Сергей Демченко - Люди из ниоткуда. Книга 1. Возлюбить себя

Подумать только, сколько может поместиться в трюмах этого чапающего по бухте со скоростью жука чудища! Пожалуй, всё то, что оставалось в цистернах. И ещё осталось бы место. А поскольку осадка у подобного судна невелика, мы имели все шансы реализовать задуманное.

Трюк с вёслами я вспомнил из «Водного мира». Конечно, глупо было бы надеяться сдвинуть с места именно такую громаду, как в том фильме, но это корыто вполне двигалось, влекомое вдобавок ко всему двигателем катера.

Мало того, — мы даже умудрились пройти мимо элеватора, попутно наскребя на самых сухих верхних этажах несколько мешков начинающих отдавать прогорклостью муки и с полтонны пшеницы, которая начала уже прорастать. Высушив её, мы и наделаем из неё подобия муки. Пусть хреновой, но всё-таки! Забить корыто зерном до отказа не получилось. Намокшая от нижних своих слоев пшеница, словно губка, прогнала воду через себя. И «сгорела». Превратившись в перепутанную волокнами каких-то сорняков зеленовато-чёрную пыльную плесень. Этой уплотнённой субстанцией были полны все силоса доверху.

Лишь под самой крышей, где работал ленточный транспортёр, гонящий пшеницу на погрузку в порт, мы смогли намести с пыльного и полусырого пола с три мешка зерна.

…Покидая порт, я, почти забывший о ранении благодаря неустанным заботам наших «врачей», стоял на палубе нашего «фрегата Уныния» с доскою подмышкой и похмельным Флинтом сумрачно взирал на растворяющийся в утренней дымке абрис опасного здания. Сигарета давно жгла мне пальцы, а я всё никак не мог отвязаться от ощущения, что в нашей судьбе эта неожиданная, страшная своей загадочностью находка сыграет свою роль, и что мы с нею ещё встретимся. Мы ещё ой, как встретимся…

…Спустя томительные восемь часов, измученные и совсем сдуревшие от бесконечного лавирования между всякими препятствиями, когда приходилось устраивать целые представления, чтобы повернуть судно, мы прибыли на место. И уже не успокоились, пока не слили в его чрево всё, что смогли. Затопив этим трюм сейнера выше половины, почти на две трети.

После этого ещё почти полтора суток мы потратили на то, чтобы заполнить все возможные отсеки углём, о котором нам сказал Григорий. Для чего пришлось «прогенералить» судно, выкидывая и выгребая, словно роющие нору барсуки, весь заботливо накопленный водою хлам и мусор. Но всё равно мы не смогли забрать всего. По ходу дела мы непрерывно промеряли глубину фарватера, по которому следовало тащиться этому «парому». И остановили погрузку как раз вовремя, потому как судно осело до того предела, который позволял протиснуться по нужной для него глубине.

Не стану описывать полностью всех наших мучений и того многоэтажного мата, которому за эти дни основательно выучилось всё население нашей «колонии», но итоговой точкой нашего «похода за Руном» стало русло старой лесной балки, в которое мы после долгих часов чрезмерных усилий смогли буквально «вколотить» несчастное судёнышко на его последний, вечный прикол.

Перевезя покрывающий даже палубу уголь во двор Базы и засыпав его в вырытые заранее глубоченные ямы, мы упали на задницы и свесили языки, проклиная и цивилизацию, которой надо было угодить, и собственную жадность, подвигнувшую нас во имя её на это трудовое безумие.

Если бы наши «старания» видели строители БАМа, они бы позеленели от зависти. Столько «ударников неизвестно какого труда» у нас тут выявилось. Если б знали мы с самого начала, что нас при этом ждёт, я бы запалил эти цистерны к чёртовой матери! Вместе с остатками топлива.

Но, ввязавшись в драку, во время которой нам всё казалось, что «ещё немного, ещё чуть-чуть», нам уже не хватило ни ума, ни мудрости отступить. Человеческий фактор, чтоб ему чирей сел!!!

По-моему, горцы дико пожалели, что вообще выползли к нам под нашу бурную затею. Но тем не менее они ещё помогли нам снять, разобрать буквально по винтику и перетащить на Базу корабельную электроустановку. Если повезёт, мы сможем запустить её уже по осени. И тогда у нас на некоторое время будет собственное электричество! Таким образом, мы сразу убили трёх зайцев. Запаслись энергоносителем, обрели хранилище и массу прочих полезных вещей с ободранного, как липка, судна.

Спустя почти восемь дней непрерывного раскурочивания и перетаскивания с борта всего, что нам только пришло на ум выдрать и открутить, в районе стоянки судна раздались три мощных взрыва. Первым из них мы создали своеобразную «дамбу» позади кормы, чтобы по максимуму прекратить доступ воды к кораблику, «посадив» его таким образом на киль. Похоронив его затем обрушенными глинянно-скальными массами, мы превратили его в своеобразное хранилище с резервом топлива, которого хватит на очень долгое время. Сделав тщательные замеры, мы специальным образом отметили, где находится горловина люка, через который можно будет качать топливо. И который мы всеми придуманными нами способами постарались защитить от коррозии и повреждений.

Судно оказалось замурованным под двухметровым слоем грунта. По мере освобождения цистерн Базы мы вскроем его. А пока мы будем его тщательно лелеять и охранять. Пустим патрули, заминируем подходы и устроим практически круглосуточное наблюдение. Три километра по прямой — не такое уж большое расстояние до нашего НЗ. А от Границы — всего один с хвостиком.

Когда совсем уйдёт вода, мы сможем подъезжать к нему по уже твёрдой, надеюсь, почве со всех сторон. Поскольку к тому времени, когда оно может реально понадобиться, пройдёт лет семь, а то и десять. Не меньше.

И пока мы сможем быть независимыми от многих внешних факторов, мы будем заниматься своими делами и ждать каких-нибудь разумных действий от наших «царей». Буде такие найдутся, чтобы начать поднимать лежащую мордой в дерьме страну.

Ну, а ежели нет — мы как-нибудь уж тут разберёмся и сами.

После нескольких дней «отдыха», наполненных треском натруженных суставов и мышц, которые сопровождались охами и ахами, лежанием вповалку, где кто упал, мы начали с трудом собирать себя и свои организмы в кучу. Кучу, которой предстояло переделать ещё массу важных дел.

Господи, мы так старались обеспечить себя необходимым, что у нас вся промежность постоянно была в мыле. Мы так старались, словно от этого зависело возрождение всего человечества. И ухайдакали мы при этом собственные организмы так, что только природная живучесть помогала нам рассчитывать, что те, кто так «пахал» на благо наций, не помрут к началу праздника Возрождения.

Первыми осмысленными словами, которые я смог членораздельно произносить за это время, были «одежда», «обувь», «достать». Я чирикал их, как заведённый. И как только приходящий в себя народ прислушался к моему непрестанному курлыканью, он опешил от перспективы того, что ему снова нужно напяливать на руки рукавицы. Раздалось первое недовольное ворчание по углам…