М Чертанов - Казнить нельзя помиловать

Легкий на помине, передо мной вырос Олег Холодов. Средь бела, то есть сера дня, во вторник, - не на работе и уже пьяный. Телевизионщики совсем рехнулись - одних алкоголиков набрали. Может, Минздрав наше шоу спонсирует? Что Танька наговорила мужу насчет наших с нею ночных посиделок? Поди объясняй, что я и не думал... а черт, как раз ведь думал!

- Ты что не на службе? - спросил я.

- Отгул, - сказал Олег. - Слушай, зайдем ко мне, а? Посидим! Татьяна сказала, вы что-то затеваете, суд какой-то...

Он уговаривал меня с такой настойчивостью, то агрессивно, то жалобно, что я плюнул и потащился за ним. Безвольный я человек. Однако же, утомительная семейка, то с женой сиди, то с мужем. Что я им, нянька? Пускай психоаналитика заведут.

Мы сразу прошли на кухню. В этом доме, в отличие от Маринкиного, вся светская жизнь происходит в кухне. Совдеповская привычка. Не люблю кухни, тем более чужие. На столе начатая бутылка "Флагмана" и две стопки, тарелка с толсто нарезанной колбасой. Настоящая "мужчинская" трапеза. Внешний облик Олега был еще тот: белки глаз покраснели, на футболке жирные пятна, штаны мятые. А ведь он только этой ночью нам с Татьяной открыл в совершенно нормальном виде. Мне в подобное состояние не придти, даже если месяц подряд пить.

От водки я отказался, объяснив, что завязал. Вкратце изложил Олегу, что мы все думаем насчет шоу. Впрочем, о некоторых деталях умолчал. Может, он хочет квартиру выиграть, так пусть играет на здоровье. Кажется, он внял моим доводам, во всяком случае, про мафию твердить перестал. Сказал мне, что видел Геныча, и тот пока ни в какую милицию не ходил, никуда не уехал, сидит и выжидает. Вроде никто никого не убивает, так стоит ли зря суетиться Я согласился, что не стоит. У меня создалось впечатление, что Олег меня не слишком внимательно слушает, а думает совсем о другом. Хотя разве разберешь, о чем думает пьяный?

- Как тебе моя Танька? - спросил он неожиданно.

- Хороший человек, - осторожно сказал я. - Умная, красивая. Аж завидки берут.

- Красивая - это да. Но у меня есть другая жена, - сказал он и икнул. - Настоящая жена. А Танька никакая не жена. Она просто... - он помахал рукой в воздухе, подыскивая слово, - ...приблудилась. То есть привязалась. Я тебе расскажу, как все вышло!

У меня совершенно не было желания выслушивать семейную историю. Но Олег был непреклонен. Ладно, ехать куда-то уже поздно. Разве что в клуб, снять кого-нибудь или самому сняться, - но не хочу. Коли уж я связался с семейством Холодовых - нужно терпеть. Похоже, они оба из той категории, что садится на шею. Два сапога пара. Одна сатана.

История оказалась старой, как мир. Они познакомились на работе, еще там, в Екатеринбурге. Он был старшим программистом, она - начальником отдела кадров. А у него была жена, семья, все путем, все как у людей. Конечно, бывали иногда "левые заходы", у кого их не бывает. Но семья - это святое. В сыне он души не чаял. И тут - она. Звалась Татьяна. Ноги! Он такие ноги раньше видел только в телевизоре. Обалдеть! Вообще, она такая... ну, яркая, необычная. Он и не думал, что она обратит на него внимание. А она обратила, да еще какое. Соблазняла по полной программе. Преследовала, можно сказать И он поддался Мужчина слаб.

Потом не знал, как развязаться. Предложили работу в Москве, уехал, только б от нее подальше. А жена не захотела с ним сразу переезжать, у нее в Екатеринбурге очень хорошая работа, сын в первый класс пошел. Зачем семью в этот съемный свинарник тащить? Договорились, что семья приедет позднее, когда он купит квартиру.

А Таня возьми да и уволься с работы, возьми да и примчись за ним в Москву. Как снег на голову. Что делать?! Не мог он ее выгнать. Без женщины как-то... А она такая хорошая любовница, и по хозяйству... Короче, осталась с ним Даже ухитрилась работу найти. Но не может же это вечно продолжаться?! Черт возьми, у него семья. Он никогда Татьяне ничего не обещал, был честным. Она не должна, не имеет права так любить его. Это шантаж, натуральный шантаж. Почему она не оставит его в покое?!

- Женщина, когда любит, - сказал он, - ей надо, чтоб объект все время был рядом, в одной комнате, сидел, как к юбке пришпиленный. Говоришь ей: я пойду туда-то и туда-то, а она: нет, только не уходи, готова пресмыкаться, врать, делать какие угодно пакости. Потом скажет, что беспокоилась за тебя, что ей обидно было - на самом деле нет, она просто не может, когда я ухожу... Они готовы в тюрьму, в одиночку, на необитаемый остров, в чулане каком-нибудь сидеть с тобой, пока не умрешь... Или руки-ноги тебе переломать и позвоночник, и сидеть, сидеть в комнате с паралитиком... У мужиков не так. Ведь не так же?!

- Лично у меня, конечно, не так, - подтвердил я.

- Бывает, мужик тоже влюбляется как сумасшедший, но он другого хочет ну, не знаю, сделать для нее что-нибудь, прыгнуть из окна, или спасти от бандитов...

- Угу, - буркнул я. - Заточат, запрут любимую дома - сиди вари борщ, ни на кого не гляди, шаг вправо - шаг влево считается побег. Любовь, основанная на заведомом неравенстве.

- Это другое совсем, я не говорю, что лучше, но другое, - отмахнулся Олег. - Запереть ее, чтобы никого не видела, но самому-то не сидеть с ней в камере, а гулять свободно.

- Обычные отношения узника и тюремщика, - согласился я.

- Хорошее слово: тюремщик! - оживился Олег. - Женщина - сумасшедший тюремщик, она хочет непременно сама сидеть в одной камере с тем, кого пасет. Мы их любим, как человек свои вещи, а они нас - как собаки своих хозяев. Замечал, какое у собаки становится потерянное лицо, когда хозяин ушел? А придет - и она готова сидеть с ним где угодно, до скончания веков... Что-то во всем этом мерзкое... Не хочу я, чтобы она меня любила! Не разрешаю я! Одно желание - чтоб она от меня отвязалась. Она все время ходит за мной. Как собачка. И дышит, дышит...

- Что ж ей, не дышать теперь?

- Да я знаю, - он беспомощно посмотрел на свои руки. - Просто меня в ней все раздражает! Помнишь, у Каренина уши были? Она разлюбила, и ее напрягали его какие-то там уши? В школе читал... Как собака! Ходит и ходит. - И он закончил неожиданно: - Я сам собака.

Глаза его не держали фокус и снова начали блуждать. Неужели я с такой же силой ненавидел того, который не хотел от меня отвязаться? До чего ж подло... когда глядишь со стороны. Сначала берешь, пользуешься, всем доволен, потом р-раз - пинаешь ногой и уходишь, не оглядываясь. У попа была собака, он ее любил; она съела кусок мяса, он ее убил. Какая, блин, мудрость, какая глубина анализа! А что это мы сегодня все на собак сворачиваем...

- Ты думаешь, в тебе самом нет ничего такого, что раздражает? спросил я.

- Да не в этом суть! Может, я в сто раз хуже Таньки, но я-то к ней не навязываюсь! Не звал я ее сюда, не звал! Черт, все б отдал, чтоб она куда-нибудь делась. Одно-единственное желание!