Александр Ермак - Жизнь по контракту

– Есть немного, – снова кивнула девушка'

– Отдохнешь, – пообещал он, – Тебя ждут роскошные апартаменты с кроватью королевского размера. Тишину и покой на территории гостиницы гарантирую. Мы будем вдвоем. Скорее всего…

– Правда? – Ева, конечно же, удивилась.

– Правда, – подтвердил Герман. – Но прежде, – он достал из-за спины одну руку с купленной по пути алой розой, – это тебе…

– Спасибо, – она взяла розу в свои руки, – я даже не помню, когда в последний раз держала такие цветы в руках.

– Но это не все, – неожиданно для себя он сказал то, о чем, видимо, думал последнее время подспудно, – Ева, ты знаешь, я люблю тебя. Выходи за меня замуж.

Девушка растерялась:

– О чем ты? Сейчас? Здесь?

Герман кивнул:

– Сейчас. Здесь. Неизвестно, что будет завтра. И неизвестно, что с нами будет завтра…

Ева кивнула в задумчивости:

– Да… Где мы будем завтра…

Он напомнил:

– Ты не ответила. Я сказал, что люблю тебя и предложил тебе свои руку и сердце.

Она прижалась к нему:

– Что ты… Я согласна. Конечно, согласна.

Герман обнял ее одной рукой, и Ева тут же спросила:

– А что у тебя в другой руке?

Он показал маленькую коробочку:

– Свадебный торт.

Ева поцеловала его:

– Ты был уверен, что соглашусь?

Герман улыбнулся и покачал головой:

– Нет, поэтому и не показал тебе торт сразу. Если б ты не согласилась, то выбросил бы его незаметно. Ну, или съел бы где-нибудь за углом в одиночку…

Ева тут же облизнулась:

– Это тоже из другой жизни. Как мне хочется торта.

Герман напомнил:

– Свадебного торта.

Она кивнула:

– Пусть будет свадебный. Я не против и свадебного.

Он повел Еву по улице, держа в одной руке руку девушки, в другой – коробочку.

Они зашли в тупик. Ева огляделась:

– Ну и куда теперь?

Герман достал из кармана брелок и нажал на кнопку:

– Фокус-покус.

Дверь в заборе автоматически открылась:

– Прошу в мои апартаменты.

Он все правильно рассчитал. Стройка, хотя и сильно продвинулась с его последней ночевки здесь, но все еще не закончилась. Знакомой дорогой Герман провел Еву по лестнице в «свою» комнату, расстелил по-прежнему еще находящийся в ней утеплитель:

– Располагайтесь. Кровать, как и обещал, королевского размера, и, между прочим, из экологически чистого материала.

Ева упала на утеплитель и закрыла глаза от удовольствия:

– Как мягко. Как хорошо.

Герман снял с ее усталых ног кроссовки, помассировал стопы. Ева не раскрывала глаз, повторяя:

– Как хорошо, – и, кажется, собиралась заснуть.

Но он знал, чем ее взбодрить:

– Придется есть свадебный торт одному.

Ева облизнулась и тут же раскрыла глаза:

– Давай. О, как же я хочу торт!

– Свадебный торт, – он осторожно открыл коробочку и подал ей пирожное. – Ешь все. Я такое съел в городе.

Но Ева сказала:

– Разве молодоженам не полагается съесть свадебный торт вдвоем?

Герман откусил от пирожного чуть-чуть:

– Это за нас.

И она откусила:

– Это за нас.

Он снова поднес пирожное к ее губам:

– А это за наших родителей.

– За наших родителей…

– И еще за Мирагоу!

– За мирагоу? – Ева не поняла. – Какое-такое мирагоу?

– Да, за Мирагоу! – повторил Герман. – Я тебе многое о себе, о своей семье рассказал, вот только не успел про Мирагоу. Хотел, но не успел.

– Так что это? – Еву уже разбирало любопытство.

Герман кивнул:

– Сейчас расскажу… Это, это такое ущелье далеко отсюда, в Базании…

Он пересказал ей то, что услышал от Родиона о том полете, когда экипаж, которым командовал отец Германа, благодаря слаженным действиям и вере друг в друга, сумел уйти от вражеских ракет, миновать «Чертовы ворота» и «Язык дракона», спасти беженцев и себя:

– А когда они вернулись домой, то им пришлось скрыть, что летели запрещенным маршрутом…

– За Мирагоу! – согласилась Ева и съела последний кусочек пирожного.

Они очень устали за прошедшие ночь и день, но молодое желание победило усталость…

Потом Ева сказала:

– Никогда не думала, что у меня будет такая шикарная новобрачная ночь. В собственном многоэтажном доме с кроватью размером в комнату и с таким вкусным тортом, – она снова облизнулась. – Там больше ничего не осталось?

– Ничего, – ответил теперь уже засыпающий Герман.

Он ответил и уснул. И увидел. Вместе с Евой они лежат на радуге. На мягкой и упругой. Теперь-то Герман уже знал, какая она на вкус – такая же, как пирожное, пропитанное ромом, украшенное клубничкой и малинкой сверху. И пахнет так же. Как только он раньше не заметил… И они с Евой будут лежать так долго. Лаская друг друга и откусывая от радуги лакомые кусочки. Только б Эраст не мешал. А то ходит и ходит под радугой, как часовой их караулит. Бедный, погибший в лагере Эраст…

А Ева еще не спала, смотрела в окно. Уже стемнело, но звезд, как в лесном лагере, не было видно. «Город, – подумала она. – В нем редко видно звезды. И редко слышно птиц. Только машины, машины, машины…»

Она стала вспоминать прежнюю городскую жизнь – квартиру, работу в медицинском центре и тоже начала было засыпать. Но вдруг ей показалось, что слышит чьи-то голоса. А потом Ева и принюхалась, почувствовав странный запах. Это был не запан, о котором она подумала было в первую очередь. Что-то другое. Ей совершенно незнакомое.

Ева растолкала Германа, прошептала:

– Внизу кто-то есть, разговаривает… И пахнет оттуда странно…

Он принюхался и сонно улыбнулся:

– Это наши соседи – Линда и Тильда… Если им не попадаться на глаза, то они совершенно безопасны… Спи, нам рано вставать…

Герман прижал ее к себе. И они впервые в их жизни заснули вместе в одной «кровати»…

Он открыл глаза перед рассветом, посмотрел на часы – вовремя. И опять вспомнил Родиона, который научил его просыпаться в нужное время.

Еще минуту Герман выжидал, глядя на Еву. На ее губы, щеки, на ровно вздымающуюся грудь… Было так жаль будить Еву, но все-таки поцеловал:

– Пора, моя любовь…

Внизу на лестнице никого не было. Только растоптанные окурки. И запах. Запах Линды и Тильды…

Они покинули стройку и к нужному часу были на месте. Герман ждал, глядя сначала на минутную, а затем на секундную стрелки. Время. Штурм.

У него не было рации, чтобы одновременно дать всем команду, но он увидел, как с разных сторон к зданию АИК пошли его люди. Каждый – к своему входу: к парадному, к служебному, к дверям гаража. Послышались громкие голоса, звон разбитых стекол, скрежет сгибаемого и ломаемого металла. Не было только выстрелов. «И это хорошо», – подумал Герман, через минуту входя в здание АИК, в уже захваченный и знакомый ему по побегу большой зал. Из него можно попасть во множество других помещений агентства.