Вячеслав Морочко - Египетские сны

Это был настоящий разгром. Выжившие – едва успели забиться в гнезда. Через минуту новая стая взмыла и, набрав высоту, растворилась в полуденном свете за Темзой.

Когда я спустился на землю, «мясоед – хозяин воронов», бормоча себе что-то под нос и едва не плача, собирал поверженные тела. А уцелевшие птицы уже выбирались из гнезд. Мне было не по себе. Ведь это моя оплошность повлекла за собой столько жертв.

Достигнув арки, в последний раз оглянулся… и, не поверив глазам, нацепил очки, удивляясь британскому практицизму: жертвы «воздушного боя» были разложены на столе-кормушке. Живые птицы копошились над ними, как трупные мухи. Среди «символов» Доброй Старой Англии то и дело вспыхивали ссоры из-за трепещущих кусочков «воронины». Должно быть, подобного пира здесь не знавали давно.

Наконец, из средних веков я нырнул в подземелье метро. И, хотя аппетита не было, по дороге в гостиницу зашел к «рыбному турку». Как только увидел его улыбчивое лицо, кровавые образы моментально исчезли.

«Рыбник» выглядел таким обязательным, добрым, ответственным, что невозможно было представить его себе без семьи. Вижу мысленно пухленькую уже не молодую турчанку (ведь и ему уже за пятьдесят) и много, много детишек – прекрасно одетых, причесанных, чистых, обласканных, умненьких и тоже ответственных, какими обычно бывают дети диаспор. И среди них он – отец семейства.

У мусульман не изображают святых. Но если бы было возможно, именно этого турка я выбрал бы в качестве прототипа Аллаха.

«Рыба по-английски», которой угощал «аллах», была, как всегда божественна.

Спустившись в номер, я прилег отдохнуть. Включил привычные мысли. Они завелись, закрутились. Но вместо того, чтобы успокаивать принесли неожиданно дискомфорт, даже боль.

Наверно, они были злее, чем надо.

Человека связанного с радиолокацией можно назвать радиолокаторщиком. Однако люди, служившие этому делу, чаще всего называются просто: «локаторщиками». Своей работой они, конечно, гордятся. Но есть в ней свои западни и капканы. Ласковый гул вентиляторов, к которому привыкаешь, словно к дыханию леса, располагает к работе или к веселеньким снам. Однако, в действительности, трудно сказать, кто такие локаторщики: счастливчики или – жертвы.

Под излучатель станции, впервые, я попал в годы учебы. Когда включили высокое напряжение, я оказался на расстоянии метра.

Луч только коснулся меня и ушел в сторону. Разные организмы воспринимают это по-разному. У меня ощущение было такое, словно одним ударом в голову вбили гвоздь.

С тех пор попадался несчетное множество раз. Имея дело со станцией, практически этого не избежать. В конце концов, я потерял остроту ощущения.

В отличие от «жестких» («X», «Гамма», «Альфа» и прочих коварных) лучей, частоты радиолокационных диапазонов не воздействуют на наследственную систему, но зато угнетают – нервную, вносят свои коррективы в жизнь нейроновых «зарослей» мозга и позвоночника: то ли рвут какие-то связи, то ли инициируют новые.

Короче, «локаторщик», как теперь говорят «не столько специальность, сколько диагноз». Что касается снов «второго порядка», то, возможно, – это как раз один из «симптомов».

Еще минут через пять я был уже на другом «берегу»…

Откинувшись на скамейке, я видел, как на углу граф торговался с газетчиком.

Но, стоило на секунду отвлечься, как я потерял Александра из виду. В то же мгновение впереди что-то мелькнуло. Хотел, было, встать, – горло сжала удавка (тонкий ремень). А перед глазами возникла свирепая рожа. Ее обладатель что-то быстро затараторил.

Два слова мгновенно дошли до меня: «Англичане» и «Смерть» – это был приговор. Блеснул кривой нож.

Я сжался, а потом, распрямившись, ударил ногами в живот. Человек согнулся и выронил нож. Неожиданно, тот, кто был сзади, ослабил удавку, и я, вдруг, увидел его «парящим», над моей головой. Он рухнул на того, кто еще корчился впереди, и они оба распростерлись у ног моих. Вскочив, я едва не упал от головокружения. «Эвлин – сзади!» – предупредил граф, только что перекинувший через скамейку типа с удавкой.

Вспомнив, что на факультете слыл в своем весе приличным бойцом, сделал полуоборот и нанес удар снизу. «Баренг – к стене! – командовал Мей, указывая на ближайшее здание. Видя, что я расположен остаться и „почесать“ кулаки, он закричал еще громче: „Живо! К стене! Тут не студенческий бокс!“ Подчинившись, я стал свидетелем зрелища, которое никогда не забуду. Нападавших было не менее двадцати человек. Дождавшись, когда негодяи приблизятся, Александр исчез, нырнув им под ноги. Вынырнул он в другом месте. Слева и справа, по курсу молниеносной атаки лежали едва шевелящиеся тела. Мей на мгновение замер, оценил обстановку и… тогда уже приступил к делу основательно. Работая, подобно машине. Александр не бил, а использовал, как средство защиты самих нападавших. Они крутились в его руках крыльями мельницы при бешеном ветре. Он метал их в толпу. Брал сразу несколько тел и „слепив“, пускал, словно шар, в гущу противников.

Кто-то крикнул визгливо: „Шайтан!“ Отходя, отползая, рассеиваясь, толпа вопила: „Шайтан!“

Когда мы прыгнули в кабриолет и погнали в порт, нам в след еще долго неслось это проклятье.

Оставив грузы и пополнив запасы, судно еще до заката вышло в открытое море.

Устроившись на корме, мы с графом смотрели, как Мальта и солнце вместе скрываются за горизонтом. Я поймал себя на мысли, что больше не испытываю содрогания, при виде его изуродованного лица.

В сознании сформировался новый мужественный образ человека, которого уже не возможно было представить иным. Но он по-прежнему кого-то мне напоминал.

А вы, действительно, дрались, как дьявол! – заметил я. – Где вы этому научились?

В университете занимался боксом. Потом много ездил по свету, жил в тибетских монастырях: изучал философию и восточные единоборства. Участвовал в освободительных войнах (Италия, Греция, Америка). Они не всегда кончались удачно… Зато у меня теперь – много друзей.

– „Красная рубаха!“ Вас была „тысяча!“ Я догадался: вы ездили на погребение Гарибальди.

Делаете успехи, Эвлин! Действительно, Италия обязана своим объединением Джузеппе Гарибальди. Но после того как это случилось, он был забыт и вежливо выдворен за пределы страны.

А этот раввин?

– Аарон тогда не был раввином. Не имея диплома, он лечил наши раны а, когда было надо, – шел с нами в бой. Он узнал слишком поздно о смерти Джузеппе и не успел к погребению…

– Граф, что за люди в Валетте пытались разделаться с нами, и что вы искали в газетах, которые так и не взяли.

Это другая история… – сказал он печально. Думаю, скоро она коснется и вас…

– Меня!?