Марк Вевиоровский - Концерт Патриции Каас. 8. И что дальше (Под Москвой)

– Дедя, мы пойдем помогать маме?

– Обязательно, Верочка. Уля, командуй, что помочь тебе?

Уля хозяйничала на кухне и подставив щеку для поцелуя выделила Свиридову фронт работ – заниматься салатом. Свиридов набросил фартук и принялся за работу.

– Какие новости у моих девочек? Что поделывает наш Гриша?

– Папа работает, а бабушка мучает тетю Любу! – ответила Верочка. – А еще папа нарисовал мне тянитолкая!

– Это что же за зверь такой? – удивился Свиридов и они с Верочкой обсудили нарисованного зверя.

У Ули все ладилось как-бы само – все кипело, скворчало, источало ароматы.

– Улечка, что у тебя сегодня такое вкусное? Пахнет – сил нет.

– Так всего лишь щи, папа Толя. Просто травка разная так пахнет. Вот тут кашка для Верочки, кабачки нам с мамой Тоней и мясо для мужчин. Как салат, готов?

Свиридов ловко орудуя ножом разделался с помидорами, огурцами, салатными листьями, луком и другими ингредиентами и в том, как сноровисто он заправлял и раскладывал все на блюде чувствовался немалый опыт.

Уля набрала сообщение для Гриши, а затем для Тони.

– Привет, Люба! Пообедаешь с нами?

– Здравствуй, Толя! Нет, спасибо, побегу домой – скоро Коля вернется, его тоже покормить надо!

– Как я люблю, когда все дома, все вместе за столом. – негромко сказал Свиридов.

– И как жаль, что это бывает не так часто, – ответила Тоня.

– Но как вкусно!

Гриша привычно загрузил грязную посуду в посудомоечную машину …

ВЕЧЕРОМ

После обеда Верочка заявила свои права на деда и забравшись к нему на руки уже не желала слезать. Но и не мешала деду беседовать – и это было очень занятно.

Верочка с какой-нибудь игрушкой или даже с несколькими играла на руках у Свиридова, рассаживала кукол у него на плечах и на руках, и тихонько воспитывала их, ничуть не обращая внимания на разговоры взрослых.

Баба Тоня могла показывать и обсуждать модель будущего платья, папа Гриша мог показывать рисунки к очередным номерам журнала, мама Уля могла советоваться насчет меню на ближайшие дни или о текущих покупках – все это, казалось, не касалось Верочки.

И все так думали, пока она среди разговора взрослых не вставила свое замечание насчет того, что мама собиралась купить ей. Причем ее замечание было вполне осмысленно, а высказавшись Верочка, не обращая внимания на так внезапно установившуюся тишину, продолжала свою беседу с куклами.

Потом взрослые немного поспорили, кто будет купать Верочку, но она сказала «дедя» и Свиридов пошел готовить ванну, а потом оттуда стал доноситься веселый смех и плеск воды.

Затем дед вынес закутанный в полотенце шевелящийся сверток и пошел укладывать спать внучку, а Тоня воспользовалась освободившейся ванной.

Они вышли одновременно – Свиридов из комнаты Верочки, а Тоня в халате из ванной комнаты.

Тоня откинулась в кресле и Свиридов, набрав крем из секретной черной баночки, стал массировать ей лицо.

– Уля, не уходи. Вымой лицо, я тебе тоже помассирую. Будешь красивой – жуть!

Уля терпеливо дождалась своей очереди и уселась в кресло.

Когда-то, когда Свиридов позвал ее первый раз, она отнеслась к предложению с некоторым недоверием. Но даже единичный массаж она ощутила – не столько увидела в зеркале, сколько физически ощутила кожей.

Потом это заметили другие – пришлось сказать, что массаж ей делает сам папа Толя: посмотрите на маму Тоню, у нее тоже такая нежная кожа.

А еще женщины замечали, что Тоня вроде бы молодеет – по крайней мере не стареет.

И сам Свиридов – тоже …

ВИТЕНЬКИНЫ ЯСЛИ

Раньше прямо у входной двери в квартиру Скворцовых слева была комната Виолетты. Свиридов всегда вспоминал об этом, входя к ним в квартиру.

Теперь, в новой гигантской квартире, первая дверь слева вела в комнату Лены, а дальше две двери вели в комнаты Виолетты и ее детей.

Но еще дальше, уже после распашных дверей в середине коридора, которые никогда еще не зарывались, слева была детская – причем детская общая, где командовал Витенька на правах старшего.

Свиридов взял из шкафчика персональные тапочки и проследовал в детскую – там находилось все младшее поголовье Скворцовых. По возрасту их отличить было трудно, но особенно выделялись сыновья Саша (Кости и Елки) и Аркаша (Маши и Дена), хотя и там прослеживались черты Скворцова. Дочери Виолетты Риточка и Лены Аннушка были миниатюрнее, но более крупные мальчики играли с ними на равных и все без исключения безоговорочно слушались Витеньки.

Витенька солидно поздоровался со Свиридовым, а малыши, узнав, поползли к нему.

Свиридов уселся на пол – на мягкий белый ковер – и малыши облепили его.

– Дядя Толя, почему ты не привел свою Верочку? Она любит бывать у нас.

В комнату заглянула Лена.

– Толя, привет! Ты уже весь в малышах!

– Привет, Лена! Они так хорошо растут!

– Только девочки отстают – смотри и Риточка, и Анечка еще такие маленькие!

– Зато смотри, какие они изящные! И как братишки их оберегают!

– И как хорошо с ними управляется Витенька! Можно спокойно оставлять их одних.

– А как ты себя чувствуешь? Ты же у нас самая опытная мама.

– Сказал бы – самая старая, чего уж там.

– Язык не поворачивается – ты после родов помолодела. Правда, правда.

– Дядя Толя, нам пора мыть руки и кушать.

– Тебе помочь?

– Я сам управлюсь.

– Толя, не мешай ему – посмотри, как он управляется.

Витенька вкатил в комнату странную низкую тележку и малыши стали забираться на нее, а потом он повез всех в ванну мыть руки. Свиридову было любопытно, как он справится с этим – оказалось, что в ванной комнате есть маленький умывальник, расположенный на небольшой высоте от пола. И Витенька старательно поочередно мыл руки малышам, и те послушно подставляли ему свои ручонки.

И затем вытирали их вместе с Витенькой.

Единственно что пока Витеньке было не под силу – это усадить малышей на высокие стульчики в столовой и помогать им кушать – его рост еще не позволял ему хозяйничать на столе …

ЛЮДИ и ЛОШАДИ

Эта усадьба по праву могла называться хутором – она была отделена от города большим участком леса. Но никто и подумать не мог об обособленности этих строений от города.

Свиридов подходил к усадьбе Степана Кузьмича с буханкой черного хлеба, поздоровался с Сандалом, оставил хлеб у входа к лошадям.

– Мир дому сему!

– Заходи, Иваныч, заходи! Как раз к столу!

В просторной горнице за большим столом сидели все обитатели – во главе стола сидел Степан Кузьмич, около него сидела Настя, далее на высоких стульчиках сидели младшие – Ерофей и Марина, а затем уже Игнат. Еще дальше сидели рядком молодой лесоустроитель Геннадий и его подруга Марина, учительница из колхоза.