Рэймон Руссель - Locus Solus

Стойка покоилась на трех алюминиевых лапках, изогнутых и цельных, напоминавших ножки столика в уменьшенном виде. Каждая из них упиралась в землю, придавая копру достаточную устойчивость. В самом низу изгиба во внешней части ножки виден был циферблат маленького часового механизма, чуть выступавшего за ее пределы.

С внутренней стороны лапок в самой их середине были закреплены три тонких, направленных друг на друга гвоздика, своими остриями слегка вколотых в торец малюсенького диска из синего металла, словно висящего одиноко прямо под осью стойки. В миллиметре кверху от него находился диск такого же размера, но сделанный из металла светло-серого оттенка, подвешенный на вертикальном прутке, верхний конец которого уходил внутрь стойки.

Чуть повыше точки, от которой отходили лапки, на нижнем конце стойки был встроен еще один часовой механизм.

Дав нам достаточно времени, чтобы внимательно рассмотреть бабу, Кантрель пошел назад, вся наша группа двинулась за ним, и несколько секунд спустя мы уже вновь стояли у шпагата, вторично перешагнув через него.

Слабый звук удара вскоре привлек наши взгляды к нижней части аппарата. Серый диск между тремя лапками быстро опустился на своем прутке к нижнему и словно приник к нему. Точно в тот миг, когда оба диска соединились, находившийся под ними коричневый зуб оторвался от земли и, повинуясь какой-то таинственной притягивающей силе, прилип к синему диску снизу. Звук от двух этих движений, казавшихся одновременными, слился в один.

Немного погодя сверкнула линза, которая вдруг резко повернулась на четверть оборота на своей горизонтальной оси и теперь стояла перпендикулярно световому пучку, исходившему по идущей косо вниз линии от зеркала, обращенного к югу. В результате лучи, пересекающие увеличительное стекло, плотно концентрировались на всей поверхности желтого вещества, размазанного на круглой тарели под аэростатом. Некоторые из нижних тонких стропов сетки отбрасывали едва заметную тень полосок на это внезапно возникшее мерцающее полотно. Под влиянием созданного таким образом сильного жара охристое вещество выделяло, очевидно, легкий газ, проникавший в шар через его расширенное книзу отверстие, так как оболочка постепенно надувалась. Подъемная сила оказалась вскоре достаточной, чтобы весь аппарат легко оторвался от земли, а линза в это время совершила еще четверть оборота в том же направлении, после чего желтая смесь потемнела, ибо солнечные лучи перестали освещать ее.

Пока мы стояли за границей из шпагата, ветер изменился и баба была снова отвезена к картине из зубов, однако этот ее второй маршрут шел под довольно широким углом относительно первого, так как инструмент направлялся к более темному месту подземелья, где дремал рейтар.

Внизу же, пока длился полет, одна из ножек вытянулась, подчиняясь усилию штока, выдвинувшегося изнутри на полсантиметра.

Вскоре шар заметно похудел и прибор опустился двумя своими не удлинившимися ножками на кучку темных зубов на одном из берегов подземного озерца, а выдвинувшаяся незадолго перед тем ножка коснулась земли в центре еще не заполненного места. В момент приземления мы увидели, как на верхушке аэростата, выпустив требуемое количество воздуха, бесшумно закрылся клапан с помощью простого алюминиевого диска, который мог уходить из-под отверстия или вновь появляться под ним все в той же плоскости, вращаясь на оси, вставленной в отверстие на его краю. Проведя некоторую аналогию, мы понимали теперь, как совершился первый перелет копра благодаря линзе и клапану, согласованные перемещения которых тогда ускользнули от наших неопытных глаз.

Тем временем серый диск поднялся вверх между тремя ножками и опять на миллиметр отделился от синего. Тотчас же, словно показывая, что магнитная сила пропала, потемневший от никотина зуб, доставленный по воздуху аппаратом, отклеился от синего диска и упал на землю прямо на незаполненное место в мозаике. Цвет вновь прибывшего зуба гармонично сочетался с цветом соседних, и он как бы добавил в картину свой собственный, попавший в нужную точку мазок.

Линза сделала четверть оборота в обычном направлении, и испарения желтоватой субстанции, разогретой светом, начали снова раздувать оболочку шара. Шар поднялся в воздух, линза еще раз повернулась, а шток-удлинитель вернулся в ножку, служившую ему футляром. Ветер не поменялся, и баба продолжила свой путь по прямой до одиноко лежавшего в удалении розового тонкого остроконечного корня, к которому аппарат стал опускаться в результате срабатывания клапана на шаре.

Тут Кантрель принялся объяснять нам, зачем понадобилась эта необычная воздушная машина.

Метр довел до предела возможного искусство предсказания погоды. Следя за множеством чрезвычайно чувствительных и тонких приборов, он мог за десять дней знать направление и силу любого дуновения ветра в том или ином определенном месте, а также, каких размеров, плотности и способности конденсировать влагу будет наименьшее облако, которое должно там появиться.

Желая сильнее подчеркнуть невиданную точность своих приборов, Кантрель задумал аппарат, способный создать эстетической природы произведение благодаря лишь силе солнца и ветра.

Он построил стоявшую перед нами бабу и снабдил ее пятью верхними хронометрами, управлявшими всеми ее перемещениями. Самый верхний из них открывал и закрывал клапан, а остальные приводили в движение зеркала и линзу затем, чтобы надуть от солнечного огня аэростат, используя для этого также желтое вещество специального состава, выделявшее под действием любого тепла некое количество водорода. Состав этого вещества придумал сам метр, придав ему такие свойства, что оно выделяло летучий газ, только когда линза направляла на него лучи дневного светила.

Таким образом, Кантрель обзавелся устройством, которое с помощью лишь более или менее прямых солнечных лучей могло, воспользовавшись задолго предугаданным воздушным потоком, переместиться по точному маршруту.

Метр занялся после этого поисками материала для создания своего произведения. Ему казалось, что только изящная мозаика способна вызвать сложные и повторяющиеся перемещения аппарата. Требовалось, однако, чтобы разноцветные кусочки можно было с помощью какого-нибудь чередующегося магнитного усилия притягивать нижней частью копра, а потом отпускать В конечном счете Кантрель решил воспользоваться открытием, сделанным им же несколькими годами раньше и приносившим на практике великолепные результаты.

Это была любопытная система, позволявшая удалять зубы без боли и без опасного и вредного применения обезболивающих средств.