Феликс Кривин - Хвост павлина

— Ой как нехорошо! — покачал головой представитель иной цивилизации. Получается, что вы отмежевываетесь от вселенной. Вам неизвестна судьба планет, которые отмежевались от вселенной? Это очень печальная судьба, я вам расскажу при случае.

— У меня вся эта фантастика во где сидит, — хмуро сказал издатель Рокгауз.

— Фантастика? — раздался спокойный голос от дверей.

— Боже мой! — всплеснула руками миссис Фунт. — Мисс Стерлинг, посмотрите туда!

У дверей стоял инспектор Хост рядом с пропавшим мистером Фунтом.

— Хорошо, что он с инспектором, а но с кем-то другим, — шепнула своей приятельнице мисс Стерлинг.

— Я была уверена, что инспектор его найдет, — шепнула в ответ миссис Фунт. — Но почему он его привел сюда, откуда узнал, что мы здесь? Вот что значит — чутье инспектора!

— Миссис Фунт, вы посидите, а я сбегаю за ним. Мне это не составит труда, я все-таки моложе.

— Если вы думаете, что меня уже ноги не носят, то вы ошибаетесь, — с достоинством ответила миссис Фунт. — У меня хватит сил дойти до собственного мужа.

— Миссис Фунт, вы его спугнете?

Майор Стенли пришел им на выручку:

— Я буду рад оказать дамам услугу и пригласить заинтересовавшего их джентльмена к столу.

— О, пожалуйста, майор! — воскликнула миссис Стерлинг. — Вы так меня обяжете! Я найду способ вас отблагодарить!

— Вы ему только скажите, что я здесь. Больше ничего, только что я здесь, — напутствовала миссис Фунт галантного майора.

— Разве вы здесь одна? — возразила миссис Стерлинг. — Майор, ведь вы же знаете, как сказать, не правда ли? О, я найду способ вас отблагодарить?

Майор Стенли направился к мистеру Фунту.

— Мистер Фунт, — сказал майор Стенли, — будьте любезны подойти вон к тому столику. Вас ожидают две дамы.

— Мистер Фунт? — удивился инспектор.

— Да, инспектор, моя фамилия Фунт. А Гарри Уатт — это псевдоним. Литературный.

— Ну, знаете! Я его ищу, с ног сбиваюсь, а он — вот он где! Под псевдонимом. И как это вас угораздило сбежать сразу от двух женщин? Впрочем, на это вы ответите им. Главное, что вы нашлись, с чем вас и поздравляю!

Пока мистер Фунт шел к столику, обе женщины ему уже все простили и с восторгом приняли его в свои объятия.

— Гарри, мы сбились с ног!

— Мы обе сбились с ног!

— Не слишком ли много ног? — подал реплику Дауккенс в своей хорошо известной читателям манере.

— Прости меня, дорогая, — сказал мистер Фунт в промежуток между двумя женщинами. — Я сожалею, что заставил тебя ждать, но рад, что тебе не пришлось ждать в одиночестве.

Глава экспедиции все еще не отпускал Рокгауза.

— Мы сейчас отправляемся в иные миры. Что там от вас передать? Что вы категорически отказываетесь давать о нас информацию?

Рокгауз медлил с ответом. И тут ему передали записку, развернув которую, он прочитал: «Соглашайтесь, мистер Рокгауз! Иначе нам нечего будет издавать: все наши рукописи украдены. Убитый горем, но живущий надеждой на лучшее корректор Крект».

Издатель покачнулся и попросил разрешения сесть. И так, сидя, он выдавил из себя:

— Я согласен.

— Ну вот и отлично. Можно считать, что межпланетный контакт установлен, и мы можем улетучиваться… То есть, улетать, одновременно переходя в газообразное состояние. Но сначала позвольте представить тех, кто будет давать о нас информацию. Самую правдивую информацию и в то же время самую фантастическую, потому что одно подразумевает другое. Итак, я приглашаю сюда наших представителей. Человек по имени Гральд Криссби!

Гральд Криссби подошел к столу и поклонился издателю, как знакомому.

— Альф Ипсилон!

В этом человеке коммерсант Борвик без труда узнал человека с планеты Земля.

— Н.Ютон!

Гениальный изобретатель усилителя интеллекта скромно встал третьим, как ничем не выдающийся, простой человек.

— Гарри Уатт!

Здесь возникло препятствие в виде двух женщин, которые не пускали мистера Фунта, решив, что он опять собирается улизнуть. Отчаянно пошептавшись, он все же вырвался и занял место рядом с Н.Ютоном.

— Я надеюсь, уважаемый Рокгауз, — сказал представитель внеземной цивилизации, — что информацию этих наших доверенных лиц вы будете печатать без задержек, в первую очередь. За этим проследит инспектор Хост, которого мы назначаем нашим главным доверенным лицом. Инспектор, пожалуйста, подойдите сюда. Пятое место — ваше.

Инспектор смутился: ему в жизни не приходилось видеть таких нахальных мошенников, но их оправдывала благородная цель.

— Инспектор, — сказал глава экспедиции, — нам известно, что вы уделяете много внимания жизни иных миров, хотя на Земле у вас тоже хватает работы. Мы говорили здесь о шести измерениях, но инспектору Хосту знакомо седьмое измерение, и он находит время, чтобы хоть изредка в нем находиться.

— Мне кажется, вы ошибаетесь…

— Инспектор, мы не ошибаемся никогда. Там, где живем мы, ошибок просто не существует в природе. Уважаемый Рокгауз, вы любите мечтать?

— У меня для этого нет времени.

— Вот видите: вы все измеряете временем, четвертым измерением, нисколько не заботясь о возможных других. А ведь мечта — тоже измерение. Седьмое измерение.

— Попробуйте измерить это измерение! — буркнул издатель.

— Это сделать несложно. По формуле: М=В/П. То есть; тем меньше мы имеем пространства и чем больше мы имеем времени, тем больше мы имеем мечты. Собственно, вы имеете, а не мы: у нас для этого слишком большое пространство и совершенно нет времени (он посмотрел на часы).

— Позарились на две бесконечности, а теперь жалуетесь: много пространства…

— О, я слышу голос нашего Дауккенса! — воскликнул руководитель экспедиции.

— Почему это вашего? — оскорбился писатель, хотя вообще-то он любил, когда читатели о нем говорили: «Наш Дауккенс!»

— Я отвечу. Впрочем, чтобы не быть голословным, я оглашу один документ. Называется он так: «Открытое письмо ко всем издателям и читателям». Итак, читаю: «Внеземные цивилизации ведут свои передачи на всех волнах, но засечь их нельзя, потому что они широко применяют телепатию, используя в пунктах приема людей, наиболее слабых, не способных мыслить самостоятельно, а привыкших жить по чужой указке. Так они внушили слепому, безвольному старику свою «Илиаду», а вслед за ней и «Одиссею» произведения, даже по своим размерам не соответствующие скромным масштабам Земли, а рассчитанные на более крупную цивилизацию. Так они внушили совершенно безвестному в то время Копернику мысль о том, что Земля вращается вокруг Солнца. Им-то со стороны это было видно, а как мог это видеть Коперник, который неотлучно жил на Земле? А Леонардо да Винчи? Используя болезненную слабость его психики, внеземные цивилизации наперебой внушали ему то портрет Моны Лизы, то проекты летательных аппаратов и гидравлических машин, то неизвестные на Земле, но известные каждому внеземному школьнику математические, физические и прочие банальности. А Галилей? А Шекспир? Чего только не навнушали им, пользуясь их психической слабостью и неспособностью самостоятельно мыслить. Все они, начиная с Гомера, были слепым орудием в руках внеземных цивилизаций».