Ник Средин - Праведник

— Тот, кого любит Бог.

— Он любит всех.

— Кого любит больше.

— Он всех любит одинаково.

— Ладно. Тот, кто радует Бога.

— Он радуется всем.

— Ладно. Зря меня на метафоры потянуло, — я вспомнил определение из словаря. — Человек, который живет праведной жизнью и не имеет грехов.

— Кто без греха?

— Праведник.

— Таких людей нет, — покачал головой священник. — А если кто-то скажет, что не имеет грехов, значит, он тщеславен.

— У кого меньше грехов, чем у остальных.

— А как это измерить? На вес? — священник улыбнулся. — Или на количество?

— То есть праведников нет?

— Или все мы — праведники. Я хочу понять, кто тебе нужен. Я бы посоветовал поискать священника, который согласится нести свет веры к звездам.

— А если он — грешник?

— Грешник, — согласился священник. — Все мы грешники. Но он поможет не потерять веру.

— Вы не хотите меня понимать!

— Нет, — батюшка вздохнул. — Ты сам себя не понимаешь.

— Мне нужен праведник.

— Кто это?

— Вам лучше знать!

— Святой, который, будучи мирянином и живя в миру, вел святую и праведную жизнь, — сказал священник. — Есть такое определение. Но если мирянин — ты зря ищешь его в церкви. Мирянин, может быть, покажет личным примером, как надо жить. А чтобы сохранить веру — нужен священник. У мирянина праведность может быть показная. Кроме того, таких людей часто называют сектантами. И даже если ты его найдешь, он откажется признавать себя праведником. Или он не будет праведником.

— Ладно, все понятно, — я поднялся. — Спасибо.

Митрополит пообещал подобрать несколько человек, которые помогут колонизаторам.

— Это не праведники, — сказал Марк. — Но тоже очень полезные люди.

— Ясно, — согласился Андрей. — Будем искать. А кто такой праведник?

— Ты поймешь, — улыбнулся француз. — Когда найдешь. С ним становишься спокойнее. Чище. Просто если постоять рядом.

— Зашибись, — кивнул журналист. — Это мне теперь надо постоять рядом со всей Республики?

— Я помогу, — пообещал я.

— Ты лучше административной стороной занимайся, — буркнул Энди. — Тебя на все не хватит. А если организатор надорвется, ничего хорошего не получится. Справлюсь.

В начале августа состоялся концерт. Организовали с размахом — бесплатно и на стадионе. Придавленные масштабом, местные группы сначала робели.

Зрители настороженно ждали подвоха — бесплатный сыр был на виду, искали мышеловку. То я, то Марк, то ведущий произносили короткие речи про колонизацию. Зрители сначала не реагировали. На третьем выходе стали смеяться. На шестом — самые остроумные кричали вместе с нами рекламные девизы.

— Отлично, — улыбался Марк.

На сцену вышел Димка.

— Посвящаю песню всем, улетающим к звездам! — выкрикнул завлит. — Одному другу — он поймет! За тех, кто в космосе!

Зрители притихли. Как только пошла музыка — заорали, затанцевали перед сценой. Я смотрел из-за кулис. Обнявшись за плечи, прыгали парни и девушки. Кому-то освободили место: парень стоял, склонив голову, и махал хаером — длинными волосами — по кругу.

— Хочешь к ним? — предложил француз. Я отказался. Наверное, постарел.

— Хорошо. На заказ писал, не знаешь? — спросил Марк.

— Он на заказ не умеет! — я обиделся.

— Прости, — извинился француз.

Димка закончил петь, зашел к нам. Марк побежал в очередной раз произносить речь.

— Дружище, — Димка отвел глаза. — Я не полечу. Жена отказалась. Наотрез. А я без нее… Сам понимаешь.

— Да, — я вздохнул. — Спасибо за песню.

В конце августа Марк вызвал передвижную лабораторию. Cняли домик на окраине, установили оборудование. Пустили бесплатный автобус — из центра прямо к лаборатории.

В соседней комнате разместился нотариус. Каждый, подавший анкету, приглашался на обследование. Компания оставляла за собой право отказать без объяснения причин.

Я потребовал пояснений.

— Плохая генетика. Болезни. Психологическая неустойчивость, — перечислил Марк. — Это из того, что я знаю. У нас хорошие специалисты. Сам понимаешь, компании нужно как можно больше колонистов. Но необходимо, чтобы все долетели и на месте выжили. Я попросил, чтоб помягче отсеивали. Психологи будут браковать, как всегда. Медики могут пропускать тех, кого на Западе помечают «не рекомендуется».

— Это как?

— Это если проблемные гены, — пояснил Марк. — Или болезни — не критичные, но которые могут осложнить жизнь. Если все пойдет хорошо и мы наберем больше десяти тысяч, пообещаем отправить их следующим рейсом. Пригласим на Марс — там понадобится много рабочих.

Те, кто получал допуск, могли сразу оформить все юридические моменты — подписать, что желают отправиться к звездам в здравом уме и без принуждения. Написать дарственные — если было что дарить. Сам собой сформировался штаб.

Несколько человек принимали людей перед лабораторией. Проводили собеседование, готовили на встречу со специалистами. Утешали «отказников». Нашлись «кураторы» рекламных кампаний. За концерты отвечал Димка, согласившийся помогать, но не лететь. Вернулась с моря студентка — стала работать секретарем, оформляла анкеты, отвечала на звонки, на письма. Подобрала несколько помощниц — пришлось снять офис в центре и перебазироваться туда. Квартиру Марк сохранил — чтоб было где жить и для частных встреч.

Во второй половине сентября начали создавать центры в других областных центрах. Отбирали активных добровольцев из действующего штаба, ехали вместе с ними, запускали рекламу, проводили собеседования. Когда работа налаживалась — возвращались домой, отдыхали несколько дней — и ехали в следующий город.

— Может быть, имеет смысл переехать в Минск? — предложил Марк, когда четыре из пяти областных центров начали действовать. — Он в центре Республики, удобнее поддерживать будет, если что.

— Если хочешь — переезжай, — согласился я. — Так, наверное, будет лучше. Я со своими буду жить. До отлета. Не могу их кинуть. Матушка и так напрягается.

— Понимаю, — погрустнел француз. — Остаемся. Была еще одна причина не уезжать из города. Я нашел одного очень хорошего помощника. Точнее — помощницу. И влюбился.

Оля работала секретарем в офисе — принимала звонки, разговаривала с журналистами, колонистами и особенно родственниками колонистов. Последние звонили часто. Как правило, ругались. Марк осенью устроил несколько «корпоративных вечеринок», и как-то само собой вышло, что мы с Олей стали вместе.