Виталий Каплан - Струна (=Полоса невезения)

— У нас один класс уже есть. Только машины там древние, — Осоргин поморщился. — Кое-кто из ребят программированию учится, но этого мало. — Он весело прищурился и подмигнул мне. — Им же и поиграться охота! Нельзя людям в простой детской радости отказать, — он опять сделал паузу. — Да и учиться на таких руинах — глупость. Две машины уже совсем померли, еще три на ладан дышат, остальные ползают как черепахи. Компьютерный класс называется!

Пока он рассказывал, мы поднимались по лестнице. Как и все подобные «дворцы», «сваи» выделялись несуразной помпезностью. Лестница шириной не уступала своей сестре из Зимнего, мраморные перила были натерты до блеска, хотя я почему-то был уверен, что здешние обитатели (причем не одни лишь дети) не раз полировали их методом скоростного спуска.

— Сейчас познакомитесь с коллективом, — Осоргин взглянул на часы. — У нас как раз перерыв, — он усмехнулся. — В народе «громкий час» называется. Оболтусов этих, конечно, спать не уложишь, но воспитателям тоже отдых нужен! Вот у нас тут пауза и случается.

Я с интересом слушал рассказ. Честно говоря, на детский дом заведение походило не слишком, да я того и не ждал. Специфика «Струны»…

— Нам сюда, — Осоргин указал вглубь коридора, где в дальнем конце слышались голоса. И не только голоса, кстати. Еще и характерный звон.

Свернув с лестницы на этаж, мы в тот же миг оказались атакованы пылью. Такое чувство, будто здесь, в «канцелярии на сваях», хранятся дела где-то века начиная с десятого. Или все проще, по формуле с попом и приходом. Шеф сие место не любит — никто и не ухаживает.

— Тут у нас бардак определенный, — бодро сообщил Осоргин. — Руки никак не дойдут. За два года территорию никак не благоустроим, а уж о здешнем хозяйстве и не говорите!

Мы миновали темную полосу, часть коридора, где не было ни окон, ни лампочек, а только лишь однообразные двери. Надо сказать, в последнее время я не слишком люблю такие места. Побывал уже в одном коридорчике…

— Ну вот, прошу любить и жаловать, — Осоргин зашел чуть вперед и толкнул приоткрытую дверь, сквозь которую в темное царство проникали лучи света.

В тот же миг на нас, будто холодный поток, обрушились голоса, звуки и запахи.

— О, Юра вернулся не один!

— Ну чего, скоро разгрузят?

В средних размеров комнате, большую часть которой занимал здоровенный стол, обнаружилось человек десять-пятнадцать. Мужчины, женщины. Разного возраста, хотя в основном мои ровесники (всего две пожилых дамы и один парень лет двадцати, похоже, сам из недавних воспитуемых). Человек в драных джинсах, свитере, при усах и очках, сидел у окна и внимательно мучил гитару, дергая струны так, будто видел их первый раз в жизни. Похоже, вспоминал мудреные аккорды.

— Познакомьтесь, — сказал Осоргин. — Вот, Константин Антонович Ковылев, из Столицы. Хранитель второй категории. Привез нам технику, да и на нас посмотреть приехал.

— То есть, Юрий, — тонким голосом сказал одна из пожилых дам, — вы хотите сообщить нам пренеприятное известие?

— Увы, я слегка запоздал, — развел руками Осоргин. — Простите, любезная Софья Михайловна. Ревизор уже прибыл.

— Настоящий? — притворно нахмурилась вторая старушка.

— Настоящий, — смутился я.

Странно, но это спокойное, неформальное вступление помогло. Куда-то исчезла неловкость, а вместе с нею и страх. Чего я боялся? Оказаться не на своем месте? Или косых взглядов? Пожалуй, что так.

— Ах, ну если настоящий, — всплеснула руками Софья Михайловна. — То проходите, господин ревизор, садитесь. Гостем будете.

Она улыбнулась.

Сидевший с краю человек (чем-то сильно похожий на Валуева) поднялся со своего места и протянул мне руку.

— Аркаша. Пеликанов Аркаша. Не слышали?

Интересно, с чего это мне показалось, что он чем-то похож на выдающегося московского педагога? Ничего общего. Хотя, есть… есть в людях «Струны» что-то такое, роднящее их друг с другом. Все они… то есть мы, делимся на несколько типовых пород. Вот этого я бы отнес в подвид Валуевых.

— Нет. Не слышал.

Пеликанов, похоже, смутился.

— Я раньше служил в Столице, — пояснил он. — Так что, может, меня там и помнят.

Он бросил короткий взгляд на своих коллег и вновь уселся на место.

— Андрей, — протянул мне руку следующий по списку. Этот был больше похож на Осоргина. Правда, существенно моложе — на вид мой ровесник. — Куратор старших групп.

Наверное, титул сей пришел на смену вожатому первого отряда. Впрочем, тут не летний лагерь, тут иная специфика и, наверно, иная табель о рангах.

— Константин.

Человек с гитарой предпочел лезть без очереди.

— Игорь.

— Константин.

— Софья Михайловна, — пожилая дама галантно протянула мне руку.

— Константин.

— Анастасия Ивановна.

— Очень приятно…

… Ритуал затянулся надолго. Как оказалось гитарист Игорь поступил так вовсе не от отсутствия воспитания, но предвидя грядущее. Сидевшие между ним и Андреем девушка по имени Манана и молодой парень Крис (какая экзотика среди родных «Березок»!) замучили меня разговором. Быстро представившись, оба просто впились в меня, выясняя подробности современной столичной жизни. Причем оба старались не для себя. Вовсе нет.

Манану волновал вопрос о каком-то договоре подряда, который «Струна» (то есть «Фонд») заключала с некой строительной фирмой. Предполагалось возводить новые корпуса для трех приютов, в том числе и для «Березок». Говорили, что скоро сеть «упсов» расширят, но точное их число назвать никто не решался.

Как я понял, денег «Струне» хватало. Вот кадров — нет. Хотя нормальные воспитатели, медики, учителя и рвались на службу в УПС табунами, сюда пускали отнюдь не всех. Многих «Струна» заворачивала на входе, а кое-кто по неведомым мне причинам был вынужден оставаться в оперативных отделах или же примыкать к коллегам Валуева.

А приюты продолжали стенать о нехватке рук.

Криса волновало другое. Как оказалось, помимо работы простым воспитателем он занимался преподаванием компьютерных хитростей (вел курсы программистов), так что новый класс вызвал в нем живейший интерес. Обладатель столь странного имени буквально засыпал меня вопросами: какая конфигурация, кто осуществляет гарантию, что привезли из периферии. Я чувствовал себя глупо, отбалтывался и отшучивался. Признаться в неведении мне не хватало духу.

К счастью, первый раунд экзекуции скоро окончился. Мне были представлены остальные. Воспитательница младших групп Лена — девушка с жидкими русыми волосами, обладательница громадных очков, преподаватели Станислав и Михаил, громадных размеров человек по имени Паша и по прозвищу Толстой — его место в здешнем хозяйстве я так и не выяснил). Еще один молодой человек Дима и кавказец Варужан ограничились приветствиями, ибо сидели в недосягаемой зоне, возле окна, и дабы добраться до моей руки, должны были проделать долгий, полный опасностей путь.