Александр Лукьянов - Старик с обочины

Изматывающее медленное движение по сложной траектории завершилось у самого обрывчика. Стрелок неожиданно быстро устремился наверх, перехватывая руками черные голые прутья мёртвого вишенника.

«Что в Зоне бывает постоянного? Сегодня проходишь здесь и так, завтра приходится идти там и эдак. Обычное дело. Но чтобы такое… В общем, прошли мы между комариными плешами, добрались до края пустоши. Теперь предстояло взобраться по осыпи наверх, а там и отдохнуть можно. Осыпь… И тут нежданно-негаданно по хребту рекой хлынул ледяной пот! Появилось совершенно дикое чувство. Вроде бы я превратился в тепловоз, а сзади меня шесть груженых вагонов и седьмая цистерна с бензином. Причём над цистерной уже пляшут огоньки. И тут такое произошло, чего никогда раньше со мной не бывало: ломанулся по откосу наверх, чтобы побыстрее взобраться и оглянуться. Глинистый скат оказался чистым, никакой гадости не припрятал, благополучно довел до самой кромки. Я подтянулся. Влез. Тихо порадовался. Повернулся. Смотрю: «вагоны» мои груженые следом прут, дисциплинированно так, в точности тем же манером и с той же скоростью. И этот, седьмой… «цистерна»… не отстаёт. Не-ет, граждане начальники, так нельзя. В этом мире заказано спешить. Торопиться разрешается только самоубийцам на тот свет. Однако, отчего со мной такое приключилось, почему Стрелок задергался, словно истеричная гимназистка, – вот вопрос! Или не вопрос? Ничего случайного в мире не бывает, а в Зоне – тем более. Это всё из-за пенсионера, вот что! Зона его метит, слышал о таких редкостях, хотя сам не встречал. Так что же прикажете с ним делать, с меченым? Здесь отцеплять, или рискнуть – пусть тащится следом до Лукьяновки, а уж там «горящую цистерну» подарить бандюкам? Ладно, там видно будет…»

– Эй, сталкеры, – сказал Стрелок, -живы, а?

Он снисходительно скривил угол рта, супермен – всегда супермен: он не суетится, а ускоряется: -Идём дальше. По сторонам не пяльтесь, но глаза а уши держите нараспашку.

– Можно спросить, Стрелок?

– Валяйте.

– Спать придётся в открытом поле?

– А кто сказал, что вообще будете спать?

– Ну… -замялся Глюк. -до сих пор же никто по Зоне ночами не шастал… Сожрут и костей не оставят.

– Во-первых, шастали. Я, например. Во-вторых, действительно – лучше в темноте не шастать, сожрут, подтверждаю. В-третьих, утешься, Глюк, спать не состоится, как говорят одесситы. Видите, что там впереди? Курс – на блестящий волдырь. -Стрелок дважды отмахнул ладонью в сторону чего-то блестящего в сотне шагов от каравана. – Понятно? "Марш-марш вперёд, рабочий народ".

Он захлюпал по грязи, невесть откуда возникшей перед караваном. Бобёр конвульсивно вздохнул и, осторожно погружая сапоги в зеленоватую жижу, двинулся за ним. Зачавкали по болотцу остальные.

– Тише, тише. – сказал Стрелок. Гнать незачем, идём по расписанию.

Он прощупывал болото тонкой хворостиной, привычно лавируя между неприятного вида пухлыми кочками. Затылком он чувствовал настроение ведомых. Устали, думал он. И боятся. Молодцы, надо бояться.

– Стоп, машина! – приказал он каравану.

Носильщики в тот же миг замерли по лодыжку в зелёной воде. Пока стояли, болотце всосало их на добрую пядь, еще немного и вода попала бы в сапоги.

– Столбы видите? – спросил разведчик. – Вон те, гнилые и мокрые. Проходить будем между ними Не вздумайте притронуться: не убьет, но электричеством треснет так, что добавки не захочется.

Топь гнусно чмокала. Мертвой была эта загнившая лужа – ни комарья, ни пиявок, осока и та побурела. Стрелок привычно поглядывал на все стороны, но пока вроде бы все было тихо. Блестящее полушарие медленно надвигалось, выделяясь на серо-розовом закатном небе. За глянцевитым куполом аномалии, туда, к северо-западу, в сторону Лукьяновки, воздух над пустошью мутно струился и перламутрово переливался. Порою в нем размеренно загорались и тухли разноцветные огоньки. Разведчик посмотрел на эти переливы и равнодушно отвернулся.

– Добрались. -сказал он и носильщики повернул к нему напряженные лица. -Плохое это место, смертью насыщенное. прогуливаться здесь особенно опасно. Потому как любой, кто в сторону свернёт, и кочку раздавит, в лучшем случае может остаться без ноги. У куста чёрное пятно видите? Ну, куда уставились, гружёные? У клёнов!

– Ага. -сказал Тихоня.

– Проходили здесь Стрелок со Штопором. Давно. Штопор не послушался Стрелка и решил идти ночью дальше. От него даже на поживу свиньям ничего не осталось. Только это пятно сажи мудрым людям в напомиание. А Стрелок заночевал в машине времени, остался жив-здоров, и сейчас вас ожидает то же самое. Ночью тут вовсю бродят зомби, встречаются кровососы. Но внутри машины бояться нечего.

Разведчик расстегнул молнию на рукаве. На левом запястье у него оказались двое обычных механических часов на кожаных ремешках. Одни часы он снял и для чего-то на повесил на самую верхнюю ветку засохшего деревца.

– Делай по одному, как я. -распорядился он, прижал руки по швам, с видимым усилием вдавился в блестящую поверхность полусферы.

Машина времени – золотистый прозрачный купол, напоминающий чудовищный мыльный пузырь. Кажется, японцы с подводных лодок наблюдали нечто похожее в одной из океанских зон, но ничего вразумительного до сих пор сказать об этом явлении не могут. В Мармонте таких аномалий точно нет, но, несомненно, первоначально были. Если бы я переправил за стену тому же Штаерману простое описание машины времени, это тут же обернулось бы, как минимум, чьей-то мгновенной кандидатской диссертацией. Эту аномалию можно полным основанием причислить к разряду чудес!

В объёме диаметром 2- 4 метра течение времени многократно замедляется. Отрицательного воздействия на здоровье, судя по всему, аномалия совершенно не оказывает, но войти внутрь нелегко, равно как выбраться из неё. Интересно, что в центре машины времени обычно находится «штука», известная исследователям Мармонтской Зоны под названием черные брызги. Здесь, под Усть-Хамском, её нежно и трогательно называют мамиными бусами.

Как и многое другое, свойства маминых бус не объяснены наукой. Установлено, что при попадании луча света в черный шарик, свет выходит из него с задержкой. Задержка зависит от величины и массы бусины, еще кое от чего. При этом частота выходящего света всегда меньше частоты входящего. Кто-то из наиболее компетентных американских зоноведов высказал смелое предположение, будто черные брызги (мамины бусы) – колоссальные объёмы пространства, имеющего совершенно иные свойства, нежели наше, и приобретшего такой сжатый вид под влиянием нашего пространства.