Александр Розов - Чужая в чужом море

Через некоторое время, аналитики из разведки Альянса, перебрав тысячи спутниковых фото, все–таки разобрались, какой был носитель у атомной мины, поразившей «Рюдзе» и «Ойодо», и это вызвало настоящую панику. Еще бы: Неизвестное число «атомных Арго», неотличимых от тысяч своих безобидных близнецов, как дамоклов меч, висели в небе, и никто не знал, где именно. На сайтах появились иллюстрированные рассказы о том, что будет с таким–то городом, если в его центре произойдет атомный взрыв мощностью две килотонны ТЭ. Болтают, что некий офицер ПВО в одной европейской стране поднял тревогу из–за стаи перелетных гусей – он решил, что это налет армады «атомных Арго».

Резонный вопрос: почему паника возникла только теперь, а не раньше? Ведь уже в конце XX века было известно и о существовании компактных атомных зарядов класса «Davy Crockett», и о том, что эти заряды могут находиться где угодно (например, в рюкзаке у исламского террориста–смертника). Почему исламисты, не раз угрожавшие применить «атомный рюкзак» для теракта в центре какого–нибудь мегаполиса, не вызывали такого ужаса, как «атомные Арго» (а ведь никто не угрожал «арго–террором» против городов)?

Ответ прост. Угроза атомным оружием, сотни раз звучавшая после 1945, и ни разу не исполненная, стала пустой формулой политической риторики. Реальная атомная атака, проведеная без всяких словесных угроз, была для политиков и деятелей mass–media как удар молота по лбу. Они так долго пугали всех «атомным апоклипсисом», что запугали сами себя, и теперь, при виде тактического атомного взрыва, впали в глубокий ступор.

Правительство Иори Накамура одержало победу. Грязную, отвратительную, но, все–таки, победу. Страна, которая легко может применить атомное оружие (именно применить, а не угрожать!) не вызывает желания нападать на нее. Меганезия теперь могла развиваться, не опасаясь, что все достижения ее модернизации будут уничтожены вооруженным ударом извне. Как уже не раз бывало в истории, чужой страх стал надежным щитом.

*********************************

=======================================

22 — РЕТРОСПЕКТИВА.

Дата/Время: 25 сентября 20 года Хартии. День

Место: Транс–Экваториальная Африка. Мпулу

Окрестности деревни Макасо – Мтомбаджа

=======================================

Шорох слева. Худенький малорослый солдат подпрыгивает на месте, поворачиваясь в воздухе на 90 градусов. Ствол автомата, как будто сам движется из стороны в сторону, в поисках цели. Но цели нет. Только сухая трава колышется под легким ветерком. Тем не менее, там кто–то есть. Враг может скрываться за каждым пригорком. Здесь – саванна. Здесь выживают только те, кто в совершенстве освоил два умения: прятаться от сильного и охотиться за слабым. Но от слабого тоже иногда прячутся — например, когда охотятся на него. Шорох сзади — худенький солдат снова прыгает на месте, разворачиваясь кругом. Нет, это не почудилось. Хотя иногда шум и видения наплывают – потому что главных таблеток почти не осталось. Пришлось перейти на четверть таблетки в день, вместо двух (а этого не хватает, и каждые несколько часов начинается дрожь и ломота в мышцах), и все равно, осталось всего полторы. Что будет дальше? Плохо, что мысль убить напарника и взять его таблетки, пришла слишком поздно, а то сейчас было бы четыре таблетки. Вот третьего они убили во–время, на второй день после того, как погиб командир и остальные. Там можно было бы собрать много таблеток, но оттуда пришлось бежать. Там бы убили. Сейчас главное – не двигаться. Если это – леопард, то он будет подкрадываться под шаг. Леопард умен – он знает, что человек не может услышать звук от его мягких лап, когда сам шагает по сухой траве. Если только человек – не охотник–бушмен. Но на охотника–бушмена леопард нападать не будет, потому что не хочет расстаться со своей пятнистой шкурой. А на одиночного солдата леопард нападет. Леопард знает, что такое автомат, и знает, что солдата не учили охотиться. Солдата учили, как убивать людей, а как убить леопарда – не учили. Жаль, что мало патронов. Осталось десять или одиннадцать. Это значит, нельзя отвечать на шорох выстрелом. Кончатся патроны – кончится жизнь. Так что стрелять можно только наверняка. Шорох сзади – справа, всего в полусотне шагов. Прыжок. Поворот. Вот это уже наверняка. Трава сама никак не может так шевелиться. И край светлого тела, уползающего за островок этой травы. Может быть львица? Если это был ее зад, то голова где–то в середине островка травы, а стрелять надо между головой и задом. Шорох сзади. Нельзя поворачиваться к львице спиной. Но если львица охотится в паре со львом, значит лев как раз там, сзади. Надо выстрелить в львицу, развернуться и выстрелить в льва, когда он прыгнет (а он обязательно прыгнет). Если бы утром можно было съесть хотя бы пол–таблетки, то руки были бы тверже, а сейчас приходится изо всех сил прижимать приклад к плечу… Пам! Отдача бьет в плечо. Больно. Надо еще успеть повернуться… И в этот момент — страшный удар между лопатками. Темнота…

…

— Я же тебе сразу сказал – девчонка, а ты: парень – парень. Еще фельдшер, называется.

— Ты задолбал, Уфти.

— Я чисто по теме, Керк. Двадцатка моя? Моя… Рон, ты ее не слишком звезданул?

— Уфти, ты, правда, задолбал. Я стукнул, как учили. У нее автомат, между прочим.

— Не кипятись Рон, я же просто спросил. А ты кипятишься.

— Нет, просто, чья бы корова мычала. Кто в тот раз уработал клиента? Карл Маркс?

— Чего ты меня вторую неделю пилишь этим клиентом? Откуда я знал, что у него шея тонкая? На нем не написано было.

— Уфти, тебе говорили, что это – подростки? На хера было по шее? Тебе спины мало?

— Нет, парни, что вы уже вдвоем на меня одного? Так вообще не честно. И что мы тут стоим, кстати? Давайте уже, взяли и понесли. Кто первый? Я предлагаю, чтобы автор.

— Ладно. С тобой спорить… В ней веса–то фунтов 80. Тогда, Керк, возьми ее пушку и замыкай. Уфти, ты фланги прикроешь, или как?

Рон, без всякого видимого усилия, взвалил на плечи худенькое тело, одетое в слишком большую, взрослую, светло–серую униформу. Керк подобрал с земли нигерийский автомат, поставил на предохранитель и забросил за спину. Уфти был уже в полсотне шагов впереди и слева. Ему, как прикрывающему, предстояло двигаться зигзагами от фланга к флангу, зато почти налегке. До деревни Макасо – две мили, полчаса хода…

Эту охоту за «отходами войны» придумал Нонг Вэнфан. В смысле, охота была и раньше, но никому не приходило в голову брать их живыми. Их убивали в рамках привычной концепции: «отходы» — это не люди, а кусочки «морфиновых армий», недостреленные в ходе короткой кампании по зачистке площадей от бандформирований. В первый день пребывания на «объекте Drio–4», группа отправилась осматривать окрестности, и Керк заметил типичный «отход» (худая фигурка в серой мешковатой униформе, с автоматом «shafa», болтающимся на тонкой шее), движущийся вдоль грунтовки, как испорченная заводная игрушка. Дистанция была меньше четверти мили — в пределах эффективной дальности для автомата «kinetiko» — и Керк нейтрализовал «отход» короткой очередью. Нонг задумчиво посмотрел на «заводную игрушку» (уже окончательно испорченную, лежащую на краю грунтовки, разбросав конечности), затем на Керка, и спросил «Ты же врач! Неужели ты больше ничего не можешь для них сделать, кроме как застрелить?».