Анатолий Радов - Студия Боливар

— Человек ещё слаб.

— И всегда будет слаб. Я долго изучал вас. Все попавшие в мой мир сразу же искали каких-то нелепых объяснений. Но самым нелепым было то, что в конце концов они делали совершенно непонятный вывод, что то, что с ними произошло, есть благо для них.

— Не все — перебил я — Ты же прекрасно знаешь, что не все — я посмотрел на режиссёра — Алекс не принял этот мир, как благо. И Алина не приняла. И Первый. Кстати, не называй этот мир своим. Он скорее принадлежит Первому, чем тебе. Ты же лишён возможности что-то придумывать, я прав?

На лице режиссёра на секунду вспыхнула ненависть.

— Ты не можешь творить — торопливо продолжил я, чувствуя, что мои слова задевают его — Ты уже не творец. И это тебя здорово бесит, правильно?

— Мне плевать! — закричал режиссёр.

— Нет, не плевать. Ты всегда думаешь о долбаной оригинальности, ты ищешь её, но внутри тебя её нет, тебя её лишили. А у нас, у людей, всё это есть, и никто нас этого не лишит.

— Но вы же не умеете пользоваться этим умением — режиссёр презрительно хмыкнул - Я не понимаю, зачем оно вам?

— Оно просто есть, и всё. Оно сформировалось за миллионы лет эволюции. Ты сам ищешь каких-то нелепых объяснений. Зачем спрашивать — зачем? Ведь это всё случилось в процессе развития, нашего собственного развития, а потому и никто не сможет этого у нас отнять.

При слове отнять, на лице режиссёра вновь промелькнула злоба.

— Зато этим прекрасно можно управлять, всей этой вашей способностью — сказал он — Да и много ли среди вас способных что-то создавать? Единицы. Все остальные просто глупо попадают под влияние созданных этими единицами идей. А те, кто может создавать, готовы продать своё умение за копейки. Первый оказался глупцом. Я предложил ему не просто деньги. Я предложил ему власть над планетой. Он мог согласиться, но ему, видите ли, помешали какие-то дурацкие благородные чувства.

— Жаль — сказал я.

— Вот видишь. Тебе жаль — удивлённо бросил режиссёр.

— Жаль, что я плохо думал об этом человеке — сказал я - Оказывается, он по-настоящему достоин уважения.

Режиссёр устало махнул рукой.

— Вы неисправимы — тихо сказал он — Такие как ты, как Первый. Вам мало простой жизни. Вы не признаёте власти. Но когда власть над этой планетой будет принадлежать мне, я просто заставлю таких как вы подчиниться. У меня будут тысячи Инри, которые обработают основную массу населения. И сами люди станут вас уничтожать.

— Ты снова не оригинален, режиссёр — сказал я с ухмылкой — К твоему сведению, на этой планете так было всегда.

— Видимо, не совсем так, если ещё встречаются такие, как ты. Объясни мне, почему Алекс не стал таким как все? Почему бы ему просто не остаться жить в деревне?

— Я не психолог, поэтому точно сказать не смогу. А почему бы тебе самому не спросить у него? Дай им пройти через дверь — снова попросил я.

— Позже — буркнул режиссёр.

Я представил Алину и Алекса, стоящих у края ямы в ожидании, когда я вернусь, чтобы уйти с ними. Навсегда. Уйти и никогда больше не видеть бесконечные зелёные луга, оскаленных крыс, уйти о позабыть.

— Чего ты хочешь? — спросил я у режиссёра.

— Я хочу понять, почему некоторые люди не смиряются? — режиссёр пристально посмотрел на меня — Скажи мне, что у тебя внутри?

— Страх и надежда – ответил я.

— А откуда же тогда нежелание подчиниться?

— Видимо эта пара и рождает это нежелание — я спокойно посмотрел на режиссёра — Ты хочешь иметь власть над нами, но ты даже не знаешь, какие мы. Да, тех кто подчиниться будет много, но и тех кто не станет подчиняться тоже наберётся достаточно. Достаточно для борьбы. Для бесконечной борьбы.

Режиссёр пожал плечами.

— Ты можешь убить меня — продолжил я — Но ты не можешь уничтожать миллионы, ведь так, режиссёр? Тебя лишили оружия, и всё что ты можешь, это попытаться заставить людей признать твоё право на власть. И ты хочешь сделать это с помощью новой религии?

Я рассмеялся.

— Не вижу ничего смешного — зло проговорил режиссёр — Вы склонны к религиозности. Заметь, в деревне живёт большинство, и только вы с Алексом не приняли новой веры. Но таких как вы будут просто убивать. Ты уже успел заметить, что они готовы на убийства?

— Успел — сказал я — Но поверь, в настоящем мире давно всё не так. В настоящем мире становится всё больше людей мыслящих, которым не заморочить мозги нелепыми байками.

— Ну уж не скажи — режиссёр довольно заулыбался — Всё как раз наоборот, Инго. Если ты думаешь, что я ничего не знаю о вашем мире, ты глубоко заблуждаешься. Ты вообще во многом заблуждаешься, Инго. И это всё оттого, что ты одиночка. Ты не умеешь контактировать с людьми, и рисуешь их в своей голове похожими на себя. Это твоя иллюзия. Люди совсем другие. Они готовы верить всему, они готовы быть рабами и принять новую веру и новую, абсолютную власть. Они уже давно нули, ждущие свою единицу, чтобы под её властью стать хоть кем-то. Вас слишком много, Инго, и потому ценность каждого давно упало до полного нуля. А поэтому я — это ваша судьба, ваша спасительная судьба. Единица к вашим никчёмным нулям.

— Чушь! — крикнул я — Ведь это нужно только для тебя. О каком спасении ты говоришь? Я не знаю, чего ты хочешь, может тебе нужна энергия, чтобы захватывать новые планеты, может тебе нужны ресурсы, я не знаю. Но люди поймут, что их используют и не станут подчиняться тебе.

— Люди? Поймут? — режиссёр хмыкнул — Им каждый день сыпят на голову тонны чуши, их каждый день используют в своих целях, и они по твоему что-то понимают? Нет. Они живут, веря в то, что всё это для них, что о них кто-то заботится, что они кому-то нужны. Они боятся узнать, что никому не нужны, ты ведь всё это понимаешь, Инго. И ты понимаешь, что всё давно предопределено. Сначала было предопределено той программой, которую мы сохранили, и по которой вы развивались, не отступая ни на шаг в сторону. А теперь, когда впереди казалось бы ничего, свобода выбора, я тебе говорю, что это всё иллюзия, Инго! Нет никакой свободы. Вы продолжаете двигаться по-инерции, и у вас снова нет возможности сделать даже одного, самого маленького шага в сторону. Это и есть судьба. Судьба — это инерция.

Я тяжело вздохнул. Всё то, что он говорил, отчасти было правдой, и мне было тяжело от этой правды. Да, мы управляемы, легко управляемы, но ведь это не столько от поголовной глупости, сколько из-за страха. Что мы можем изменить? — спрашиваем мы себя, и тут же отвечаем — Ничего. Но это всё уйдёт. Нужно только дать возможность каждому убить своего Боливара. Возможность, которой ты уже лишил Алекса — напомнил мне вдруг мой мозг.

— Но если ты так уверен — сказал я — Зачем же тебе нужно было создавать искусственный мир? Зачем так долго изучать нас?