Амброз Бирс - Фантастические басни

— О, кажется, вам кое-что известно о парламентских формах подачи голоса! — с металлом в голосе сказала Рука, выгребая последний никель.

— Да, — прошептала Общественная Казна, — я была слишком хорошо знакома с этими порядками.

Змея приползла домой и сказала:

— Дети мои, скорее выползайте получить мое последнее благословение и посмотреть, как умирают настоящие христиане!

— Что тебя мучит? — спросили Маленькие Змееныши.

— Меня ужалил этот гад, редактор безбожного журнала! — послышалось в ответ предсмертное змеиное шипение.

Старый Политик и Молодой Политик, путешествуя по одной прекрасной стране, тащились по пыльной большой дороге, которая вела к Городу Процветающего Невежества. Молодой Политик, которого соблазнили цветы и тень и прельстило пенье птиц, манивших в зеленые поля и на лесные тропинки, и в воображении которого на расстоянии какой-нибудь руки по обеим сторонам дороги уже мелькали сверкающие золотом купола и серебрились фонтаны у прекрасных дворцов, сказал Старому Политику:

— Ради бога, давай свернем с этой неудобной дороги, которая ведет, ты сам хорошо знаешь, куда. Давай хоть ненадолго забудем наши обязанности и забудемся в чудесных наслаждениях, зовущих нас из каждой рощицы и взывающих к нам с каждого холма. Если хочешь, давай пойдем вон по той тропинке, где виднеется указатель с надписью: «Сворачивайте сюда все, кто ищет Дворец Общественного Благополучия».

— Это отличная тропинка, сын мой, — сказал Старый Политик, — и она пролегает среди великолепных видов. Но поиски Дворца Общественного Благополучия сопряжены для нас со страшной опасностью.

— С какой? — спросил Молодой Политик.

— С опасностью найти его, — ответил Старый Политик.

Когда город Гэкуэк стал сдавать свои позиции столицы провинции Акуак, Вэмпог созвал всех постоянно проживающих в городе мужчин на совет в Храм Ала, чтобы сообща найти авторитетное средство защиты. Первый выступавший заявил, что проще всего пожертвовать богам какого-нибудь жареного осла. Второй предложил организовать народную процессию во главе с самим Вэмпогом, которая пронесла бы по улицам святую кочергу на подносе из самоварного золота. Третий считал, что имеет смысл заживо похоронить в общественном парке пару кротов с произнесением соответствующих могильных заклинаний. Четвертый советовал поручить человеку с кошачьими усами смазать колонны Капитолия собачьим жиром. Когда высказались все остальные, встал Пожилой Человек и сказал:

— Высокий и могущественный Вэмпог и сограждане, я внимательно выслушал все ваши предложения. Все кажется достаточно мудрым, и я не могу позволить себе усомниться в реальной ценности любого из них. Тем не менее я не могу не предположить, что если мы разведем в нашей питьевой воде улучшенную породу головастиков, приведем в порядок наши дымоходы, предоставим туристам за нашими калитками свободный выбор между кинжалом и ядом и откажемся от нашей частной системы морали, то в других мерах общественного спасения не будет никакой необходимости…

Не успел он закончить свое выступление, как собрание без соблюдения формальностей было прервано, чтобы подмести пол в Храме, потому что мужчины в городе были самыми аккуратными хозяйками в провинции. Пожилой Человек был Метлой.

Судья подтвердил решение присяжных, приговоривших Преступника к заключению в исправительной тюрьме, и продолжал твердить о вреде преступления и пользе исправления.

— Ваша Честь, — перебил его Преступник, — не будете ли вы так добры и не ограничитесь ли вы только десятью годами тюрьмы?

— Как?! — сказал озадаченный Судья. — Ведь я дал вам только три года?!

— Да, — согласился Преступник, — три года тюрьмы да плюс проповедь, которой конца не видно!

— Сын мой, — сказал престарелый Отец, охлаждая гнев своего вспыльчивого и непослушного отпрыска, — горячий нрав — предпосылка для совершения безнравственных поступков. Обещай мне, что когда ты разгневаешься в следующий раз, ты досчитаешь до ста, прежде чем двинешься с места!

Только Сын пообещал это своему Отцу, как тот больно ударил его палкой по голове, и не успел он досчитать и до семидесяти пяти, как старик уже прыгнул в ожидавший его кэб и уехал.

Заметив, что с каждым воскресеньем верующих становится все меньше, Проповедник в очередной проповеди, дойдя до середины, остановился и прошелся на руках по центральному проходу церкви. Затем он встал на ноги, поднялся на кафедру и возобновил проповедь, ни словом не обмолвившись о случившемся.

— Ну, — сказал он себе, придя домой, — теперь у меня будет большая популярность, приличная посещаемость и никакого храпа.

Однако в пятницу его посетили Столпы Церкви, которые информировали его о том, что, в соответствии с Новой Теологией, а также с целью овладения современными методами толкования Евангелия, ему необходимо внести еще кое-какие изменения в порядок проведения проповедей и что по этой причине ими отправлено приглашение Брату Джовитаму-Безделушту, всемирно известному индусскому Человеку-Колесу, устраивавшему цирковые номера под куполом церкви Хопитапа. Они были счастливы сообщить, что преподобный джентльмен сподоблен Святым Духом принять их приглашение и в субботу преломит хлеб жизни для братии, если при этом не сломает себе шею.

Минерва, увидев купающегося Антиноя, была сражена его красотой и во всеоружии, как она это обычно делала, спустилась с Олимпа, чтобы завоевать его любовь; однако она забыла про свой щит с головой Медузы, и прекрасный смертный, взглянув на него, на ее глазах окаменел. Минерва помчалась на Олимп уговаривать Зевса, чтобы тот реставрировал Антиноя, но еще до этого события случилось так, что Скульптор и Критик шли мимо и заметили окаменелость.

— Абсолютно бездарный Аполлон! — сказал Скульптор. — Грудь слишком узка, а одна рука по крайней мере на полдюйма короче другой. И поза совершенно неестественная — такую и представить себе невозможно! Нет, тебе просто необходимо посмотреть моего Антиноя!

— По-моему, фигура вполне антична, — сказал Критик, — хотя она скорее этрусская, однако выражение лица решительно тосканское, что категорически противоречит древнеримской природе вещей. Кстати, ты не читал мою новую работу «Обманчивость видимого в искусстве»?

Замужняя женщина, чей любовник решил исправиться, уйдя от нее, достала револьвер и застрелила его.

— Зачем вы это сделали, мадам? — спросил Полицейский, проходивший мимо.