Шарон Ли - Завтрашняя запись

Защищенный от всех вторжений комм мостика отключился. Командир вахты застыл в полной неподвижности.

Сотрудник службы безопасности поднялся с кресла и посмотрел на историка:

— Я иду к капитану, — объявил он. Она кивнула.

На мостике царил пандемониум. Все приборы сошли с ума, даже часам нельзя было доверять. Сотрудник пробрался к двери и удивился, что она открылась при его приближении. Хотя легче на душе ему от этого отнюдь не стало.

Велн давно заснул, повиснув в сети страховочных ремней, словно худая белобрысая кукла. Финчет хотел было отнести паренька в кровать, но потом решил оставить его на месте, в системе страховки — на тот случай, если полет станет неспокойным.

Теперь у него был повод порадоваться мудрости этого решения, но времени на это не было, потому что полет стал действительно очень неспокойным.

Финчет стойко сражался с пультом, стараясь стабилизировать Сад в турбулентных потоках, из-за которых гондола могла вот-вот потерять управление. Он ожидал, что столкнется с атмосферными вихрями, но не ожидал таких сильных и так рано. И он заранее знал, что летные качества Сада будут немногим лучше, чем у камня.

„Но что поделать, — думал он, стараясь сохранить равновесие в ветрах верхних слоев планеты, способных перевернуть большой звездолет. — Сад не для того строился, чтобы летать“. Полет был предусмотрен только в случае самой экстренной ситуации. Максимум, что предусмотрели создатели — это спуск Атриума на собственных двигателях, а стабилизировать его должна была целая сеть гондол. Что древний старик и спящий мальчишка попытаются посадить эту конструкцию словно настоящий корабль, им бы в кошмарном сне не привиделось.

Сад содрогнулся, начал крениться, и Финчет склонился над пультом, подтягивая рычаги, подкручивая какие-то рукоятки, словно мог выправить крен физическим усилием.

Ибо Сад должен при спуске сохранять определенную ориентацию: вершины деревьев неизменно должны смотреть вверх, а камни, русла ручьев и мох всегда должны оставаться внизу — не то что в самом корабле, на жестянке, где верх и низ — понятия непринципиальные и относительные, разве что пилоту надо сохранять правильную ориентацию относительно пульта управления.

А вихри усиливались, хотя это казалось невозможным. Сад качался, в отдалении послышался треск, словно сломалась ветка у дерева на опушке. Чертыхаясь, Финчет ударил по кнопке, включающей аварийную систему стабилизации — которая резервировалась для самой посадки.

Велн зашевелился в сетке, застонал — и с воплем проснулся, когда Сад подбросило и какое-то дерево за домом, не выдержав нагрузки, раскололось и рухнуло на крышу коттеджа.

Искатель Анджелалти нанес кораблю смертельный удар — и Свидетель Телио бросился к нему: его сердце и долг требовали одного и того же.

Он увидел, как упала Воин Смерти, как расцвела розами яркая кровь на спине белой рубашки, и возвысил голос в песне, чтобы эта ее последняя жертва не осталась неоплаканной.

Какой-то мужчина шагнул вперед и загородил ему дорогу к Карателю, подняв винтовку — глаза его сверкали убийством. Свидетель убил его ударом ножа, не прервав ни бега, ни песни.

На фоне и в паузах своего голоса он слышал речь винтовок и испуганные возгласы вооруженных ими, которые только теперь заметили, что их корабль мертв. В паузах и на фоне ударов своих ног о твердую землю он слышал топот других, многих других, и сердце его ликовало.

Анджелалти шевельнулся у подножия мертвого корабля, заставил себя подняться, цепляясь за корпус. Шатаясь он потянулся за Карателем, и тот охотно лег ему в ладонь. Свидетель Телио прервал бег и песню, чтобы упасть ничком на землю под последними этими дурацкими пулями не спуская глаз с лица Искателя.

Анджелалти опирался на Трезубец, словно старик на дорожный посох. Одна рука его бессильно висела, залитая до ногтей красным, волосы растрепались, словно солома на ветру, и льдом блестели эти волшебные глаза.

— Сдавайтесь! — крикнул он, и в этом голосе не слышались ни старость, ни усталость, ничего вообще человеческого. — Сдавайтесь, или вы умрете!

Вооруженные винтовками зашевелились, а один из них рассмеялся. Свидетель услышал выстрел, увидел вспышку, с которой Трезубец пожрал пулю.

— Сдавайтесь! — снова воскликнул Анджелалти. — Ваш корабль мертв, а вы — в руках Биндальчи, у которых нет причин вас любить.

Тут они начали тихо переговариваться. Свидетель услышал, слова вроде того, что много их тут и на склоне, и ниже — во, смотрите, какую пыль подняли…

— Идиоты! — рявкнул кто-то из центра отряда.

Эта женщина вышла вперед, рванула завязки шлема, отбросила шлем в сторону, открыв роскошные волосы.

Держа винтовку у бедра, она зашагала по камням и спекшейся земле туда, где лежала Воин Смерти.

Осклабившись, показывая острые белые зубы и такую же острую злость, она передернула затвор и приставила дуло к голове Корбиньи.

— Сдаваться? — вызывающе сказала она. — Подумай получше!

Анджелалти здоровой рукой поднял Трезубец.

Женщина с винтовкой захохотала. Свидетелю показалось, что палец ее напрягся на спусковом крючке…

Первая молния отбросила ее назад, и винтовка взметнулась вверх, послав выстрел в небо.

Женщина сумела удержаться на ногах, опустила винтовку и выпрямилась, целясь прямо в Анджелалти…

Вторая молния поглотила ее целиком, с винтовкой, волосами и боевым скафандром, превратила в ослепительную вспышку, и не осталось ничего, кроме оплавленной земли там, где она стояла.

— Сдавайтесь! — крикнул Анджелалти в третий раз, и в его голосе зазвучала такая кровожадность, что сердце Свидетеля похолодело. — Сдавайтесь, или я сожру вас всех!

— Трезубцедержец! — донесся сзади очень знакомый голос. — Телио Биндальчи здесь и готовы служить тебе. Разорвать ли этих людей на части? Трезубцедержцу достаточно только слово сказать.

Люди с винтовками шевельнулись, и Свидетель Телио поднялся на ноги, осмелившись наполовину отвернуться от Анджелалти и Карателя. Он увидел, что зеленые одеяния Телио встали наверху стекой, а ниже рассыпалась цепью сотня племени Тремиллан, щетинясь ярко сверкающим оружием.

Один из стрелков решительно поставил винтовку на предохранитель, снял ее с плеча и отбросил далеко в сторону.

Спустя мгновение остальные последовали его примеру. Искатель Анджелалти кивнул, опустил Трезубец и оперся на него — измотанный, раненый, смертельно усталый, — и повернул голову к носителям зеленых мантий.

— Это — мои пленники, — сказал он срывающимся голосом. — Охраняйте их.

А потом он выпустил Трезубец и упал.

Пульт заискрил, что-то щелкнуло и взорвалось. Финчет выругался, глядя на погасшие экраны, попытался подключить запасной пульт, которого не было, и закашлялся, вдохнув едкий дым.