Константин Мартынов - «Ныне и присно»

«Ладно, посмотрим, кто это бабке переезд устроил…» Скрежетнул отъезжая от стены холодильник, в руку прыгнул пахнущий гарью пистолет.

«Куда? Опять?! — истерично заголосило благоразумие. — Причем здесь какая-то бабка? Она свое отжила, а у тебя все впереди! Безопасность! Море твое любимое! Заработок приличный…»

Шабанов не дослушал.

«Скорее… скорее!» Тимша мчался, одним прыжком перемахивая по десятку ступенек.

Дверь в квартиру старой армянки оказалась приоткрыта. Тимша беззвучно скользнул внутрь, заглянул в единственную комнату… Женщина лежала на полу, растрепанные седые волосы тонули в кровавой луже. Тимша подошел, опустился рядом на колени, пальцы коснулись синеватой жилки на шее… и отдернулись, не ощутив биения сердца.

«Вот, значит, какие у нас переезды…»

Холод, смертный холод поселился в душе. Кровь отхлынула от лица, губы сжались, окаменели, будто скованные лютым морозом…

Клацнул, становясь на боевой взвод, затвор.

«Море, говоришь? Ничо, подождет море…»

На лестнице послышались шаги. Тимша, по-прежнему бесшумно, вернулся к двери, прижался к стене, рука с пистолетом застыла у плеча.

— Диван берем? — мрачно поинтересовались в прихожей. — Че, блин, за старуха — жизнь прожила, добра не нажила? Даром убил. Хорошо, хоть дарственную на квартиру подписать успела…

Фраза осталась незаконченной — едва убийца показался в комнате, ствол пистолета уткнулся в обтянутый кургузой вязаной шапкой череп. Палец бестрепетно нажал на курок.

Оглушительно, до звона в ушах, грянул выстрел. Стену заляпало кровавыми ошметками. Тело с грохотом рухнуло, забилось в конвульсиях. Тимша молча шагнул в прихожую.

— Ой, бля-я-я… — заорал бородатый сизоносый подельник убийцы, трусливо шарахнувшись к выходу.

Выстрел ударил вслед. Грабитель выгнулся, словно в спину вонзилось копье, с грохотом покатился по ступеням…

«В машине наверняка водитель ждет…» — проплыла холодная мысль.

Похоже, грабителей все-таки было двое — в кабине грузовика никого не оказалось. Сковавшая сердце лють слегка ослабла. Тимша еще раз прошелся вокруг фургона, ощутил, как подобравшийся к тридцатиградусной отметке мороз щиплет ноги, опустил взгляд. На обледеневшем тротуаре неуместно синели босые ступни — его собственные ступни.

«Эва! — вяло удивился он, — третий круг нарезаю, а лишь сейчас почуял. Возвращаться надо, пока не отморозил…»

Пистолет оттягивал руку — надежный, еще советский, дождавшийся своего часа. Выкидывать оружие не хотелось… да и без толку…

«Теперь не открутишься… Укатает Потапов, куда Макар телят не гонял… а-а, чего уж там — все к тому шло…»

Ни сожалений, ни страха, лишь сознание выполненного долга.

Он побрел к подъезду, сознание краем отметило появившуюся из—за угла дома тонкую завернутую в длинное приталенное пальто фигурку. Девица шла чуть согнувшись, поднятый воротник прикрывал лицо от пронизывающего ветра. На стоящую у подъезда машину девица на обратила внимания.

«Со свиданки домой торопится… — улыбка чуть тронула тимшины губы. — Или, наоборот, к милому спешит…»

Он отвернулся, прикрывая телом оружие, ладонь потянулась к стылой дверной ручке…

— Сергей? — неуверенно произнес за спиной девичий голос.

«Лариса?»

Девушка остановилась в полушаге.

— Лариса? — Тимша не знал, что сказать.

Молчание затягивалось.

— Ты снят с крючка… — наконец произнесла Лариса, рука резким жестом смахнула непрошенную слезу. — Я тебя выкупила.

«Выкупила? Спасла что ли? Зачем?»

— Зачем? — растерянно спросил он вслух.

В глазах Ларисы сверкнула молния. Он ждал пощечины, но девичья рука ударила под сердце…

Толчок показался слабым, почти безболезненным… Тимша недоуменно покосился на узкое синеватое лезвие в девичьем кулачке, потом на расплывающееся по рубашке кровавое пятно… ноги подогнулись, из ослабевшей руки выпал ненужный более пистолет.

— Зачем? — повторил Тимша и, неловко повернушись, упал в снег.

Где-то высоко над головой с надрывом прокричали:

— Зачем? Ты не мог уйти! Не имел права! Ты мой. Мой! Или ничей.

Голос становился все тише и тише. Чтобы услышать последние слова, Тимше пришлось напрячься. До предела, до темноты в глазах…

— А пушку я заберу, — произнесла девица уже спокойно. Пригодится…

Тимша вздохнул, ослабло державшее его напряжение… ни слух, ни зрение не вернулись. Мир отдалялся, становился зыбким, нереальным…

«Жаль, с Венькой помириться не успел… Виноват я перед ним…»

Мысль замерла. В небе одна за другой гасли звезды…

Пока не наступила тьма.

На лысых макушках сопок лютует пурга, белесые космы хлещут по обледенелым валунам, доносится по-волчьи голодный вой… а в безветрии заросшего сосняком распадка, снег падает неторопливо, как перья из вспоротой подушки. Наверху вой, здесь — надсадный треск перегруженных сугробами ветвей. Снег и полярная ночь. В полушаге ничего не разглядеть.

Подбитые камусом лыжи скользят без отдачи, поземка засыпает неглубокую лыжню. Короткий невидимый в ночи штрих.

«Весайнен наверное лагерем встал — чего ему сквозь пургу ломиться? Добычи с монастыря взято много, ее донести надо, не по тундре раскидать — иначе разбежится пеккино войско… Дома лишился, сыновей потерял, Колу спалить грозился половину ватаги у стен острога оставил… если еще и добычу потерять — совсем конец Пекке: кто за неудачником пойдет?..»

Губы Шабанова кривит жесткая усмешка.

«Ничего, освободим Вылле, посмотрим, как Пекку поживы лишить… в должниках он у меня. И не только за лопарку — за набег давешний, за болото, в коем тонули, за весло моими ладонями шлифованное, за яму гнусную, за дыбу… многовато Пекка долгов накопил!»

Ремешок, тянущийся к идущему впереди Букину, ослаб — Федор в который раз опустился на колени, не столько высматривая, сколько вынюхивая оставленный весайненовской бандой след. Сергей затормозил, в поясницу ткнулся притороченный к заплечной котомке самострел. Сзади, едва не сбив с ног, подкатилась кережа с припасами.

— Ну? — нетерпеливо бросил Шабанов в темноту.

Темнота откашлялась и сплюнула.

— Не нукай, не запряг, — донесся голос Букина. — И не ори — чай не в кабаке целовальника [44] Целовальник — продавец в питейном заведении .(устар.) кличешь.

— Ты, Федька, дело говори, — прогудел вставший рядом с Сергеем Харламов. — След не потерял ли?

— Потеряешь его, как же! — зло фыркнула темнота. — Экой оравой ломят — снег чуть не до земли выбили! Тут другое…

Букин поднялся, приблизился, в грудь Шабанова толкнулся кулак.

— Чуешь, что нашлось-то?

Разглядеть находку Сергей и не пробовал — все одно темень не позволит. Сквозь меховую наглухо пришитую к малице рукавицу пальцы нащупали нечто похожее на разлапистый древесный корень.