Феликс Кривин - Хвост павлина

Все это происходило здесь, на земле, но не в пространстве ее, а только во времени. И мы ничего об этом не знали, потому что все наши органы чувств рассчитаны на пространство. И дошло даже до того, что, ощущая присутствие кого-то постороннего, некоторые стали приписывать Василию Зуеву сверхъестественные поступки.

Говорили, что он изгнал первых людей из рая и не только первых: каждый человек у него сначала живет в раю, а потом изгоняется — без надежды вернуться. Возвращаться _некуда_. Рай существует не _где_, а _когда_. Рай — это детство и юность, из которых человек изгоняется, и если вначале он существовал преимущественно в пространстве, то теперь все больше существует во времени. Во времени, которого у него остается все меньше и меньше… Где-то за гранью он, как Василий Зуев, начнет существовать только во времени, и тогда его нигде не встретишь в пространстве…

Изгнание из рая… Может, это и есть изгнание из пространства во время, причем лишь в одно его измерение — во вчера? Живущие в пространстве усвоили эту манеру — изгонять себе подобных во вчера. Сейчас в мире накоплены средства, достаточные для изгнания всего человечества во вчера, чтобы все человечество жило в этом единственном измерении…

Василии Зуев летел к предмету своей любви, точнее, не к предмету, потому что предмет — понятие пространственное. Он летел к беспредметности своей любви, бесплотности ее, бестелесности, — он летел к любви, о которой можно только мечтать на земле, отягощенной пространством.

Он летел к любви, о которой можно мечтать, а она летела к любви, о которой можно лишь вспомнить. Она летела в давным-давно, и звали ее Лена Семина — в переводе на язык пространственной цивилизации. Если бы у нее была внешность (понятие пространственное), то это была бы внешность очаровательная. К сожалению, время, отнимая у людей красоту, не скопило и двух-трех черточек за тысячи поколений. А какие были красавицы! Время отняло у них красоту, но ему нечего дать тем, кто красоты не имеет.

Мысли Полякова потекли в направлении: человек и его время. Как часто, говоря о времени, трудном для человека, мы забываем, как труден для времени человек. А ведь бывают и люди, трудные для своего времени. Такие бывают, что их ничем не проймешь, потому что им на все наплевать, кроме собственной персоны. Уж время им подсказывает, уж оно их и так, и сяк прижимает, а толку нет. Свернутся калачиком, подоткнут под себя со всех сторон, чтоб не дуло, не сквозило на ветрах времени, — попробуй их добудись. А те, что поактивней, еще и время к себе приспособят, чтоб на них работало…

А Леночка Семина летела в давным-давно. Наверно, где-нибудь в книжке вычитала. Встретила в старинной книжке Василия Зуева и полюбила с первого взгляда, с первого прочтения. И почувствовала, что не будет ей без него счастья.

Тем, кто живет в настоящем, трудно представить, что кому-то может быть плохо и неуютно в будущем. Ведь все прошлые и настоящие времена жили и живут ради этого будущего, ради того, чтобы в нем жилось хорошо. Впрочем, все времена выглядят лучше на расстоянии. И отдыхает взгляд, устремленный в давным-давно или когда-нибудь, но тотчас напрягается, остановившись на ближайшем моменте.

«Еще бы не напрягаться!» — подумал Поляков и опять вспомнил совхоз «Рассвет». Директор там — хороший человек, но плохой директор, а ему непременно нужно быть хорошим директором, потому что зарплату он получает за директора, не за человека. Вот он и идет на разные ухищрения, чтоб только его не разгадали. Инспектор, который проверяет работу директора, его бы разгадал, но он не очень хороший инспектор, хотя человек просто замечательный. И он старается не показать, какой он инспектор, а на первый план выдвигает, какой он замечательный человек. А начальник инспектора, тоже отличный человек, на многое закрывает глаза, потому что, учитывая состояние дел, привык смотреть на них закрытыми глазами.

Между тем Леночка Семина отправилась в прошлое на корабле мечты, совершавшем из будущего регулярные рейсы. Люди на земле чувствовали присутствие кого-то постороннего и приписывали ему сверхъестественные качества, а это просто две любви летели навстречу друг другу — память о прошлом и мечта о будущем… И от этого люди чувствовали себя покинутыми в своем настоящем…

«Хорошо!» — похвалил себя Кристофер Бомслей. «Покинутые в настоящем» неплохое название для романа. Покинутые в настоящем — это люди без мечты и памяти, живущие только сегодняшним днем. Потому они и работают плохо, и среду загрязняют, что живут только сегодняшним днем…

Где-то в пути, в трудовом грохоте своего победоносного века, Леночку Семину встретил директор совхоза «Рассвет». Было воскресенье, выходной день, и директор не был похож на директора, а был похож просто на хорошего человека.

— Леночка, — сказал он, — а не махнуть ли нам на природу?

— На какую природу?

Директор огляделся. Никакой природы вокруг не было.

— Это мы вырубили, — признался директор. — На пятидесяти гектарах… директор смутился: — Фактически на семидесяти, но мы гектары убавили, чтоб увеличить количество кругляка.

При чем здесь кругляк и гектары? Кристофер еще раз перечитал написанное. Две любви летят навстречу друг другу через века, и вдруг между ними оказывается директор совхоза, очковтиратель, показушник, не имеющий отношения не только к любви, но и к элементарному уважению, какое он мог бы заслужить как человек и директор. И до чего же эта жизнь к себе притягивает! Уж так стараешься держаться подальше, уже и вовсе из пространства уйдешь, глядь — какой-то директор высунется со своим кругляком.

Но если Василий Зуев должен встретиться с Леночкой Семиной, так они встретятся. Только где? Вернее — когда?

У Кристофера на этот случай была заготовлена точная дата: год 1616, месяц апрель, число 23-е.

В этот день Дон-Кихот разочаровался в своей Дульсинее, Ромео и Джульетта почувствовали несовершенство своей любви — по сравнению с любовью Василия Зуева и Леночки Семиной. И поняв, что ничего подобного им не создать, два великих писателя — Сервантес и Шекспир — покончили счеты с пространством и с тех пор существуют только во времени. А иначе — почему бы им в один день умирать?

Между Испанией и Англией тысячи километров, но это пустяки, если пространство не принимать во внимание. В Стратфорде у Шекспира, так же как в Мадриде у Сервантеса, ощутилось появление чего-то необыкновенного, еще никогда не описанного в литературе. Чтобы это описать, нужно было сбросить тяжкий груз пространства и начать существовать только во времени. Это и сделали два великих писателя в тот незабываемый день и отправились на корабле памяти в далекие времена — к истокам любви, потрясшей их воображение. Дата потеряла значение, отныне станет памятным каждый день, потому что прошлое и будущее встречаются в настоящем. Это удивительная, незабываемая встреча. Прошлое, идущее из глубины веков, встречается с будущим, пришедшим из неизвестности, и в месте их встречи рождается единственно возможное для жизни время — настоящее, где директор, очень хороший человек, встречается с инспектором, очень хорошим человеком…