Максим Чертанов - Казнить нельзя помиловать

По настоянию Марины мы вылили остатки водки в раковину и ушли. Ветер разогнал тучи, и небо стало все в клочьях, сквозь которые проблескивали редкие звезды. Я с наслаждением закурил "Парламент". Сейчас дойдем до Маринкиного дома и распрощаемся, все отправимся по домам. И хорошо, и правильно, так лучше. Мы прошли метров сто, когда из-за угла дома выросли двое амбалов - один повыше, другой пошире, - в штатском, с трехцветными свастиками на рукавах. Партийные дружинники! Эти еще хуже ментов, им вообще закон не писан. Я отшвырнул сигарету в снег. Патруль... Генка... У одного правая рука в кармане... Неужели все-таки...

Широкий выпятил грудь, щелкнул каблуками, лихо выбросил руку вперед и вверх и сказал: "Мир вам, православные". Марина чуть слышно прошептала: "Матка, курка, яйки, шнапс, капут..." Я сжал зубы: нашла время выделываться! Баба!

- Ваши документы, господа, - потребовал тот, что повыше.

Вот оно - начинается. Они, конечно, вооружены. Никакой это не патруль, это за нами. Черт, у меня паранойя! Патруль как патруль. Или...

Леха смотрит на меня и говорит взглядом: если что, беру на себя того, кто справа, а ты - второго. Я взглядом же отвечаю: понял тебя. Коленом по яйцам, ботинком по голени, головой в лицо, и желательно все это одновременно. У длинного рука по-прежнему в кармане. Кисть лежала бы немножко не так, если б он держал пистолет. Паранойя?

Марина спокойно открыла сумку и достала паспорт. Леха, чуть помедлив тоже.

- Почему, господа, после комендантского часа гуляем? Почему курим на муниципальной территории, штраф хотим платить? - лениво поинтересовался патрульный, разглядывая прописку в Лехином паспорте. - А вы, товарищ, в Зюзино прописаны. Что здесь делаете ночью?

- В гости иду к этой девушке. - Леха дружелюбно улыбнулся. - Водочки выпить...

- Ладно, товарищ, идите. А ваши документы, гражданин?

- Дома оставил, - произнес я голосом кротким и законопослушным. Понимаете, надел другие брюки...

- Это мой брат, - вмешалась Маринка, одаряя дружинника ослепительной улыбкой. - Он тоже ко мне идет. Именины у меня.

- Так и быть, проходите. А вы, гражданин, не надо больше курить в общественных местах, и до семи часов утра чтобы больше не перемещаться без документов. С наступающим вас, господа! - Патрульный откозырял, приложив руку к норковой шапке.

Пройдя несколько шагов, мы переглянулись и чуть не сползли на снег от смеха.

- Fuck! - запрещенным словом выругался Леха.

- Shit, - согласился я. - Нервы ни к черту.

- Толку от этих патрулей - хрен, - сказала Марина. - С соседки моей позавчера опять наркоманы шапку сняли: вторую за зиму, а еще только декабрь. Когда надо, их не дозовешься. В этом отношении наша реальность ничем не отличается от любой другой: Россия всюду одинакова. ...Мальчики, а как насчет вернуться и допить? - радостно предложила она, подпрыгивая и обнимая нас за плечи. - Лично я не против продолжения банкета. Что-то спать не хочется.

- Why бы и not? - отозвался Алекс. - Я тоже не хочу спать. Иван, как ты?

Мы уже добрались до самого Маринкиного дома. Я покачал головой:

- Не пойду.

- Разумеется, пойдет! - заявила Марина. - Ему же велено больше никуда не перемещаться. Станет дорогу переходить - тут и сцапают, и некому будет заступиться. А через часик все патрули спать отправятся - тогда и вы по домам.

Я не устоял. Скатерть бела и крахмальна... Как здесь отрадно, как светло... Никаких ужасов не существует. Мотор, стоп; массовка, по местам. Геныч - актер. Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера! А где ж все-таки камеры? Раз их нет у Маринки, то у меня тем более, мы ведь все время у нее собираемся. Каким образом организаторы шоу за нами наблюдают?

Ерунда. Телевизионщики что-нибудь да придумают. Небось, этот "патруль" - тоже актеры, проверяющие нашу реакцию. И как она им показалась, хотел бы я знать? Заметили ли они мой страх и нашу готовность драться? Понравилось ли им это?

- Леха, ты что подумал, когда патруль подошел?

- То же, что и ты, - усмехнулся он. - Сперва пожалел, что волыну дома оставил, а потом вспомнил Геныча... (Меня опять покоробило: до такой степени неестественно выходили у него все эти "ксивы" и "волыны".) А ты с оружием ходишь?

- Нет, что ты. Даже слабо представляю, с какого конца заряжают...

- И в армии не был? - удивился он.

- Какая армия... Мы только в области балета...

Лгать меня побуждал спортивный азарт: я не хотел романтизировать себя, подчеркивать свою мужественность, которая, без сомнения, ему импонировала бы. Полюбите нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит! ...Эй, Дориан, вы уже забыли о своем решении оставить человека в покое?! Но слово - не воробей. Придется остаться в образе беспомощного штафирки.

- А Марина носит в сумочке, - сказал Алекс. - Видел, когда она паспорт доставала..

- Газовый, поди.

- Посмотри на нее, - сказал Леха, кивая на вошедшую Марину. По-твоему, такая амазонка станет валандаться с газовым пистолетом? Мусенька, Иван думает, что у тебя в сумке газовая волына, а я считаю, что боевая. Как на самом деле?

- Кого ты сейчас испугаешь газовым, если все ходят с настоящими? пожала плечами Марина. - Стрелять имеет смысл только на поражение.

- Золотые слова, - хмыкнул Леха. (Такой же идиот, как и она. На поражение! В большинстве случаев в локоть или в кисть вполне достаточно.) Муся, ну покажи пушку, покажи!

Марина демонстративно вздохнула, но принесла "беретту" старого образца. Леха тотчас схватил ее и стал разглядывать. Сказал уважительно:

- Серьезная игрушечка! На вооружении в американской армии...

Мысленно я возвел очи горе. Дурачок ты мой, дурашка! Американская армия! Он даже не видит, что эта модель не под девятимиллиметровый патрон, а под семимиллиметровый, - куда уж дальше ехать! А, пускай выделывается. Раз все обошлось, - я буду кроток аки агнец.

Они болтали. Они смеялись. Я молчал. Резвитесь, дети мои, резвитесь, вы счастливы и невинны, а я старый солдат и не знаю слов любви, моя участь - платить налоги и спать спокойно. С молодою женой мой соперник стоит...

- Друзья, мы собирались сходить куда-нибудь развеяться, - напомнил Алекс. - Завтра не могу, а послезавтра приглашаю вас обоих. Например, в "Стоунхендж".

- Давайте в воскресенье, - поддержала его Марина. - Завтра я тоже не могу: надо к одним знакомым съездить. Скучный визит, но необходимый. Ванечка, ты как?

- В воскресенье так в воскресенье. В "Стоунхендж" так в "Стоунхендж". Мне все равно, у меня нет светских обязанностей, - вздохнул я.

Марина снова взяла гитару. Очи черные, очи жгучие... Скатерть белая залита вином... Неужели кошмар закончился, все будет хорошо? Подойди ко мне, ты мне нравишься, поцелуй меня - не отравишься... Ей бы на сцену, черт возьми! За душу берет, за сердце хватает. Все забытое вспоминается - нет, нет, только ни о чем не вспоминать.