Шарон Ли - Завтрашняя запись

Убедившись в конце концов, что она его не преследует, он вошел в дом, направился прямо к бару и налил себе бренди.

Его звали Анджелалти Кристефион, ему было девять лет, его мать умерла, а дядя Индемион его ненавидел.

Дядя не скупился ни на оплеухи, ни на злые слова об ущербных генах, потому что его мать сошлась не с мужчиной из Экипажа, а с планетником — и восторгалась тощим полуслепым мальчишкой, которого породил этот союз к холодному отвращению ее брата.

Оплеухи было тяжело переносить, но злые слова еще тяжелее, особенно слова о матери, вызывавшие у ребенка слезы и едкую горечь в сердце. Эта горечь росла, и однажды мальчишка схватил свой детский нож и бросился на мужчину, к удивлению обоих ранив его до крови — таким сильным и целеустремленным было его нападение.

В тот раз его побили очень сильно.

Вскоре после этого его дядя взял его на Пронгдил и привел в мерзкую таверну, затерявшуюся среди жалкой припортовой ярмарки. Дядина рука зверски сжимала ему плечо. Когда они вошли, шум смолк, потом взорвался гулом голосов:

— Эй, Олби, посмотри-ка! Картинка «отец и сын»!

— Полколеса за малыша, вид у него свеженький!

— Свеженький? Бьюсь об заклад, нетронутый! Полное колесо за девственника!

— Можно подумать, ты знаешь, что с ним делать! Смотри, ротик какой красивый!

Последняя фраза вызвала смех, и он почувствовал, как лицо у него краснеет, хоть сам и не знал почему. Тут дядя грубо дернул его, и он остановился.

Сидевшая за столом женщина рассмотрела его с ног до головы, потом перевела взгляд на дядю, поднимая брови.

— Для двенадцати лет он что-то маловат.

— У него отец был таким, госпожа. Ребенок пошел в него.

— Ясно. — Она подняла рюмку, выпила и аккуратно отставила ее в сторону, поманив его плоским пальцам. — Иди сюда, мальчик.

Дядя толкнул его вперед и отпустил. Анджелалти медлил, не желая подходить к этой женщине, почти готовый броситься бежать через эту шумную толпу…

— А-га! — Женщина вытянула руку и подтащила его ближе. — Он думает, что я могу ему не понравиться. А что вы ему не нравитесь, он знает наверняка.

Ее пальцы на его руке не были ни жестоки, ни ласковы. Пальцы, приподнявшие его лицо к слабому свету и погладившие щеки, оказались теплыми и ловкими.

— Как твое имя, мальчик?

— Его зовут Анджелалти, — поспешно сказал его дядя и женщина раздраженно сверкнула на него взглядом.

— Он может сам отвечать, или вы продаете не только слишком зеленый товар, а еще и дефектный?

— Он может говорить, госпожа. Голос дяди прозвучал почти смущенно.

— Хорошо. — Она снова перевела взгляд на него, провела чуткими пальцами по его горлу, небрежно расстегивая верхние застежки рубашки. — Как твое имя?

— Анджелалти Кристефион, — ответил он и раздраженно дернул головой. — Перестаньте.

— Смотри-ка, норовистый? Скажи мне, Анджелалти, кто этот человек, который привел тебя сюда?

Не обращая внимания на его слова, она расстегнула на нем рубашку, просунула руку и начала щупать. Он отшатнулся, она засмеялась.

— Мой дядя Индемион.

— Действительно дядя? — Она нащупала синяк, слегка нахмурилась и начала застегивать рубашку на мальчике. — А ты знаешь, что твой дядя тебя продает, Анджелалти? Я вижу, что он тебя бьет, так что, может быть, это и к лучшему. Мои клиенты — люди благородные… как правило, и вряд ли захотят бить такого славного мальчика. Хотя я не уверена, что ты годишься для борделя, Анджелалти… Нет, точно не годишься: слишком норовистый. Сколько тебе лет?

— Девять по стандартному календарю.

— Ну конечно, зеленый. — Она посмотрела поверх его головы. — Даю три полных круга золотом. Цена окончательная.

— Три круга, госпожа? Но он стоит гораздо дороже! Конечно, он зеленый, но вы сами признали, что он не урод. Столь много путешествовавшая дама не может не знать людей с… изощренными склонностями…

— Я не торгуюсь, — перебила его женщина, не повышая голоса. — Моя цена — три круга, соглашайтесь или уходите. Я лично вам советую согласиться — или перерезать мальчику горло и списать убытки.

Секундное колебание.

— Я согласен на цену три круга золотом. Но должен предостеречь вас, госпожа: по природе он мрачный и кровожадный. Лучше всего он понимает побои. Советую предупредить об этом ваших клиентов, чтобы они не ставили себя под угрозу, не внушив ему должного смирения.

Женщина уже стояла, сомкнув пальцы на руке Анджелалти выше локтя. Запустив свободную руку в кошель, она вытащила оттуда три желтые монеты и небрежно швырнула их.

— Цена уплачена, — сказала она, когда Индемион поймал монеты на лету.

Увлекая за собой Анджелалти, женщина прошла через притихший зал к двери и вышла в порт.

Он проснулся, обливаясь потом, с чувством одиночества, натянул старые мягкие шаровары и полинявшую рубашку. Свет он включать не стал, пока не дошел до мастерской. Здесь свет был ему необходим: он недостаточно хорошо видел в темноте, чтобы заниматься тонкой электронной сборкой.

Раздраженно тряхнув головой, он сел за рабочий стол. Эдрет считал ночное зрение своего «ассистента» настоящим чудом, тогда как Индемион Кристефион видел в ограниченном диапазоне зрения своего племянника свидетельство его неполноценности. И тут еще эта фанатичная девица во всеуслышание объявляет, что при всей его слепоте его имя нашлось в Завтрашней Записи.

— Завтрашняя Запись!

Он взял в руки раненого паучка и остался сидеть, устремив на него невидящие глаза. Завтрашняя Запись — это сказочка для детей, якобы предсказание будущего, пришедшее от Первого Капитана. Даже если она существует, то врядли имя проданного и презираемого полукровки могло упоминаться там хоть с какой-то честью.

— Мое имя — Лал сер Эдрет, — объявил он пауку непререкаемым тоном.

Это было совсем неплохое имя, да и Эдрет был не таким уж плохим хозяином — он просто вполне естественно хотел передать свое искусство и знания достойному пpeeмнику. Ведь вселенная велика и полна странных обычаев, так что даже профессия вора на некоторых планетах является вполне почтенной. Конечно, при условии, что человек работает на себя, как Эдрет, и старается избегать зависимости — и оказания услуг.

Особенно оказания услуг. И тем более таким, как Ворнет.

Лал бережно вскрыл крошечное механическое существо, забравшись в его внутренности электронным щупом не толще кошачьего усика. Эдрет также поражался терпению Лала, необходимому для подобной работы, но поощрил его интерес, говоря, что даже самому удачливому вору порой может понадобиться более обычная профессия.

Далекий равнодушный уголок сознания Лала, не занятый в эту минуту недугами механических пауков, пришел к выводу, что в последнее время Хенрон не очень подходит для жизни и работы. Одного внимания Ворнета достаточно, чтобы перемена мест была оправдана. А если ввести в расчет рехнувшуюся девицу с Корабля… как ее звали? Корбиньи? — то благоразумие требует даже поспешного отъезда. В конце концов, «Леди Ро», которой он владеет на треть, сейчас в порту, а «Дротик» будет через три дня.