Владимир Хлумов - Мастер дымных колец

Странное дело, но голова не переставала кружиться. Это мешало, и он злился.

— Нет, ей-богу, — приват-министр всплеснул руками и наконец поднял глаза, — я же вам толкую о деле. Вы тут заявили: абсолютно, — не унимался приват-министр, — то есть как бы уверены отныне и навсегда. Слышите всегда. Это ж не неделя, не квартал и даже не пятилетка. Ведь вы же по большому счету понятия об этом «всегда» не имеете. А вот ваш товарищ дальше пошел, решил все-таки попробовать, что это такое — вечная жизнь…

— Он погиб.

— Да, погиб. Но чтобы стать бессмертным, необходимо обязательно погибнуть. Необходимо, — министр сделал паузу, затягивая с усилием ротовое отверстие, а затем добавил математическим голосом: — Необходимо, но не достаточно.

— Чепуха. — Петрович тряхнул головой, пытаясь сбросить неопределенную тошноту. — Он пытался спасти людей.

— Кто? — картинно удивился министр. — Илья Ильич? Полноте, хороший мой, да разве не он мечтал о царстве идеальных существ? Он, он. Он лелеял, вынашивал, а вы воплотили как бы. Ну, не прямо, посредством космического аппарата. Так давайте же дальше, дальше пойдем, к нам на вечное поселение, а?

Петрович промолчал.

— Нам волевые люди нужны, с идеями, с прожектами. Тем более, есть же основания. Как ловко вы с Мирбахом — чик, и все. Отличная работа.

Что он говорит, думал Петрович. Кто он, зачем он? Чертов дым. Кажется, он теперь скопился в мозгу и там блуждает, отравляя сознание. Нужно было как-то сопротивляться, и он решил сказать хоть слово правды.

— Да, Мирбах был прав.

Приват-министр удивленно посмотрел в затуманенные отчаянным порывом глазки.

— Вход есть, выход, а душа не поет, — процитировал Петрович. — Да, да, это о вас, это ваши дела, господин Лепелтье, или как вас там. — Что-то промелькнуло снова в мозгу капитана, какое-то воспоминание.

Черт, где он видел этот рот? Проклятая память. Лепелтье, Лепелтье, ну да, был такой деятель, изобрел закон об удобстве гильотины, вот, вот именно, о полезности падающего ножа…

— Вы чем-то недовольны?

— Обидно.

— За что?

— За эволюцию обидно.

— Что же не устраивает?

— Ничего не устраивает, — и тут Варфоломеев опомнился.

Куда же я влез, зачем я это говорю ему, нужно заискивать, просить или хотя бы требовать. К черту проклятый Центрай, пускай вернут Учителя — и бежать, бежать домой, на Северную, в Южный. Нет, прямо в златоглавую, а там…

— Господин приват-министр, прошу оживить товарища Илью.

Приват-министр захохотал.

— Нет уж, кончайте, раз начали. Что не по душе? Глупости много? Так ведь жизнь, знаете ли, всегда на теорию не похожа. Это ж только электрическая цепь работает как задумано, и то если конденсаторы не совать куда не надо. Конечно, много беспорядка вокруг, чего скрывать. Мы же первые на эту дорогу встали, вам же это известно лучше, чем мне, — министр ухмыльнулся. — Вы же всю Вселенную объехали. Как там, в холодных пространствах? Ведь ничего там нет, пустота и холод в неограниченных количествах. Ведь так?

— Так, — честно сказал звездный капитан.

— А здесь красота, апофеоз человеческих мечтаний, рай господень…

— И кое-что при нем.

— Ну, это уж как полагается. Знаете ли, вначале был один приемник, и тот в частных руках. Цены такие заломили — что там рабочий, умственный персонал, и тот слюньки пускал. Два миллиона одна мертвая душа, ну куда это годится? Естественно, поперли родственники состоятельных людей, всякая там промышленная сволочь. Конечно, народ не стерпел. Слава богу, демократия…

— Все, все, — Петрович схватился за голову. — Мне Синекура все рассказал.

— Ай-я-яй, Петрович, Петрович, что же вы, Синекуру-то и продали. Нехорошо, не по-центрайски это. Мало того, что женщину у него увели, так еще и продаете. За что? Что он вам сделал, да и что мог сказать? Что я здесь в реабилитационной комиссии работал?

Теперь капитан промолчал.

— Да, есть у нас узкое место. Есть, а как же без узкого места. Тут-то человек специальный и нужен, эдакий демон Максвелла. Появился гражданин будь добр, ответь, кто такой, зачем сюда пожаловал, а главное, с чем пожаловал, чем раньше занимался, что натворил. Да не такой уж и строгий у нас экзамен, простой экзамен, легкий, чик — вопросик, и гуляй смело.

— Какой вопросик? Перестаньте кривляться, — взмолился Петрович.

Не надо было курить эту гадость, мелькнула мысль. Он оглянулся налево. За окном по карнизу сидели три вороны и с интересом заглядывали внутрь. В небе над бывшим эксгуматором зависла воронья стая.

— Хотите узнать вопросик? Извольте.

Приват-министр наконец закрыл рот. В кабинете наступила тишина. Но не стало тише в голове товарища Петровича. Закружилась, завертелась лихорадочная карусель. Со свистом, с бубенцами, с цокотом. Сорвалась с места в карьер колесница, застучала по проселку, полетели из-под колес комья грязи. Остановись! — хотел крикнуть Петрович, но куда там, не слышит возница, гонит вовсю, стегает до крови лошадиную силу. Замелькали мысли-идеи, где там правда, истина, не разберешь на ходу. Все увидел, все познал, куда дальше ехать — неизвестно, не указано. Только присмотришься на обочине инструкция повешена, глянь, уже назад пронеслась, нет названий, целина, степь. А впереди зеленое поле, ровное, чистое, а там на горизонте вроде как пятно фиолетовое, хламида небесная, приват-дерьмо, как говорил Феофан. Что он там роется, чего он там предъявить хочет, интересно? Да, интересно, чем это он людей щупает, железом каленым или так, потными пальцами? Чертовски болит голова, просто невыносимо. Он напрягает зрение и невооруженным глазом выхватывает на вершине буквы T этакую кругленькую вещицу. Щелк. Закружилась, поехала, смотри, розовая какая, точно покрывало Мирбаха. Петрович вскрикнул. Нет, не может быть!

— Может, может, — полетело сквозь мелкие зубы.

Приват-министр засмеялся.

— Бальтазаров?! — вскрикнул Петрович, наблюдая за китайским волчком, который вопреки здравому смыслу окончательно перевернулся красным полушарием кверху.

— Он, он самый, — смеялся приват-министр, не стараясь уже закрыть свой паршивый рот.

— Но ты же мертв, тебя похоронили! — пытался спасти положение бывший студент.

— Сначала похоронили, ха, а потом отрыли, — не унимался бывший доцент.

Страшное подозрение пронеслось в мозгу звездного капитана.

— Неужели?..

Бальтазаров даже привстал от удовольствия.

— Наконец-то, наконец-то дошло. Ты, именно ты со своими паршивыми мозгами открыл Центрай. Ты искал, везде искал подвоха, недостатки подмечал. Оглянись, в своем ли ты уме. Неужели раньше не подозревал? Разве ж может быть свобода такой дрянью? А вспомни эксгуматор, неужели ты решил, что это Синекура тебе экскурсию устраивал? Нет, не он, а ты, ты водил его по своим темным кругам, ты желал мучений этим людям, ты расставил их по порядку. Неужели позавидовал? Ах, какой городишко прекрасный, бульвары, набережные, каштаны, женщины приветливые. Чего не хватало? Так нет, начал нищих, обездоленных искать, чего только не придумал, даже пытки начал применять…