Уильям Пирс - Дневник Тернера

Однако он ни на что не соглашался. «Не может быть и речи, – сказал он. – Я рискую карьерой». «Доктор Харрисон. – стоял я на своем, – боюсь, вы не понимаете, что происходит. У нас война. Будущее нашей расы зависит от исхода этой войны. Как член Организации вы обязаны ставить общие интересы выше личных. Вы должны подчиняться дисциплине. Харрисон побледнел и стал что-то мямлить, но я безжалостно продолжал: «Если вы отказываетесь, я готов убить вас прямо сейчас». Естественно, у меня не было при себе оружия, ведь я летел на обычном самолете, но Харрисон об этом не знал. Он сделал пару судорожных глотков, после чего вновь обрел голос и обещал сделать все, что в его силах. Мы опять обсудили цифры и утрясли сроки. Прежде чем уйти, я заверил Харрисона, что если он боится, как бы эта операция не поставила под удар его деятельность в качестве «легала», мы можем после ее завершения перевести его на нелегальное положение. Хотя он все еще нервничал и не находил себе места, но не думаю, что ему пришло в голову обмануть нас. Организация не бросает слов на ветер. Однако ради безопасности мы пошлем к нему другого курьера, когда наступит время перезаряжать снаряда. Для этого не нужно техническое образование. Мне не нравится делать вид, будто я «крутой», и пугать людей; это непривычная роль. Но у меня нет добрых чувств по отношению к таким, как Харрисон, и не сомневаюсь, откажись он сотрудничать, я бы бросился на него и задушил бы его голыми руками. Полагаю, найдется много людей, которые считают, что они очень умные, если отсиживаются в безопасности и предоставляют нам рисковать своими жизнями и делать всю черную работу Они думают, что получат все, если мы выиграем, и ничего не потеряют, если мы проиграем. Так было в других войнах и других революциях, но вряд ли пройдет на сей раз. Мы стоим на том, что люди, наслаждающиеся жизнью в то время, когда под угрозой существование их расы, не заслуживают жизни. Пусть умрут. Когда идет война, нам уж точно наплевать на их благополучие. Чем дальше, тем очевиднее – кто не с нами, тот против нас.

По меньшей мере, на неделю лечу в Нью-Йорк. Кое-какие дела требуют моего внимания. Флоридская проблема подождет до моего возвращения, и если так, то мне предстоит поездка, на сей раз на автомобиле, в Чикаго. Е подняли небывалый крик из-за нападения на свое посольство. В средствах массовой информации об этом больше шума, чем было из-за нападения на Капитолий или на штаб-квартиру ФБР. С каждым днем по телевизору все больше пропаганды типа «газовых камер», которая отлично срабатывала в прошлом. Они и вправду рвут на себе волосы и одежды: «Ох, вей, как же мы мучаемся! Как же нас преследуют. Почему ты вновь допустил это? Разве недостаточно шести миллионов?»

Потрясающая наивность! Она до того хорошо удается им, что и я чуть не плачу вместе с ними. Но странным образом больше ни разу не было упомянуто убийство девяти туристов израильским охранником. И правильно, они же не Е! Неожиданная радость для нас, связанная с этой акцией, – громкий скандал между Не и их Е патронами. По чистой случайности нападение на посольство произошло за три дня до назначенного общенационального дня «борьбы за равенство» одного из грандиозных мероприятий Советов Гуманитарных Связей, когда в ряде больших городов должны были одновременно состояться «спонтанные» демонстрации Черных и Белых граждан, объединившихся ради обращения к правительству с требованием снести все остающиеся барьеры между расами и установить «полное равноправие» Черных с Белыми. Однако в прошлый четверг, на следующий день после нападения на посольство, лидеры Советов, естественно – Е – призвали отменить акцию. Они решили, что не могут делить славу с Не, пока не разыграют до конца карту «мученичества». Несколько относительно активных лидеров из Не, которые потратили много времени на предстоявшую акцию, не согласились с такой точкой зрения. Им уже давно было не по душе то, как Е ради собственных интересов манипулировали движением за «равноправие», и последнее заявление стало каплей, переполнившей чашу. Начались взаимные обвинения, и кульминация пришлась на субботу, когда любимый Ни Е, номинальный «председатель» Национальной Ассоциации Совета Гуманитарных Связей, устроив пресс-конференцию, выступил с разоблачениями в адрес своих Е хозяев. Отныне, заявил он, Советы Гуманитарных Связей не признают претензии Е на статус национального меньшинства и рассматривают их как часть Белого большинства, то есть для них нет привилегий в деле преследования и наказания за «расизм». Он все еще выражал свое раздражение, когда случилось то, что должно было случиться, и место «председателя» занял другой громила из Не, но слово не воробей. Банды Черных «делегатов» на улицах подхватили призыв, и туго пришлось представителям самого избранного народа, когда они попадали им в руки! Некоторых до того до допрашивали, что они умерли, и так продолжалось два последних дня. Постепенно самые агрессивные угомонятся, и все пойдет своим чередом, а пока Иззи и Самбро вцепляются друг другу в глотки, выбивают зубы и вырывают волосы и у меня душа радуется.

Приятно опять оказаться дома, хотя бы всего на денек. Но и в Нью-Йорке было неплохо! Там я видел гораздо больше оружия, чем мог предположить. Одна из наших специализированных ячеек в Нью-Йорке добыла оружие всех видов и складировала его. Целью моей поездки было сделать смотр доступным военным новинкам, которые могут оказаться полезными в разработке специальных средств, и дать рекомендации насчет приоритетов в будущих поставках. В аэропорту меня встретила девушка и отвезла на оптовый склад в невероятно вонючем заводском и складском районе Кеинса, возле Ист-Ривер. Повсюду гниющий мусор, газеты, пустые бутылки. Нам пришлось объехать ободранные и ржавеющие останки автомобилей, которые почти перегородили узкую улочку, прежде чем девушка наконец-то въехала на небольшую грязную стоянку за высокой железной оградой. Она постучала в железную дверь с табличкой «только для служащих», и нас почти тотчас впустили в мрачное пыльное помещение, уставленное корзинами для бумаг. Там она познакомила меня с веселым молодым человеком лет двадцати пяти в грязном комбинезоне и со скрепками в руке. Он представился Ричардом и предложил мне кофе из малопривлекательного вида кофеварки на другом конце стойки, расположившейся недалеко от двери. Потом на старом и скрипучем лифте мы поднялись на второй этаж. И я замер с открытым ртом. В огромном, с низким потолком помещении, больше сотни футов в длину и ширину, чего только не было: автоматические винтовки, пулеметы, огнеметы, минометы, тысячи ящиков со снарядами и патронами, со взрывчаткой, детонаторами, ракетами и т.д. Не знаю уж, как выдерживал пол.