, что ли? Похоже, я тоже выключаюсь. То ли сплю, то ли вспоминаю.

С детских лет преследует это видение. Будто мне два года. Лежу, закутавшись с головой в одеяло, – сплю или не сплю? Сверху наброшен овчинный тулуп, не высох он, что ли? – остался кислый запах мокрой овчины. Деревянная изба. Входит отец. Снимает край одеяла с моей головы, тихо шепчет: «Спи, сынок, мы, наверное, не увидимся больше. А если увидимся, то нескоро. Расти большой и умный. Постарайся не забывать о своем отце. Забирают меня. Кто сейчас может забирать? – органы, конечно. Лунянам меня отдают. Ты ведь не знаешь, кто такие луняне? Те, кто на Луне живет. Возьмут с собой, вот я и не смогу вернуться. Спи, малыш. Вырастешь – постарайся до Луны добраться. Не знаю как – знаю, что сможешь, сердце говорит – сможешь. Жду тебя. Запомни: только там ты найдешь свое счастье». «Не понимаю тебя, папа, не понимаю». Был этот разговор или не был?

С семи лет маленького Юрика воспитывала бабушка. Отец пропал, когда сыну два года было, два с половиной. Он тогда с родителями, вольнонаемными в колонии-поселении заключенных, жил на Севере – отец с матерью уехали туда на заработки. Почему пропал отец, что с ним случилось, мать не рассказывала. Отвечала коротко: «Забрали», вот и все. Вроде говорила так… Лаконично, что ли, и сразу замыкалась. А получалось как-то таинственно. Кто забрал, почему забрал? Жив ли он сейчас… Мать с малышом вернулась в Ленинград, к своей маме, Юриной бабушке. Вышла замуж. Отчим – приличный человек, с положением. Маму любил, к Юре относился как к собственному сыну. Счастливые годы, но в 68-м Господь почему-то прибрал и мать, и отчима, почти одновременно. Так что бабушка растила Юру. Бабуля на вопросы о Юрином отце отмалчивалась, только глаза опускала, крестилась: «Господи, помилуй, Господи, помилуй ны» да на Луну почему-то глядела.

Может, это только сон, просто детский сон? Но сон повторялся и повторялся – вот он уже юноша-школьник, студент, а вот взрослый зрелый мужчина, уже и седина на висках. Одно и то же снится, знакомое видение…

Еще одно воспоминание, словно мираж, словно вещий сон… Вдвоем они, он и Инночка. Петергоф. Цыганка. Сама подходит к ним. «Позолоти ручку, красавец, все тебе расскажу». Бери, чавелла, влюбленные денег не жалеют. «Эх, хороша девка с тобой, да не твоя. Другая у тебя дорожка. Длинная дорожка, очень длинная… Лунная дорожка, иди в полнолуние по ней, иди, пока до самого конца не дойдешь. Как узнать, докуда идти? А как дойдешь до конца, так и узнаешь. Запомни – ромалы не обманывают хороших людей – только там найдешь ты свое счастье. Да не медли, а то поздно будет». «Увижу ли я отца своего, красотка?» Молодая цыганка с сомнением смотрит на него: «Может, и увидишь, мой золотой. Да поговорить вряд ли удастся. А вот послание от него получишь». Как получу, от кого, какое послание? Послание, которое я получу на Луне… бред какой-то. «И любовь встретишь. А предашь любовь свою, изгнан будешь, «магардо» [12] «Изгой, предатель» (цыган.) станешь». Какую любовь я предам? – вот она рядом со мной, моя любовь, почему я вдруг предам ее?

Опять Луна. Как удивительно. Откуда цыганка могла знать о его детском сне? Непонятно. А Инна… Хоть бы что. Будто она об этом тоже что-то знает. А он ведь ничего Инне об этих своих лунных видениях не рассказывал. И что лунными загадками с детства интересовался. И все о Луне изучал досконально.

Надолго запали в душу те слова молодой цыганки. И детское видение – то ли сон, то ли наяву это было. Всю жизнь преследовала Юрия странная мысль о том, что его судьба – до Луны добраться. В семидесятые годы – «Аполлоны» американские, они уже там, а он все еще здесь. И все равно… Снилась и снилась Луна и к себе манила, ох как манила. Все это было. Гнал навязчивую мысль подальше. Окунался с головой в работу, в работу, в проекты, в романы, в новые любови. А остановится на время… Сядет покурить. Поднимет голову… Вот она, Луна. Улыбается, зовет: «Иди ко мне, родной, не медли, Юрочка, жду тебя. Я – твоя новая родина, разве ты не знаешь об этом?» Может, следует прислушаться к словам цыганки, может, еще не поздно? – думал он тогда.

Потому и поехал в Коряжму. А там юродивый этот, Гриша Монастырский… Убогий-то он убогий, лепит горбатого, несет бог знает что, а, похоже, знал-таки именно моего отца. Кто же тот человек, кто, кроме него? – Сергей Альбертович, вряд ли простое совпадение. Да и меня за него принял, бабуля говорила: я с отцом – одно лицо. И смотри же ты, Гришка говорит – на Луну забрали. Какие-то «малюпенькие», да еще с бородами… Все с бородами, а один из них, как Гриша сказал, без бороды… Бред какой-то, что я, сумасшедший, что ли? Всю жизнь наукой занимаюсь, не верю ни в чертей, ни в домовых. В лунян этих и в их энелошки тоже не особо верю. Ни во что не верю, пока своими руками не потрогаю. А с другой стороны, кто папу забрал, куда его увезли? Если органы госбезопасности забрали, зачем он мне тогда про Луну? Может, я сам все это придумал? А почему Гриша говорил о зеленой траве посреди зимы?

Это все тогда было. А сейчас… Вон в иллюминаторе настоящая Луна, не та, игрушечная, словно нарисованная на небе. Настоящая, холодная, грозная. Чертовски притягательная… Все ближе и ближе. Совсем уже не сон. Похоже, и тогда с отцом это не сон был.

Ну-ка, Вовик, хватит разлеживаться. Невесомость, братишка, можем уже отцепиться.

Ну что, испугался, крутой мент? Я здесь все знаю. Проходил обучение у американцев. Покажу – что, где и как. Вот наш кислородный запас, вот скафандры. Не лезь ты в скафандр, Володя. Научу пользоваться, еще успеешь, нам почти трое суток полета. Осматривайся. Глянь, какая красавица наша Земля.