Тим Хэй - Оставленные

Моя работа младшего пастора состояла в том, чтобы ежедневно посещать людей в их домах, в домах для престарелых и больницах. Я добросовестно исполнял это. Я подбадривал их, улыбался им, разговаривал с ними, молился вместе с ними, даже читал им Священное Писание. Но я никогда не делал этого от себя лично. Я был ленив. Я срезал углы. Когда люди думали, что я отправился исполнять свои обязанности, я мог поехать посмотреть кино в другом городе. Кроме того, я был сладострастен. Я читал то, что мне не положено было читать, смотрел журналы, которые удовлетворяли мою похоть.

Рейфорд вздрогнул. Все это было похоже на него.

— Я предавался разгулу, — продолжал Барнс, — и увязал в этом все глубже и глубже. Я сознавал, что подлинного христианина ценят по плодам его жизни и что я не принес никаких плодов. Ноя успокаивал себя тем, что вокруг меня много людей гораздо хуже, которые тем не менее называют себя христианами. Я не был ни прелюбодеем, ни насильником, ни соблазнителем несовершеннолетних, хотя неоднократно изменял жене, уступая своим сладострастным желаниям. Но я всегда молился, раскаивался в содеянном и чувствовал себя так, как будто я чист. Я должен был сознавать все это.

Когда люди узнавали, что я являюсь помощником пастора «Церкви новой надежды», я говорил о ее прекрасном пасторе, замечательной церкви, но уклонялся от разговоров о Христе. Если же меня прямо спрашивали, не принадлежит ли «Церковь новой надежды» к тем церквам, которые утверждают, что единственный путь к Богу — через Христа, я говорил все что угодно, но отрицал это. Я хотел, чтобы обо мне думали, что со мной все в порядке, что я с ними. Я мог быть христианином, даже пастором, но это не стало моим призванием. Конечно, теперь я понимаю, что Бог — действительно прощающий грехи Бог, потому что мы люди нуждаемся в этом. Мы должны оценить этот дар, принять Христа сердцем и позволить Ему жить через нас.

Я же полагал, что мне дана гарантия вседозволенности. Я жил в грехе, а притворялся набожным. У меня была большая семья и прекрасное окружение. И при том ничтожестве, каким я был в своей тайной личной жизни, я верил, что после смерти я попаду на небеса. Библию я почти не читал, разве что готовясь к беседе или к уроку. Мой разум не был преобразован в «ум Христа». Смутно я понимал, что христианин означает подобный Христу. Я, безусловно, не был им, и это открылось мне самым роковым образом. Позвольте мне сказать вам обоим — а решать вы будете сами, это ваши жизни. Но то, что случилось несколько дней назад, известно мне совершенно точно, знает это и Лоретта, знают и еще те немногие, которые были близки к этой церкви, но так и не смогли сделать решительного шага. Иисус Христос вернулся за Своей настоящей семьей, а все прочие оставлены.

Рейфорд посмотрел Хлое прямо в глаза.

— У меня нет никакого сомнения в том, что мы стали свидетелями восхищения. После того как я постиг эту истину, больше всего меня испугало то, что для меня больше не осталось никакой надежды, я упустил свой шанс. Я был лицемером, я изобрел для себя такой вариант христианства, который предоставлял мне свободу в образе жизни, но при этом я потерял свою душу Люди говорили, что, когда Бог восхитит Церковь, Святой Дух покинет Землю. Ведь когда Иисус после Своего воскресения вознесся на небеса, Святой Дух, которого Бог ниспослал Церкви, воплотился в верующих. Поэтому, после их восхищения оставшиеся будут лишены какой-либо надежды. Вы не представляете, какое облегчение я испытал, когда из видеозаписи пастора понял, что это не так. Мы поняли, какими дураками мы были. Все люди в нашей церкви — по крайней мере те, кого потянуло сюда в ту ночь, когда исчезли наши близкие, — сейчас стали настолько ревностными, насколько это возможно. Никто из тех, кто придет к нам, не уйдет, не узнав во что мы верим и что они должны сделать, чтобы восстановить свою близость с Богом.

Хлоя встала, прижав руки к груди.

— Все это очень интересно, — промолвила она, — но как же Лоретта? Почему была оставлена она, если все ее многочисленное семейство состояло из подлинных христиан?

— Когда-нибудь она сама расскажет вам об этом, — ответил Брюс. — Она сказала мне, что ее гордыня и постоянные колебания помешали ей полностью принять Христа. Она была средним ребенком в очень набожной семье. Только на пороге совершеннолетия она стала всерьез задумываться о своей личной вере. До этого ее просто несло по течению по направлению к церкви и связанной с ней деятельностью. Когда она выросла, вышла замуж, стала матерью и бабушкой, она старалась делать так, чтобы все принимали ее за духовно цельную личность. Она пользовалась здесь всеобщим уважением. Но она не была истинно верующей — не приняла Христа всем сердцем.

— Тогда получается, — возразила Хлоя, — что когда моя мать говорила о спасении, она имела в виду этих верующих, живущих для Христа или позволяющих Ему жить в них?

Брюс кивнул:

— Именно. Спасенных от греха, ада и суда.

— Между тем мы, присутствующие, не спасены от всего этого.

— Правильно.

— Вы действительно верите в это?

— Да, я верю.

— Вы должны признать, что это странная идея.

— Теперь уже не для меня.

Рейфорд, всегда стремившийся к точности, спросил:

— Так что же делали вы? Что делала моя жена? Что сделало ее настоящей христианкой и что…

— Спасло ее? — вставил Брюс.

— Да, — сказал Рейфорд, — вот именно это я и хотел узнать. Если вы правы а я уже говорил Хлое, что теперь мне это представляется правдоподобным, — нам необходимо знать, как это происходит. Как человек переходит из одного состояния в другое? Ясно, что мы не были спасены, что мы остались здесь жить без наших близких, которые были подлинными христианами. Как в этом случае мы можем стать подлинными христианами?

— Я собираюсь обсудить с вами все это, — ответил Брюс. — Вы возьмете с собой видеокассету. Я собираюсь подробно поговорить обо всем этом завтра утром, в десять. Наверное, я буду повторять этот урок каждое воскресное утро до тех пор, пока будут люди, которым требуется это знание. Никакая другая проповедь или урок не имеет сейчас более важного значения, чем эта.

Хлоя продолжала стоять, прислонившись к стене, сложив на груди руки, наблюдая и слушая. Брюс обратился к Рейфорду:

— На самом деле все очень просто. Для Бога это легко. Это не означает, что здесь нет действия сверхъестественной силы, что мы можем по своей воле выбирать то, что нам нравится, как пытался делать я. Но если мы увидим истину и будем поступать в соответствии с ней, Бог не лишит нас спасения. Во-первых, мы должны увидеть себя такими, какими видит нас Бог. Библия говорит, что все грешны, что нет праведников. Я также говорю, что мы не можем спасти себя сами. Множество людей думало, что они могут придти к Богу или попасть на небеса, творя добрые дела. Но, очевидно, это самое большое заблуждение.