Александр Уралов - Псы Господни (Domini Canes)

Саймон отхлебнул пива из банки. Он привык к банкам на треть литра, а здесь в ходу были только полулитровые, что как-то сбивало с привычного ритма. Над головой уютно нависал потолок большой армейской палатки. На столе не хватало, по мнению Саймона, только птичьего молока… а уж напитков было — тьма. За столом становилось шумно. Швед Олаф, размахивая руками, чуть не сшиб поставленный на два ящика ноутбук. Олафа весело обругали на четырёх языках. Сара Конг зарумянилась, откинувшись на спинку вращающегося кресла. Укатали сегодня Сару с обработкой массива данных… а что будет, когда кокон вновь раскочегарится?

Старик Бриджес снисходительно поглядывал с экрана ноутбука. Он сейчас отсидел шесть часов в Уфе на совещании МЕНАКОМа и, похоже, был только рад, пусть и виртуально, но «посидеть в хорошем кругу» с баночкой пива. До вылета Бриджеса было ещё полтора часа и хитрый председатель заперся в своём гостиничном номере, пребывая в режиме онлайн со всей весёлой компанией.

— Не скажите, Игорь, — глубокомысленно сказал Бриджес. — Где-где, а здесь вы чересчур категоричны!

— Готов возразить, дорогой Бриджес, готов возразить! — погрозил пальцем Коваленко, обнимая за плечи улыбающуюся Викторию. — Здесь, в присутствии самой горячей группы МЕНАКОМа, я готов поразить ваше воображение одной страшно секретной историей…

— Русские высадились на Марс в шестьдесят третьем году, но не смогли вернуться! — перебил его Пак Мун и засмеялся.

— Нет, это совсем другая история, — весело ответил Коваленко. — Про Марс я расскажу вам потом… если будет время. Всё так, как вы сказали, мистер Мун, но произошло это на самом деле в шестьдесят пятом…

Поднялся рёв. Кто-то хлопал в ладоши, кто-то орал нечто вроде «коммунистическая пропаганда Хрущёва! Председатель Мао обогнал его на Юпитере!», Бриджес довольно улыбался. Вика что-то добавила, чего Саймон не расслышал. За столом грохнул хохот. Учёные развлекались. «MAD GUNG» кутила на всю катушку…

— Случилось это в самом начале пятидесятых, — подняв руку, начал говорить Коваленко. — Года за два-три до смерти Сталина. Вызвали в Кремль пятерых ведущих биофизиков, академика Иоффе, медицинских светил две штуки и кого-то ещё…

— Эйнштейна с Оппенгеймером… тайно, на парашютах! — проворчал кто-то из угла программистов, и все засмеялись

— Так вот, друзья мои, — продолжил, хитро улыбаясь, Коваленко, — вызвали их на сверхсекретное заседание и сходу предупредили, что, если кто из них проболтается хоть словом — может сразу повеситься сам. Если успеет. Потому что жить такому человеку останется буквально несколько минут. Ну, калачи все были тёртые, в жизни многое повидали, да и работали всегда под грифом «Государственная тайна». Так что никто не испугался. Испугаться-то не испугались, но удар от удивления чуть было не хватил! Дело в том, что самая верхушка СССР озаботилась вопросом — а есть ли душа у человеков… или это всё-таки, поповские выдумки?! И ответ на это должна была дать самая передовая в мире советская наука, не привлекая к этому Маркса-Энгельса, Ленина и прочих материалистов…

— Ну, это вы загнули, друг мой! — прогудел Бриджес. — Я имею ввиду время действия. Это было в начале семидесятых, когда у Брежнева пошли первые неприятности со здоровьем! Никому не хотелось, умерев, столкнуться нос к носу с Сатаной. Вот и обезопаситься решили.

— Ага, — сказал кто-то, кого Саймон не разглядел. — Умереть со справкой в руках: «Помирай спокойно, ни хрена там нет!»

— Вы тоже слышали эту байку, мистер Бриджес? — спросил Роман, как всегда, не отрываясь от наладонника.

— Конечно!

— Ну, ребята, за что купил, за то и продаю, — сказал довольный Коваленко. — Итак, собрали группу великих, передали её под крылышко Берии и повелели ни в чём препятствий не чинить, наравне с проектами государственной важности. Ну, там, атомная бомба, дальние бомбардировщики, ракетная техника и так далее…

— Не тяни, Игорь Антонович, не тяни! — выкрикнули из плотной группы физиков.

— В общем, говорят, что отдельные сенсационные разработки, которые вполне можно было опубликовать, были всего лишь верхушкой айсберга. А точнее — отвергнутые группой боковые пути исследований. Например, нашумевшие эксперименты с Розой Кулешовой, свечение Кирлиана, некоторые работы Института Мозга во главе с Бехтеревой… в общем, всё то, что потрясало умы в 60-70-х. Оттепель, понимаете ли. Но сама группа по-прежнему тайно существовала аж до октября 1991 года. И до самого конца на её заказы работали сотни научных коллективов, даже и не подозревающих о конечной цели исследований. Ну, а после путча девяносто первого года, Ельцин, принимая закрытые дела и узнав о существовании таких тайных богоискателей, приказал работы свернуть, а финансирование — прекратить. Дескать, верующие и так верят, а неверующий в колебаниях стрелок и математике научных отчётов ни хрена не понимает, и только ещё больше сомневается! И вполне справедливо заметил, что, мол, большим партийным бонзам нужно было только одно — приведите им Иисуса и пусть Он докажет, что Он и есть истинный Сын Божий… и с десяток-другой чудес продемонстрирует! Желательно, осязаемых, идеологически выдержанных. А остальным — кто верит — вполне достаточно в церковь ходить и Богу молиться в той или иной форме. Нечего, мол, деньги на ветер пускать!

— А мораль? Мораль-то где? — спросил Лю, деликатно пригубив коньяк из мензурки, которую почему-то принёс с собой в качестве рюмки.

— Х…й с ней, с моралью, — по-русски сказал Коваленко и засмеялся. Затем, снова перейдя на английский он торжественно сказал. — Вместо морали вот вам информация на заметку: мой покойный учитель говорил, что группа, к тому времени основательно разросшаяся и структурированная так, чтобы левая рука не ведала, что делает правая, вплотную подошла к действительно научному доказательству ни много, ни мало, как существования Бога. Мол, оставалось только перевести язык физики и математики на язык понятный, литературный… и разработать несколько демонстрационных опытов, наглядно подтверждающих это самое бытие Господа.

— Готов поверить, — сказал пилот Ложкарёв, по всеобщему молчаливому согласию, давно вошедший в дружную «команду психов» не будучи учёным. — То-то я гляжу, начиная с Ельцина, наши самые большие люди в церковь зачастили! Даже Жириновский…

Саймон хотел сказать, что всё это ерунда. Стоит ли копья ломать и деньги переводить? Верить или не верить — состояние души, а не предмет исследований. Святой Пётр в пробирке… это смахивает на кощунство!

Но всё же промолчал. В конце концов — всяк по своему с ума сходит. Нравится русским этим заниматься — пусть ковыряются. Наверное, это входит в их национальную гордость, ту самую «загадку русской души»