Борис Липатов - Блеф

— О, да! Я совладелец и акционер…

— Но почему вы… занимаетесь репортажем?!

— Аккордная система изучения дела!.. Хозяин должен перебывать всем по очереди в своём деле! Я уже был наборщиком, корректором и так далее, — вдохновенно врал Реджи, — и даже, знаете, недели две нарочно буду торговать газетами… У нас в Америке труд очень демократизирован!

— Гм! Это мне нравится… Один конфиденциальный вопрос: у вас есть выездные корреспонденты, например… в Техас?

— О, да! Уйма!

— А доходы газеты?

— Весьма приличны — 12–17 %!..

— Достаточно!

— Разрешите откланяться?!

— Нет… Постойте… мистер Хоммсворд… Вы на меня не очень сердитесь… но уничтожьте немедленно интервью со мной!.. Это будет мне громадным одолжением… и вам… тоже… лучше!

— Но почему, милорд?! — изумился Реджи.

— Не милорд, а мистер О'Пакки… — скромно поправил ирландец. — Дело в том, что я не лорд… И вообще нет никакого лорда Лимерик…

— Но это… мистификация!!!

— Успокойтесь! Сядьте! Я — свободный и обеспеченный человек. Я почти не жил… в жизни меня привлекает только приключение… Я хочу в Техас… Хоть кем! Хоть погонщиком скота, хоть корреспондентом… Да, лучше, конечно, корреспондентом!

— Брачной газеты, мистер Пакки! — съязвил Реджи.

— О'Пакки, — ещё скромнее поправил Пакки интервьюера, — нет, зачем же — брачной… Вашей, например.

— Смелость! Кто-то вас пошлёт, да и вообще возьмёт на службу… Ваша опытность в этом деле, где она?!

— Там же, где и ваша, сэр! Недурно интервьюировать ирландских лордов!.. Ха-ха!.. Ха-ха-ха-ха!..

Реджи покраснел.

— Хороший удар, О'Пакки! Вы — славный парень! Пай у вас есть?..

— Найдётся!

— Дело в шляпе.

— Техас?

— Техас, и что там вам будет угодно… Сколько тряхнёте на стол?

— Сколько вложено?

— Нас — трое… Всего 150 тысяч… Моих — сто.

— Удвоимся!

— То есть?

— Вкладываю полтораста!

— Гип-гип! Едем!

— Едем.

Ирена сидела на столе у редактора и, дразня сентиментального Ковбоева острыми носками лакированных туфлей, деловито излагала ему свои мысли.

— Реджи оказался дураком. Столько лет провести на бирже, столько просадить денег, играя против Пильмса, изучить его привычки и не составить до сих пор плана решительной атаки… Я моментально сопоставила все за и против… Клянусь, что через месяц Пильмса можно доканать; вернейшее дело.

Сидевший напротив Кудри вынул пальцы из жилетных пройм, потрогал зачем-то нос и, качнув в зубах трубку, спросил:

— Способ и средства?

Ирена, опершись ладонью о край стола, изогнулась в его сторону.

— Способ-то есть!.. Но, вот, средства… Реджи оставил четырнадцать тысяч… Я прикинула и вижу, что надо, по крайней мере, сто-полтораста наличными… Дело наиверное! Да! Ещё кроме денег нужна расторопная газета с большими шрифтами и редактором вроде вас, — кокетливо бросила она, глядя на залившегося счастливым румянцем Ковбоева. — Я вижу, что газета есть, — констатировала девушка, смеясь.

— А деньги? — напомнил Кудри, перестав интересоваться своим носом.

— Деньги! Да-а! — жалобно ответила его предшественница на стенографистском посту… — Надо что-то предпринять, — сделать какой-нибудь заём… С четырнадцатью тысячами тоже возможен трюк, но в слабом размере, мы не доконаем Пильмса и выиграем очень мало, тысяч двести, не больше… Затем для исполнения плана нужен крайне непосредственный человек, немножко с авантюрной жилкой, вроде вас, Кудри! — весело бросила она.

Кудри спокойно показал на лысину и пыхнул трубкой: нет, он, Самуил Кудри, не пригоден на авантюрные предприятия.

— Вам тоже нельзя! — взглянула на Ковбоева Ирена: — вы русский, а мой партнёр должен быть агитатором… Вас примут за русского большевика и засадят… Кто угодно, но только не русский!..

— Так в чём же, в сущности, дело? Я готов! — опьяненный вдрызг видом улыбающейся девушки, заторопился Ковбоев.

— А вот: мы…

Затрещал телефон.

— Алло! Кто? Реджи? Да!..

Небольшая пауза, во время которой склонённое к телефонной трубке лицо Ковбоева быстро багровеет.

— Да-а?!! Можно! — Ковбоев с треском повесил трубку.

— Реджи ведёт ком-па-ни-о-на!!! — выпалил Ковбоев, — он звонил с нижнего этажа, они поднимаются на лифте. Вот, понимаете, новость!!!

Ирена пересела в кресло.

— Надеюсь, это деньги? — строго спросила она.

— …и надеюсь, нужный вам человек! — добавил Кудри, вытряхнув о каблук погасшую трубку.

На матовом стекле двери редакторского кабинета возникли два мужских силуэта.

— Две тысячи фиолетовых чертей!.. Десять миллионов греческих сороконожек!!! Клянусь бородой Муссолини, я не испытывал такой идиотской жары!..

Всадник ещё раз нетерпеливо постучал каблуками по бокам философски настроенного осла, на котором он восседал; вторая животина плелась позади, нагруженная каким-то несложным багажом.

— И когда я доберусь до этих, проклятых ещё при Навуходоносоре, промыслов!.. — закинул он проклятие по адресу нефтяных фонтанов «Техас-Ойль-Компани», до которых ему оставалось плестись ещё миль пятнадцать по выжженной оголтелым солнцем степи…

И он ещё раз побарабанил пятками по рёбрам терпеливого осла.

Начнём сверху. Тропический шлем. Под шлемом черноволосая голова, значит усы и всё такое чёрного цвета; шея в расстёгнутом воротничке № 38. Костюм как костюм; на поясе новёшенький автоматический пистолет… Гетры, ботинки… В костюме проделаны карманы, по которым скитаются блокноты, пачки денег, письма, газеты.

В одной из последних объявление: «Техас-Ойль-Компани». Нужен инженер, знающий хорошо Европу и 3–4 европейских языка. Предложение телеграфно».

Раз-раз. Две телеграммы туда и обратно. «Выезжайте».

Два осла приобретены после долгих рассуждений. Три дня пути по убийственной жаре. Первый осёл не понимает выпавшей на его ослиную долю чести вести такой талант, как Луиджи Фамли-Дука, второй осёл даже не вздрогнет от счастья, если его посвятить в то, что на его спине покоятся, кроме низменных продуктов питания, — изумительные чертежи Луиджи Дука, до сих пор, к сожалению, из состояния планиметрического не претворённые в стереометрическое.

Ослы бредут, погрузившись в свои ослиные думы, а Дука, обливаясь потом и клянясь фраком Александра Македонского, скоблит глазами горизонт, отыскивая конуса нефтяных вышек.

Европа и её окрестности вычеркнуты навсегда с карьерного поприща итальянского инженера.

Телеграфное окошечко. Некто в колоссальном сомбреро, клетчатой рубахе с оранжевым платком вокруг шеи, с двумя кольтами на поясу, долго роется в карманах шнурованных мексиканских панталон, достаёт золотой и присоединяет его к кусочку бумаги. Телеграфист просматривает текст.