Александр Уралов - Псы Господни (Domini Canes)

— Гарпун на тебя извела, мелкая сволочь, — бросила она через плечо. Где-то там, позади, засыхала вонючая лужа, проедавшая пол. Халат мокнул в этой гадости. Туман оживлённо ворочался над чёрной кучей, как будто жадно слизывал это дерьмо с линолеума…

Час спустя она устало прислонилась лбом к прохладному стеклу. Механически достала из кармана плитку гематогена. Да, сладко! Зато сил прибавится. Жаль — запить можно только одним глоточком — экономия! Доев гематоген, она пошла дальше. Похоже, впереди было видно окончание коридора.

На этом конце этажа лестничная клетка выглядела вполне нормально: пролёт верх — на третий этаж и пролёт вниз — на первый. Анна задумалась — подниматься выше в поисках пропавшего попутчика, или спускаться вниз, а оттуда — на улицу? Спуститься — а там будь, что будет! Без Сашки… как тогда Илье и Мёрси в глаза смотреть? А может Сашка уже вернулся к костру?

Сколько часов она бродила по поликлинике?

Спуск — поворот — межэтажная площадка, — на окне такая же решетка, за окном такая же мгла. Ещё один спуск — поворот… первый этаж?

— Твою мать!!!

Холла и регистратуры не было. Не было и киоска с засохшей лужей, оставшейся от нежити. Стены, утопающие в тумане кушетки, обитые коричневым кожзаменителем, стенды, фикусы, двери…

— Ах ты, сволочь! Закруживаешь, заманиваешь, как леший в лесу! — выругалась сквозь зубы Анна. — Ну, хо-ро-шо, повторим эксперимент. Мы упрямые!

Проверив последний гарпун, аккуратно вставленный в ружьё для подводной охоты, Анна, стиснув зубы, двинулась по уже знакомому этажу.

В двери заглядывать не было смысла, как и не стоило кричать, звать Сашку. Туман немного рассеялся, но зато — не скучай! — становилось жарко. Не то от отсутствия вентиляции, не то опять «злые происки врагов». Ноги наливались свинцом. Один раз она присела на скамеечку и съела ещё одну гематогенно-ирисовую плитку. Обозвала себя дурой за то, что не догадалась прихватить в киоске бутылку с минеральной водой, ведь наверняка были! Ну, хотя бы «Нарзан» или «Ессентуки» в стекле! Впрочем, в детской поликлинике — вряд ли. Не помню, убей не помню, что там у них было… память путает, кружит, заманивает…

…леший, Анечка, в лесу грибника не любит… заведёт тебя в бурелом, а потом и кости сгрызёт… он, как медведь, тухлое мясо любит…

…бабушка! не пугай ребёнка на ночь! слышишь?

Она обернулась. Какие-то тени шарахнулись в сторону. Никого.

«Ах, как глупо! Ну, как же глупо!» Жар стоял невыносимый. В метре от пола воздух колыхался прозрачной рябью, как в знойный полдень над асфальтом. Анна попробовала прилечь на пол, который казался прохладным. Но попытка отдохнуть облегчения не принесла. Что-то гнало её вперёд…

— Помощь нужна? — веселый голос заставил её обернуться. — Добрый доктор приходит на помощь женщинам, оказавшимся в затруднительном положении!

Анна медленно шагнула вперёд, поправив привязанный к поясу пакет со шприцами, лекарствами и аптечкой. На высокой каталке рядом с дверью в кабинет с косо висящей табличкой, на которой кривыми буквами было написано «ХЕРург», сидел мужчина в светло-зеленом халате и брюках. Белая марлевая маска была спущена и болталась под подбородком. Так одеваются врачи в операционных. Анна очень хорошо помнила эту форму, и этот взгляд, и эти слова…

…хорошенький был бы мальчик…

— Это была девочка! Ты, сволочуга! Это была девочка !

— Да? — он беззаботно поболтал в воздухе ногами. Из кабинета донёсся стон. — Знаешь, я не разобрал толком. Какая разница-то? Было — и сплыло, — он беззаботно сплюнул на пол.

— Ублюдок!

— Ну, опять врачи виноваты! — некто в одежде врача обиженно скривил рот в ухмылке. — Это я, значит, тебя за руку притащил и в кресло в раскоряку посадил? Сама дала, сама решила, сама пришла, сама спешила. Любите вы, бабы, на нас, мужиков, вину перекладывать.

Он хохотнул и спрыгнул с каталки.

— Ну, пошли, маманька, всё уже готово. Выскоблю, как положено. Без наркоза.

— Пошел вон! — отчеканила Анна и подняла ружьё.

— Ну, во-о-от…. опять оружием размахалась, сучка брюхатая…

Анну затрясло от ярости. Она нажала спуск — ружье выстрелило, и… гарпун ( последний, чёрт! ), пройдя в нескольких миллиметрах от головы «врача», ушел в пространство бесконечного коридора.

— Моя очередь! — рявкнул «врач».

В левой руке он зажал забрызганное кровью гинекологическое зеркало. В правой, приподнятой до уровня плеча, торчал аборцанг. Тварь прищёлкивала им, как ножницами, словно маньяк-парикмахер перед стрижкой. Бросив на пол бесполезное ружьё, Анна кинулась вправо, влетела в кабинет «хирурга» и захлопнула дверь, тяжело дыша.

Опять проклятые решетки на окне! Она попалась в ловушку!

Анна заметалась по кабинету, подыскивая предмет потяжелее, зацепила тележку на колесиках, смахнула стерильную простынку — на металлическом столике лежали стерилизованные инструменты для перевязок — ножницы, зажимы, ватные тампоны, салфетки, пучок скальпелей. Скальпели! Анна схватила их, все, сколько успела, зажала в кулаках лезвиями к себе, и замерла, в ожидании. Дверь не открылась — её поверхность вспучилась, прорисовывая контуры тела. «Врач», забрызганный слизью и кровью, стоял в кабинете.

— Раздвинь ноги, сука! — проревел он. Марлевая повязка уже была надета, прикрывая нижнюю часть лица, стремительно обраставшего пучками слипнувшейся шерсти.

Анна кинулась вперёд. Никогда в жизни ей не хотелось так — убивать , рвать на части, вспарывать плоть, бить, пока враг не превратится в кровавые лохмотья…

Она кричала и била, била, била, глубоко рассекая скальпелями лицо, грудь, предплечья мерзкого «сволочуги-врача». Несколько раз он довольно ощутимо ударил Анну зеркалом по скуле, поцарапал ей аборцангом кисти рук. Но обезумевшая от ярости и отвращения Анна наотмашь била его кулаками с зажатыми в них скальпелями…

Пятясь, он «провалился» сквозь дверь. Она в ярости пнула её ногой так, что хрустнул язычок замка. Дверь распахнулась…

В коридоре никого не было. В лицо пахнуло раскаленным жаром. Анна выскочила в коридор, обернулась, потом ринулась обратно в кабинет — пусто!

Она опустила руки, посмотрела на свои царапины и истерически захохотала.

— Сдох! Сдох! Сдох!!!

— Не теряй голову, Анна Сергеевна, — строго сказала себе, обтирая руки неприятно щиплющим спиртом. Мозг пылал. Она смутно подумала, что сошла с ума, но мысль об этом её не испугала. Нет! Ей было жаль , что всё так быстро закончилось. Ей хотелось разорвать тварь на вонючие лоскуты, изрезать на тысячу поганых кусочков, втоптать в пол, плюнуть в мерзкую харю, отрезать голову и пинком отправить её вдоль по коридору…

— Держи себя в руках! — непослушными губами повторила Анна и расхохоталась. Где-то далеко грязно выругались и завизжали. — Давай-давай, иди сюда! — крикнула Анна.