Василий Мидянин - Коричневое

— Опа, — только и сумел произнести озадаченный Янкель.

Мне подумалось, что завтра флики здорово охренеют, когда найдут на асфальте вот это. Впрочем, если дела пойдут и дальше в таком духе, завтра им предстоит еще неоднократно удивиться.

— Нам надо двигаться быстрее! — ломким голосом пискнула Саша. Мне показалось, что сейчас она завопит пронзительным басом.

Семецкий быстро очертил половинки Андреса толстой белой линией, чтобы флики завтра сэкономили на мелу.

— Брось! — рявкнул я. — Вперед!

Я хотел привычно ухватить его за шиворот, но почему-то сгреб за загривок. Это меня несколько удивило: жест был отработанным. Я развернул Семецкого к себе, чувствуя, как легион ледяных мурашек в солдатских калигах с торчащими из подошв дюймовыми гвоздями снова начинает неторопливое триумфальное шествие от моего копчика в направлении шеи.

— Чертов поляк! — взревел я. — Где ты ухитрился так стоптаться?

И ранее невысокий Юрайя теперь едва доставал мне до середины груди. Для того чтобы поцеловать его в макушку, мне пришлось бы нагнуться.

— Двигаемся, двигаемся! — донесся издали голос убежавшей вперед Саша.

— Не вздумай больше рисовать! — предупредил я Семецкого, когда мы возобновили движение. — Это сердитое коричневое, не забывай. Ты рисуешь собственными внутренностями и мясом, поэтому уменьшаешься в размерах ровно настолько, сколько израсходовал краски!

— Блин, Мидянин, — пробормотал Юрайя, — ты бы знал, какой это кайф… когда делаешь вот так… — Он поднял растопыренные пальцы и поводил ими перед лицом, словно раскрашивая его в боевую индейскую раскраску. — Всякий оргазм, всякий приход бледнеет перед этим…

Янкель, Сашнёв, Хоган и Канадзава убежали не так далеко. Образ жизни хронического джанка не способствует легкоатлетическим рекордам. Они стояли на другой стороне улицы возле забитых досками витрин брошенного бара и, согнувшись в три погибели, пытались восстановить дыхание. Саша, кроме того, надсадно кашляла, невнятно матерясь, Лэсси же зажимала рукой судорожно колотящуюся селезенку.

Нам с Семецким следовало присоединиться к ним, однако, едва ступив на пустынную двухрядную проезжую часть, я сразу понял, что сейчас произойдет. В раннем детстве меня чуть не сбила машина, и с тех пор переходить через дорогу стало для меня пыткой. Я начинал паниковать, едва приблизившись к краю тротуара. Пожалуй, это была моя самая жестокая фобия, сохранившаяся с детских лет. Лучшего способа расправиться со мной у сердитого коричневого просто не было.

Я готов был держать пари на что угодно, что сейчас из ниоткуда материализуется огромный черный джип с наглухо закрытыми тонированными стеклами, который размажет меня чугунной радиаторной решеткой о ближайшее дерево, а если Промахнется с первого раза, то будет преследовать вопящего и непрерывно мочащего джинсы от ужаса, по вымершим улицам, как в «Колесах страха», кои, в свою очередь, являются ремейком более раннего фильма шестидесятых годов «Автомобиль дьявола». Сердитое коричневое способно на любую подлость.

На ватных ногах я сошел с тротуара и двинулся на противоположную сторону улицы. Мне почудилось, что из-за соседнего здания высунулось с глухим рычанием черное рыло с раскосыми фарами дальнего света и кровавой надписью на лобовом стекле: «Умру, но газ не сброшу». Впрочем, видение тут же рассеялось. Не в силах согнуть ноги в коленях, я журавлиным шагом добрался до противоположного тротуара, приблизился к нашим, оперся спиной о грязную стену и утер подолом футболки с Масяней обильно струящийся со лба могильный пот.

Ну что ж. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, а кому суждено быть растерзанным в африканских джунглях гигантской гориллой-людоедом, тот нипочем не попадет под машину. Следовательно, у меня есть куда более изысканные и кошмарные подсознательные фобии, которые сердитое коричневое активизирует чуть позже. Это некоторым образом обнадеживало.

Из глубины подсознания услужливо выпрыгнули светящиеся неоном огромные буквы: «РУССКИЯ НЕ ЗДАЮТЬСА!!!»

На дверях бара, возле которого мы столпились, облупленными пляшущими буквами было написано, что внутри клиентов ожидает надоедливое ограбление, или как там переводится это ихнее strip-tease. Туго у меня с языками, туго.

— Надо двигаться, — проговорил я. — Харе загорать. У нас нет времени на глупости.

— Сейчас, еще минуточку, — простонала несчастная Саша.

— Мы не можем так быстро, — отрезал Кирае Бенедиктус, перелистывая свою электронную книжку. — Имей совесть, гребаный рашен. Прямо никакой политкорректности.

— Мистер Канадзава, — вкрадчиво произнес я, внезапно пораженный страшной догадкой. С момента принятия внутрь коричневого он ни разу не поднял головы от своего наладонника. Похоже, он так и бежал, не отрывая взгляда от текста.

— Ну, — сказал Бен Канада, глядя в палм.

— Посмотри-ка на меня немедленно!

— Зачем? — Узкие глаза Бенедиктуса, продолжавшие стремительно бегать по строчкам, сузились еще больше, он почувствовал подвох.

— Так надо. Ну, быстренько!

— Пошел в дупло, — отозвался Бен, упорно, слишком упорно не отрываясь от произведения г-на Конде.

Без дальнейших китайских церемоний я схватил его палм и дернул на себя. Завладеть машинкой мне не удалось: пальцы Канады, вцепившиеся в пластиковый корпус, побелели от напряжения. Однако в момент рывка я отчетливо увидел толстые лиловые щупальца, тянущиеся из палма и опутывающие лицо и голову несчастного ниппонца. В то время, пока Бенедиктус читал книгу, книга сама читала его, высасывая нашего коллегу изнутри.

— Отберите у него эту дрянь! — заорал я, отброшенный Бенедиктусом к стене пакгауза. — Она его жрет тайком!

Янкель и Сашнёв, уже готовые к любой неожиданности, мгновенно сориентировались и бросились на Канад заву, но тот прошел в свое время неплохую специальную подготовку и сразу с разворота вырубил Деметриуса ногой между глаз. Саша получила острым носком «казака» в печень и временно также выбыла из борьбы за главный приз. Канада дрался вслепую, не отрывая лихорадочного, остановившегося взгляда от палма. Зрачки у него стали огромными и горизонтальными, словно у козы. Отбив первую атаку, он выхватил из-под косухи «кольт»-«бульдог» и начал палить во все стороны, чтобы не дать противнику приблизиться незамеченным. Отдачей Бена сносило чуть не на полметра. Имея достаточный опыт участия в вооруженных боестолкновениях, мы разом попадали на асфальт при первых же звуках выстрелов и уже снизу благоговейно смотрели на разбушевавшегося берсерка. Возможно, именно так бился с Медузой Горгоной мифический Персей — глядя в зеркальный щит в левой руке, а правой беспорядочно сея вокруг себя крупнокалиберную латунную смерть с мягким сердечником.