Минаков Геннадиевич - ХАРЬКОВ 354-286

Воспользовавшись тем, что тапочки у него всё же не забрали, и они стояли возле кровати, Кошкин сначала сел, потом обулся и тихонько вышел из комнаты, прикрыв дверь.

За дверью находился коридор идущий как влево, так и вправо от палаты в общей сложности где-то на сто метров. Михаил сначала задумался в какую сторону идти, но затем услышал приглушённые женские голоса. При чём, судя по тону, слова было ещё неразборчивы, одна женщина распекала другую. Заинтересовавшись этим, Михаил двинулся в сторону спорщиц, попутно отмечая в памяти интерьер коридора. Больничный коридор был около двух метров шириной, стены е были выкрашены синей краской, пол выложен плиткой, а вот на потолке находились длинные и узкие лампы, дававшие холодный, слегка мерцающий свет. Хотя Кошкин был в этом коридоре во второй раз, во время первого посещения он чувствовал себя плохо, и не обращал внимания на детали.

Пройдя две палаты, Кошкин подошёл к комнате, в которой и находились спорщицы. Судя по табличке на двери, это была сестринская. Дверь была закрыта, но разговор слышно было очень хорошо.

- Ты вообще думаешь, что говоришь? - сказал первый голос, - какой ему Маскарёв?

- Максарёв, - поправил другой голос, в котором Кошкин узнал Таню, делавшую ему сегодня укол.

- Да хоть чёрт на куличках!, - первый голос явно был разозлён, - где мы его достанем, Максарёва этого. Нету его. Полиэтилен ещё твой. Кто тебя за язык вообще тянул? Тебя сюда зачем поставили, рот открывать, или дело делать? Что нам теперь Александру Степановичу говорить? Русским же языком сказано было, пациент должен ни о чём не догадываться. А теперь что делать? А если он от расстройства нервного помрёт, как узнает. Ты в ГУЛАГ хочешь? Сама же знаешь, что не абы-кого лечим, и если с ним что-то произойдёт, то отвечать будет не тётя Клава, а мы с тобой.

Внезапно Михаил услышал в конце коридора шум, который иначе как звук поднимающегося лифта интерпретировать было нельзя, и счёл за лучшее вернуться назад в свою палату, пока его не поймали за подслушиванием. Хотя очень хотелось дослушать до конца. Уж очень странные высказывания были у второго, так и не идентифицированного голоса.

После завтрака и утренних процедур к Кошкину зашла вчерашняя медсестра Таня.

- Михаил Ильич, вы хотели переговорить с Александром Степановичем? Он может сейчас вас принять. И если вы готовы, то мы можем пойти прямо сейчас.

- Благодаря вашему лечению, Таня, я чувствую себя как пионер. А они, как известно, всегда готовы. Вот только тапочки одену и пойдём.

Улыбнувшись, девушка подождала пока пациент обуется и встанет с кровати. Её взгляд упал на тапки и она вспомнила, как долго медперсонал искал для больного обувь подходящую эпохе. Хорошо ещё, что нашли. Но судя по случайно подслушанному сегодня утром разговору Александра Степановича и этого страшного комиссара (Таня и в современных знаках различия и званиях не разбиралась, а что уж говорить о званиях бытующих в СССР, поэтому медсестра и прозвала про себя человека, приехавшего вместе с Кошкиным комиссаром), эта необходимость в этих аутентичных тапочках пропадёт после разговора Кошкина с главврачом. А так как Татьяне её пациент ещё и нравился, то девушка решила морально подготовить подопечного к тому, что его ожидало в кабинете.

- Михаил Ильич, вы главное не удивляйтесь, если вам Александр Степанович начнёт говорить глупые на первый взгляд вещи, - сказала Таня несколько всё внутренне несколько робея перед человеком, который по рассказам старшей медсестры чуть ли не в одиночку разработал и построил Т-34, лучше которого, как всем известно, за время войны так ничего и не придумали. Хотя девушка и пыталась выяснить у медсестры, почему же если лучше него ничего не было, то немцы до Москвы дошли, но ничего толком выяснить так и не смогла.

- Таня, знаете, я за время пребывания в вашем лечебном заведении на столько странностей насмотрелся, что меня уже трудно будет чем-нибудь удивить, поэтому прошу вас, не волнуйтесь за меня. Всё будет хорошо. Тем более, чувствую я себя довольно неплохо, да вы и сами это знаете, Сегодня же приходили температуру мерить.

Кошкин вышел в коридор. Таня провела его к лифту, который Михаил во время своих вчерашних игр в разведчика так и не увидел, нажала на кнопку вызова, дождалась пока кабина лифта поднимется и откроется дверь и вошла в лифт вместе Кошкиным. Конструктор увлечённо разглядывал агрегат, и даже попытался ногтём отковырнуть кусочек внутренней обшивки, сделанной из тонкого пластика. Таня укоризненно посмотрела на Михаила, и тот видимо даже смутился своего любопытства - по крайней мере, лицо у него слегка покраснело

Лифт спустился на первый этаж, двери открылись, и пройдя мимо фойе Таня с Михаилом, заинтересовавшимся монитором, стоящим у администратора возле входа, подошли к кабинету главврача. Таня открыла дверь и сообщила находящимся в комнате, что Кошкин уже здесь, а затем предложила Михаилу войти.

В комнате находились сам главный врач, знакомый Кошкину ещё по перелёту из Москвы Кожухов, и ещё один мужчина, который был одет в военную форму неизвестно армии. На столе, за которым сидел главврач, на подставке стояла прямоугольная плоская панель, на которой было видно плавающих рыбок в аквариуме. Качество изображения было настолько высоким, что Михаил сначала даже удивился, как в настолько плоском аквариуме могут жить рыба, но через секунду понял, что изображение на панели воспроизводится, и никакого аквариума там нет.

- Уважаемый Михаил Ильич, я как заведующий этим лечебным заведением вынужден просить у вас прощения за то время, которое вы провели в информационном вакууме. К сожалению ваше состояние было очень тяжёлым и сообщать вам какую-либо информацию было опасно. Теперь же, когда ваше самочувствие несколько улучшилось, вы имеете полное право знать обо всём происходящем. Впрочем пусть лучше вас введёт в курс дела товарищ Кожухов. А вы пока присаживайтесь, негоже стоять, тем более что разговор у нас будет длинным и парой минут мы не отделаемся, - распорядился на правах хозяина кабинета главврач и замолчал.

- Михаил Ильич, - начал Кожухов, - вам это может показаться бредом, но вы сейчас находитесь на территории Харьковской области образца 2008 года. 22 июня во время неизвестного нам природного катаклизма область с небольшой частью прилегающей к ней территории перенеслась во времени из 2008 года к нам в 1940 год. К сожалению, в том мире, оттуда к нам попали потомки, СССР был уничтожен под ударами империалистических государств. Нет-нет, не пугайтесь войны не было, но всё равно у них там всё очень плохо. Впрочем, я пока замолчу, а вам я предлагаю посмотреть фильм, который продемонстрирует мой коллега из будущего, - тут Кожухов еле заметно усмехнулся.