Аркадий Гердов - Рутинное пришествие

— Вы что, гражданка? Ты зачем здесь?

Лицо генерала налилось нездоровым багрянцем.

— Я смотрю, у вас в управлении освободилась вакансия. Увы, все мы смертны. И простые людишки, и значимые. Вот так живешь-живешь, и вдруг — бац! — инфарктик, — грустно, с сочувственным вздохом произнесла посетительница.

— Какая вакансия? Ты чего? Ничего у нас не освободилось.

— Как же не освободилась, когда освободилась, — громко возмутилась ворона. В предбаннике венок с лентами валяется, на стене рожа в черной рамке висит. Ты что же это врешь интеллигентным барышням? Ну-ка убери палец с кнопки! Я те давану, сучий потрох! Мы к нему по-хорошему, с душевным разговором, а он охрану норовит. Убери, сказано, палец с кнопки и сиди смирно.

Багрянец с лица генерала сошел, он побледнел, и в его блеклых глазках за толстыми линзами запрыгал страх.

— Ну да. Третьего дня скончался генерал Дуев Денис Денисович, — пролепетал он. — Завтра похороны.

— А отчего он окочурился? — ехидно спросила черная птица.

— Ну, откуда же я могу знать подробности? — замотал щеками генерал. — Скоропостижно. «Скорая» не успела.

— Опять заливает, — сообщила птица даме. — Вместе с покойничком пили, и так надрались, что про «Скорую» энтот и не вспомнил. Как-то я не в восторге от ентого брехуна. Может, ему бельма повыклевывать? Я энто мигом.

— Нет-нет, это не гуманно, — после некоторого колебания запретила наказание Виолета Макаровна. — Сама подумай, как он слепенький будет управлять коллективом такого важного учреждения?

— Приспособится. Все одно он ни хрена, кроме денег, не видит, а стакан с водкой найдет по запаху.

Ворона спрыгнула с плеча дамы на стол, походила по папкам с уголовными делами, вглядываясь в них желтым глазом и приговаривая: «Ох, люди, люди. Люди, человеки». Потом почти без раздражения сказала хозяину кабинета:

— Это ты, стало быть, отбираешь, которые для шантажа годятся. Никак угомониться не можешь? Жадность душит? Знавала я одного, много круче тебя был и тоже золотишко любил. Все ему было мало. А чем кончилось? Хрясть, и насквозь! Ох, люди, люди. Зачем тебе деньги-то? Сердце чуть трепыхается, печенка дрянь, вся требуха прогнила. Ну и зачем тебе нужен энтот шантаж?

Просверленный глазом черной птицы, генерал прижал пухлую ладонь к орденским планкам на животе, пробормотал:

— Так, не один я.

— Это он на секретаршу намекает. Ангелиной звать, — сказала ворона.

Виолета Макаровна иронически ухмыльнулась и покачала головой.

— Видела я ее у старухи. Приезжала к нам на свалку с этим своим генералом. Бойкая бабенка. Она еще и с сержантом развлекается, когда этому недосуг. Мент наш триумвиратный рассказывал.

— Треугольник, стало быть, у них любовный. Ах, люди, люди. Значит, ты для нее и сержанта подличаешь? — спросила хозяина кабинета ворона.

Начальник управления, совершенно потерявшись, уставился на посетительницу.

— Почему треугольник? Какой еще сержант?

— Сержант? Твой доверенный сержант Но это уж вы без меня. Я к тебе по делу, гражданин начальник. Человека нужно из Сибирской колонии вызволить. Сможешь?

— Ангелина? Чей доверенный? Почему сержант? — бессмысленно забормотал генерал.

— Очнись, Отелло! — прикрикнула на хозяина кабинета ворона. — К тебе пришли не делишки твои амурные обсуждать, а по делу. Понял, нет?

По делу. Мужика из строгой колонии сможешь вытащить?

— Мужика? Какого мужика? Из колонии? Нет! — опасливо глядя на прыгающую по столу птицу, проговорил генерал.

— Нужно, Ибрагим Иванович. Нужно! — веско произнесла Виолета Макаровна.

Генерал снова прижал руку к иконостасу орденов.

— Не властен. Колонии не в моем управлении.

— Сажать властен, а вызволять невластен? — удивилась птица. — Ты уж расстарайся, голубок, если…

Виолета Макаровна сделала вороне знак, и та замолчала,

— Загляните, генерал, в пакетик!

Генерал испуганно вздрогнул и отпрянул от стола.

— Зачем это?

— Загляни, джигит! — приказала ворона.

Генерал вжался в кресло, с ужасом глядя на портрет Киркорова.

Виолета Макаровна вздохнула и вывалила из пакета на стол золотого кота.

— Семнадцатый век. Червонное золото. Больше трех килограммов. Это аванс. У него есть подружка с очень милой мордочкой.

— Мерзкой, — едва слышно проворчала ворона. Ничего более отвратительного, чем кошачья рожа, не видывала.

В кабинете начальника управления наступила тишина. Хозяин кабинета с полминуты неотрывно смотрел на кота, затем схватил его и зубами вцепился ему в лапу.

— Господи! — прошептала дама со шрамом.

— Проверяет золото, — пояснила кинжальный выпад генерала ворона.

— Напишите, гражданка, фамилию осужденного, — хрипло произнес хозяин кабинета.

— Это ты мне? — удивилась птица.

— Фамилию напишите и через неделю приносите кошечку. Ворона схватила лапой красный карандаш и клювом придвинула к себе папку с жирной галочкой.

— А вы и писать сподобились? — гадко залебезил генерал. Золотой кот круто изменил его отношение к нежданным посетителям.

— А как же. Учили. Ластики, буквари, глобусы. Мама мыла раму. Чья мама? Какую, блин, раму? На хрена ее мыть? Ох, люди, люди, — ворчала птица, каллиграфически выводя на чьем-то уголовном деле трудную фамилию анархо-синдикалиста.

Василий Терентьевич Якуб-Мазепа при свете тусклого ночника разглядывал иллюстрацию романа о капитане Бладе. Гравюра завораживала. На ней пираты брали на абордаж испанский галеон. Звенели клинки, гремели залпы пушек и аркебуз, трещали ломающиеся снасти, вопили и стонали сражающиеся, остро пахло пороховой гарью.

— Не спишь? Хочу поговорить.

Анархо-синдикалист с трудом покинул палубу галеона. Рядом с нарами стоял изгнанный из-под окна зэке парусником на плече. Анархист вздохнул и захлопнул книгу.

— Мы почти не знакомы, поэтому меня смущает обращение на «ты». Слушаю вас, адмирал.

— Я к тому, чтобы слинять. Мне сказали, ты… вы пару раз пытались…

— Вас обманули несведущие люди, адмирал. Это была всего лишь рекогносцировка. Впрочем, слушаю вас. Вы предлагаете что-то конкретное?

— Есть мысль, — с некоторым сомнением произнес морячок.

— Ясно. Вероятно, вы предлагаете подкоп. Тут, главное, выбрать верное направление, чтобы не наткнуться на выгребную яму. Можно начать прямо сейчас. Копать будем ложками. Надеюсь, вы уже похитили ее в столовой? Выкопанный грунт придется прятать под нарами. Если усердно работать ночами после отбоя, через двадцать лет мы докопаемся до гаража, а там уже все просто.

— Ты напрасно смеешься. У меня стоящая мысль, — обиделся морячок.

— Изложите, адмирал. Но излагайте в пристойной форме. Фамильярность меня коробит. И раз уж вы решили вступить со мной в дипломатические отношения, представьтесь. Меня можете называть просто гражданин Василий Терентьевич Якуб-Мазепа.