Павел Иевлев - Телефон Господень

— И вас также!

— Лучше на «ты», — отозвался мой невозмутимый собеседник, и лихо выпил, показав изрядную к этому делу привычку.

— Тем не менее, хотелось бы... — снова начал я...

— Давай по второй, — рюмки снова были полны, — за встречу!

Выпили. Закусили божественно вкусными грибочками.

— И все таки...

— Разговор в этой стране начинается после третьей, — рюмка уже в руке, — твое здоровье!

Недаром алхимики называли спирт «водой жизни» — внутри наконец-то развернулся плотный узел, отпустило напряжение дальней дороги и даже неожиданная ситуация перестала выглядеть столь дикой. В конце концов, что за Новый Год без собутыльника? Тем более, что человек этот, несмотря на очевидную эксцентричность, казался в этом качестве вполне приемлем...

— Простите, Афанасий, но вы, то есть ты — кто такой?

— Я? — собеседник неожиданно широко улыбнулся, продемонстрировав мелкие острые зубы, — я домовой!

— Мой домовой?!!!

— Почему твой? Твой в Москве остался. Ты ведь лапоточек ему для переезда не предложил? А я — свой собственный.

— Какой еще «лапоточек»?

— Ну, — Афанасий поморщился, — положено так. Не знаешь что ли? Кладешь за печку, или хотя бы за плиту, лапоть, просишь вежливо так: «Дедушка, не побрезгуй, поезжай со мной в новый дом, на новое хозяйство...»

— И что, поехал бы?

— Нет, конечно. Ищи дурака, из Москвы в провинцию ехать... Но — традиция...

Ситуация в сознании, даже расширенном принятым вовнутрь алкоголем, никак не укладывалась: на неумного шутника мой ночной собеседник никак не походил, но, с другой стороны, домовой — это как-то чересчур...

Глубокое сомнение, отражающееся на моем лице, явно забавляло Афанасия.

— Что, не верится? Ну смотри...

Ловко повернувшись на табурете, он запустил руку под стол и извлек оттуда здоровенную елку. В кухне ярко запахло снегом, морозом и хвоей.

— Что это за Новый год, да без елочки?

Я растерянно заглянул под стол — его размеры явно не позволяли уместить там такое дерево. Тем временем уже откуда-то появилось ведро с песком и новогодний символ был прочно установлен в углу помещения. Причем, похоже, что Афанасий даже не вставал с табурета...

— Есть еще сомнения? Ну ладно... — быстрым движением рук Афанасий собрал свои длинные волосы в подобие хвоста, открыв большие заостренные уши, покрытые мелкой серой шерсткой, — ну как, убедился?

Он встряхнул головой, рассыпая прическу по плечам, и с веселым вызовом уставился на меня.

Почему-то я ему сразу поверил. Конечно, какой-нибудь Копперфильд еще и не такие фокусы показывает, да и за уши эти я не дергал, но что-то в его облике и поведении было настолько убедительным, что все сомнения отпали, осталось только любопытство.

— А что же ты такой..., — я нарисовал рукой в воздухе неясную кривую, пытаясь передать несоответствие облика собеседника картинкам из детских сказок.

— Ищешь лапти, зипун и броду веником? И размерчик великоват? За печку не пролезу? — Так я, в общем, как хочу, так и выгляжу. — Афанасий вдруг стремительно уменьшился, превратившись в нечто карикатурно-мохнатое, размером с два моих кулака, и так же быстро вернулся к прежнему облику. Я только глазами захлопал.

Домовой стремительно разлил по рюмкам водку.

— Скоро часы бить будут, а мы так и не проводили толком — Прозит!

Выпили. Мое любопытство не унималось.

— Так ты, выходит, местный домовой, этого дома?

— Да нет, я, в общем, приезжий. Только сегодня из Москвы прибыл.

— В лапоточке? — не удержался я.

— Зачем? — обиделся он, — на самолете прилетел, вечерним рейсом. Я вполне современный домовой, в главном корпусе МГУ работал. В самой башне.

Разлили остаток из бутылки. Выпили. Я с сожалением убрал со стола пустую тару.

— Да, надо бы добавить, — поддержал мои размышления Афанасий, — подожди, я сейчас.

Встав с табуретки он подошел к стене и с видимым усилием просунул в нее руку. Сосредоточенно пошарив там, потянулся обратно. Рука не выходила.

— Вот ведь, пьян уже... Молодой я еще домовой, неопытный. И ста лет не исполнилось. Старики у нас знаешь как пьют? Сейчас, сейчас...

Рука выскочила из стены с ясно слышимым треском. В ней была зажата бутылка местной водки. Афанасий с сомнением поглядел на этикетку:

— Ничего, вроде пить можно... Эх, разливай!

— Послушай, — заинтересовался я, — а что же ты из Москвы-то сюда?

— Да понимаешь, в столице конечно хорошо, спору нет: работа престижная, культура, уровень жизни... МГУ опять же, главный корпус — лекции, библиотека, студенты веселые, музыку слушают... Вот только перспектив никаких, все места еще двести лет назад заняты. А здесь — поле непаханое, только работай. Вот и пригласили: «Нам очень нужны специалисты вашего уровня!». Дом предоставили новенький — живи, не хочу. Правда на Новый Год никто не пригласил — традиции, видишь ли, семейный праздник...

У меня появилось легкое ощущение дежа-вю.

— А в чем же ты специалист?

— Я, как бы это сказать, менеджер по развитию. Рушим устои, ломаем традиции, учим провинцию работать по новому.

Я просто подскочил на табурете:

— Надо же, я тоже! Ну и как ты оцениваешь перспективы в этом городе?

— В целом неплохо — строят много, дома неплохие, есть где развернуться. Кадры неплохие, из молодых, готовы работать по новому. Хотя, проблемы конечно есть...

— Вот-вот, — подхватил я, — у меня та же картина. Город развивается динамично, перспективы для бизнеса отличные, только людей не хватает. Не привыкли еще местные руководители к новым темпам, сидят сиднем в кресле, ждут, что им деньги сами в карман посыплются...

— Именно так! Вот и у нас людей, тьфу ты, домовых не хватает — старикам бы все за печкой шуршать и в дымоходе гудеть! А ведь в новых домах кабельные сети, оптоволокно, интернет там всякий, телевидение — кто всем этим заниматься будет?

Афанасий явно загрустил. Я решил сменить тему.

— Кстати о телевидении. Через пару минут куранты бить будут. Ты не мог бы это, ну, телевизор, что ли сообразить? — я выразительно глянул под стол.

— Телевизор? Нет, не принято это у нас... Хотя... Доедай грибы! — и подал пример, подхватив вилкой предпоследний грибок.

Я последовал его примеру. Афанасий подхватил опустевшую миску и повернув ее в воздухе сложным движением поставил на ребро. Корявая глиняная плошка осталась стоять в положении исключающем всякую возможность равновесия. Домовой постучал по ее краю длинным пальцем, подул внутрь и из глубины посуды послышалось потрескивание, а затем торжественно вступил мелодический перезвон курантов.

— Ну, с Новым Годом! Эх, шампанского нет...

— С Новым Годом! Ничего, не маленькие, и водки выпьем...

На последнем ударе башенных часов мы встали, звякнули хрусталем рюмок и торжественно выпили.