Сергей Лузин - Даунтаун

Предложение, разумеется, заманчивое. Да только…

– А ночью, когда я буду спать и не услышу, как они ко мне подкрадутся? И вообще, как я потащу всех четырех к себе домой? Что вообще на это мои соседи скажут?

– Вот тут совсем не волнуйся. Ты поедешь с ними на специальную квартиру в секторе C3, где все разместятся с удобством. У тебя будет своя комната, где ты сможешь запираться на ночь. Но опять же, для общего блага тебе лучше не выпускать их из виду.

Ну вот, тот самый момент, когда выбираешь между смертельной опасностью и всеобщим признанием или безопасностью и безвестным прозябанием. Продолжать и дальше подрабатывать в клинике и бегать на вечерние курсы или же заседать на верхнем этаже небоскреба и здороваться за руку с научными светилами, но при этом озираться каждый раз, когда идешь в сортир?

– Разумеется, шеф, я смогу в любое время прервать эксперимент? И я не попаду под ответственность, если они сбегут? Я же все-таки не тюремный надзиратель!

– Конечно же нет, – шефу едва удается подавить смущенную улыбку. – Мы даже оплатим сполна твою страховку, ну, а в случае, не дай бог, смерти твое имя будет навсегда вписано в историю психиатрии (утешила, нечего сказать!)

Естественно, соглашаясь на это, я подписывал сделку с дьяволом, но разве кто-то на моем месте не рискнул бы всем ради такого?

– Я согласен. Так сколько продлится эксперимент?

– Пять дней.

– А потом вы их все равно казните?

– К сожалению, да (как будто бы ей реально было их жаль!) Приговор уже подписан Верховным Судом, и мы можем лишь добиться его отсрочки. Но опыт, полученный в ходе эксперимента, должен помочь нам в излечении других пациентов. Представляешь, какой переворот в психиатрии мы этим совершим!

Пять дней… Пять кругов ада, после которых наступит вечное блаженство (если, конечно, я их переживу). Пять дней, которые изменят весь мир. Ради этого стоило рискнуть.

Наш ЦПМ был для преступников землей обетованной. Находился он в секторе А1, в самом центре Венграана, и для многих был воплощением торжества прогресса и урбанизации. Кроме того, условия содержания в нем были намного лучше, чем в обычных тюрьмах, раскиданных в промышленной зоне по периметру города. Поэтому сразу после ареста убийцы прикидывались психами, чтобы только оказаться в святой святых психиатрии. Вот только одного они не учитывали: обратно, как правило, дороги оттуда не было.

…На -3-й уровень, где содержались особо опасные заключенные, у меня допуска не было, поэтому доктор Марс отправилась вместе со мной. Стандартная проверка, хоть, пожалуй, и более тщательная, чем обычно, и вот я уже в кабинете начальника отделения, доктора Коррелла. Неприятный обрюзгший мужчина с черными сальными волосами и крючковатым носом. Идеально подошел бы на роль злодея в старых боевиках. На нас с шефом он вскинул неприязненный взгляд, затем сфокусировал его только на мне.

– Что, Стренголд никого лучше не мог прислать? – резким каркающим голосом спросил он. – Опять сосунок? Если он обмочится в портки, я за ним убирать не буду, так и знайте!

– Мистер Фортран – один из лучших студентов на курсе, – вступилась доктор Марс, ободряюще положив мне руку на плечо. – К тому же, он не понаслышке знаком с душевнобольными. Весь ученый совет рекомендовал именно его для этого эксперимента.

– Да-да, все знаю, можете не продолжать, – проскрипел врач. – Только я всегда говорил: для такого дела студентик не подойдет. Ладно, юноша, так и быть, пойдемте осматривать подопечных. Только запомните: никаких контактов с ними, говорить буду только я.

– Ну, я, пожалуй, пойду, – произнесла шеф. – У меня дела, знаете ли. Джейк, я уверена, ты справишься, – и, наградив меня ободряющей улыбкой, она вышла. Доктор Коррелл встал, накинул халат, и вскоре мы с ним уже шли по длинному извилистому коридору, провожаемые взглядами охранников и электронными глазами видеокамер.

– А что, до меня здесь уже были другие студенты? – спросил я, и голос мой отдался эхом в углах коридора, усилив тревожное ощущение.

– Закрой-ка свой рот, сосунок, – прокаркал в ответ доктор. – И не открывай, пока я не скажу. Вы там у себя наверху, на лекциях да в кабинетах, привыкли к демократии, а здесь мое царство. Третье царство, я его так и называю, ха-ха-ха! – и он рассмеялся страшным смехом, который в этом коридоре прозвучал еще страшнее. Я не обиделся на него и не испугался. Действительно, тем, кто работает внизу, да еще и с опасными пациентами, приходится быть именно такими, иначе они бы и дня здесь не выдержали.

– На-ка вот лучше, почитай досье пациенток, – он сунул мне в руки четыре объемных папки. – Тебе ведь с ними еще почти неделю развлекаться, ха-ха! Определенно, твоя начальница лучше тебя знает о твоих желаниях!

Мы миновали очередной виток коридора и уже подходили к первой камере. Я раскрыл ту папку, что лежала сверху. Так-так…

Аманда Каллингтон, 19 лет, национальность – австралийка. Рост 168, вес 48. Светло-русые волосы, зеленые глаза. Одна из самых опасных наемных убийц в мире, получившая прозвище Кровавая Паллада в честь героини комиксов. Отлично владеет катаной. Подстерегала своих жертв темными ночами в переулках и подворотнях и рубила их на куски с особой жестокостью. При задержании оказала дерзкое сопротивление, убив с десяток бойцов спецназа. Убивала, по ее собственным словам, ради удовольствия. Агрессивна и крайне опасна даже для одиночного заключения в тюрьме, поэтому и была помещена сюда. Подлежит немедленной люстрации…

– Ну вот мы и пришли. Открывай! – крикнул Коррелл охраннику камеры под номером один. Я взглянул сквозь бронированное стекло на девушку в смирительной рубашке, сидевшей на полу в углу камеры и беззаботно корчившей рожи куда-то наверх, должно быть, в объектив видеокамеры. Оставив папки с досье на столике для досмотра, я вынул блокнот и ручку.

– Это еще зачем? – недовольно покосился на меня глава отделения.

– Я обязан отметить то, как пациенты поведут себя в момент оглашения новости об освобождении, – невозмутимо ответил я. – Мы с профессором Стренголдом всегда практиковали такую методику.

Коррелл в ответ хмыкнул, видимо, посчитав своего коллегу старпером, но ничего возражать не стал. Охранник набрал на электронном замке код, и дверь с шипением отъехала в сторону. Мы с доктором вошли в камеру.

Аманда Каллингтон с наглой улыбкой на лице поднялась нам навстречу. Светло-русые, почти желтые волосы доходили ей до плеч, почти полностью открывая лицо, а в глазах с длинными красивыми ресницами горел явный вызов. И в то же время она совсем еще девочка…

– Ну здрасьте, док, – произнесла она звонким и приятным голосом. – И тебе привет, красавчик. Что, даже палача для меня нашли симпатичного? Ну что ж, повеселимся в последний раз? – она дерзко подмигнула мне и закусила нижнюю губу.