Игорь Гор - Проект «Повелитель»

— Чего тут непонятного, — сказал Мишка, переворачиваясь с бока на бок, — Толстый спину мыл последний раз когда родился.

— Шутки в сторону, — сказал я поднимаясь, — я уже чувствую как они идут, ещё чуть — чуть и будет поздно. Уходить надо, чего время тянуть.

— Ещё раз спрашиваю. Куда идти?

— В бункер, больше некуда, — решил я. — Там всё есть, там и поживём какое-то время.

— Резонно, — заметил Хаймович, — Марта, Лена, девушки… поднимайтесь, уходим.

Федор с Мишей были уже на ногах, собирая нехитрый скарб в походные сумки.

— Толстый, а если там рой? — шепотом спросил меня Федор, чтоб не слышали другие.

— Договоримся, — шепотом ответил я.

— Ага, ты матка, а я трутень, — ухмыльнулся Федя.

Меж тем женщины затарахтели, собирая котомки и неподъемные рюкзаки.

— Да бросьте вы все, — скривился Косой, — там, куда мы идем все найдется.

На его слова отреагировали по-своему. Они бросили собираться и принялись обсуждать, что именно стоит брать, а что нет. И завалили Федора расспросами. Косой отмахивался от них как мог. За окном послышались звуки приближающихся шагов и голоса.

— Не успели! Бля! — Крикнул я в отчаянии.

Хаймович без слов откинул половик и открыл тайный вход в подпол.

— Быстро вниз!

Похватав оружие, мы спустились в подвал. Последним спустился я, и прежде чем захлопнуть крышку успел уловить взметнувшийся жар костра за окном. Пламя взметнулось и пробежало по гостевой комнате. Соляра, так и шибала в нос.

— И что теперь?

— Мой дом, мая крепость, — ответил Хаймович, — но если в крепости нет тайного выхода, то она в один момент превращается в мышеловку.

— Куда? — нервно перебил деда Федор.

— За мной пошли, — вздохнул дед.

Он очень переживал, что наверху сейчас горит его сокровище, его бесценная библиотека, которую он столько лет собирал и которой так гордился. Ни одной лишней и ненужной книги. С собой в подвал он успел прихватить библию, а я зачем-то сгрёб военные карты.

— … и вот теперь этот тайный выход нам весьма пригодится.

Трубы, тянувшиеся вдоль всего подвала, упирались в стену фундамента. Край плиты у труб был сколот и висел на арматуре. Ничего не стоило его отогнуть и посветив факелом увидеть, что трубы не втыкаются в стену и стеной не заканчиваются, а устремляются в неизвестность пролегая в узком и мрачном канале. Протиснуться рядом с ними бочком и буквой «Г» было вполне по силам. Только как далеко они идут? И где заканчиваются? Косой тоже видимо вспомнил нору Торка и многозначительно посмотрел на меня. Я пожал плечами. Дороги, которые нас выбирают.

— Так… я первый, за мной Хаймович, следом женщины, замыкающими Мишка и Шустрый. Полезли.

Идти оказалось крайне неудобно поясница начала ныть и жаловаться организму на судьбу практически сразу. Хуже всех пришлось Луизе, с ребенком на руках она постоянно тыкалась лбом в трубы, рядом колготился Федя, но толку от него не было, поскольку взять ребенка двумя руками он не мог. На выручку пришли Лена и Марта. Ребенку они не понравились, и он разорался, выдавая нешуточные рулады. Крысы дернули от его крика в разные стороны, хотя звук был с эхом, но каким-то ватным, словно придавленным подушкой. На эхо отозвало кошачье мяуканье. Кошка явно двигалась в туннеле в нашу сторону.

Сипение и пыхтение сзади, однако, глушило все звуки спереди.

— Вот так раком двигаемся, боюсь потом и не разогнемся, — сказал Мишка, — тут ещё Шустрый сзади пристроится, норовит.

— Я иногда задумываюсь над природой юмора, — забухтел Хаймович, — и прихожу к выводу, что чем тяжелее жизнь, тем больше люди находят повода для шуток. Видимо это подсознательно человек лишенный радостей в жизни, старается компенсировать их отсутствие шутками и смехом. Поскольку это единственно доступные ему положительные эмоции.

В свете факела навстречу нам вылезла кошка и подняв хвост трубой вопросительно уставилась на меня. Мол, и какого рожна, я тут забыл?

— Во! Душман, ты как здесь оказался? — опознал я кота.

— Стреляли, — ответил за него Хаймович и неопределенно хмыкнул своим мыслям.

Душмана только под ногами не хватало, подумал я, представляя, как он сейчас начнет тереться и путаться под ногами. Но он словно угадал мои мысли и пошел впереди, указывая путь. Впереди явно засвежело, звуки ночного города вплывали плавной волной в наш туннель. Под ногами захлюпала жижа из прогнивших труб, и её становилось больше.

Но вот я ткнулся факелом в насыпь. Дальше хода не было. Канал был разрушен и засыпан.

Лишь у самих труб проходила нора, сквозь которую и гулял вольный сквозняк. Передав Хаймовичу факел, я словно крот углубился и расширил выход, раскидывая щебенку и куски асфальта в стороны. Сзади пыхтел Федор и скучающе ныл Максим младший, ему хотелось спать и он совершенно не понимал, почему его не оставляют в покое.

С наслаждением разогнувшись, воткнул факел в сырую расползающуюся под ногами землю. Вдалеке разносились глухие удары. Наши двери пробовали на крепость. Ветром донесло запах гари. Я стоял на краю небольшой воронки. Бомба углубилась в землю метров на пять и вырыла нору метров на двадцать в окружности, потом конечно сдохла, и раскидала землю вокруг. Проспект Ленина был самый широкий в городе. На нем мы и очутились, пройдя под землёй добрых полкилометра. По обе стороны проспекта росли густые заросли шиповника, именно с него Хаймович и варил свой чай. Красных ягод в это время было завались. Но и другой живности тут хватало… Тут днем то надо глаз да глаз, а ночью подавно. Очень бы не хотелось нарваться на вездесущих самоходок, ни днем, ни ночью не смыкающих глаз, и вечно спешащих куда то. Впрочем, бог не выдаст, торк не съест.

Именно на проспекте Ленина и стояло заветное здание института, а сам проспект упирался в большой с размахом построенный дом в народе называемым «Шишкин дом». По легенде именно в нем сидели правители города. Какая была власть тогда, не знаю. Знамя неопределенной расцветки до сих пор грязной портянкой мотало на ветру. Правители были скучные. Был я в том доме, куча громоздкой мебели, непонятных бумаг, нерабочих аппаратов непонятного назначения, поеденных молью ковров и выцветших портретов со значительными и надменными лицами. Не хуже чем у Джокера, вспомнилось мне почему—то. Скучный дом. Жратвы там не было совсем. Там даже тараканы брезговали появляться.

Чем питались боссы и на чем они спали не понятно? Встречались, правда, в отдельных кабинетах кожаные холодные диваны и неподъемные кресла из чего я заключил, что люди были действительно не чета нынешним — богатыри. По крайней мере, жопы у них были раза в три шире моей, а что тогда думать про всё остальное? Впрочем, Хаймович говорит, что это был их основной орган… а неважно, что он говорит. Важно сейчас до института добраться, тихо, без шума и пыли. Поэтому нужно держатся середины проспекта, и приглядывать за кустами. Ощетинившись автоматами, мы двинулись вдоль проспекта.